Потемкин В. Ф.

Стология «Русская жизнь, или всеведение»

Книга 23. «Девственник»

1.

Свадьба двадцати восьмилетнего Виктора Валентиновича Дорохова и двадцати пятилетней Татьяны Павловны Краснухиной была назначена на последнюю субботу января 1989 года.

Краснухина была дочерью директора отраслевого научно-исследовательского института водных проблем (НИИВП) и после окончания вуза уже два года работала в отцовской вотчине, в то время как Дорохов был взят на работу полгода назад. Он пришел из института океана, в котором, по слухам, у него случились какие-то неприятности.

Впервые увидев Дорохова в институтской столовой, Татьяна влюбилась в него с первого взгляда. Он олицетворял собой ее идеал мужчины. Она стояла уже в начале очереди, когда Виктор вошел в зал. На нем был коричневый костюм, синяя рубашка и светло голубой галстук. Черные волосы, зачесанные назад, как бы топорщились, стремясь вверх, а красивые карие глаза смотрели вызывающе, что особенно подчеркивалось волевыми губами и густыми бровями.

Татьяна обернулась совершенно случайно, но, не имея уже сил оторвать от мужчины взгляд, сообразила, как надо поступить. Поэтому призывающе поманила парня рукой. Дорохов спокойно подошел.

‑ Вставайте впереди, ‑ легко предложила Татьяна, ‑ иначе вам лангет не достанется.

‑ Благодарю, ‑ ответил Дорохов и встал впереди.

Потом они сели вместе. Глядя на длинную очередь к раздаточной, Виктор еще раз выразил свою признательность девушке:

‑ Вы сэкономили мне полчаса. Я ваш должник.

‑ Меня зовут Татьяна, а вас?

‑ Виктор.

‑ Вы в гостях в нашем институте?

‑ Сегодня говорил с директором. Завтра выхожу к вам на работу.

Сердце Татьяны учащенно забилось, она вспомнила, что начальник ее отдела Александр Иванович Бугров должен был взять нового сотрудника.

- А я знаю, в какой отдел вы поступаете. К Бугрову?! Верно?

‑ Да.

- Теперь вы будете сидеть напротив меня. Одна наша сотрудница вышла замуж за военного и уволилась. Вы займете её стол.

- Очень рад, что буду находиться около вас, - галантно заметил Виктор. - Вы такая красивая, что нельзя оторвать глаз.

Татьяна радостно вспыхнула. Она, в самом деле, была красавицей. Голубые большие глаза и очаровательная улыбка могли свести с ума любого мужчину. Впечатление усиливали пышные, длиной до плеч светлые волосы янтарного цвета. У неё были удивительно длинные стройные ноги, которые могли некоторым ценителям показаться худыми. Но Краснухина смело носила очень короткие платья, которые, безусловно, шли ей.

- Вы мне льстите, - сказала она, наслаждаясь его словами и радуясь возникающим в её душе каким-то новым чувствам.

- Нет, не льщу, - ответил Дорохов, - впервые близко вижу такую красоту. Ваш муж – самый счастливый человек на свете.

- Я не замужем, - зарделась Краснухина.

- Тогда буду вас добиваться, - серьёзно заявил Виктор, - пока вы не выйдете за меня замуж.

- Вы всех девушек так ошарашиваете? - спросила Татьяна, не зная, как дальше себя вести. Легкий флирт превращался в странную драму.

- А вы всех мужчин приглашаете встать в очередь перед вами в столовой?

Одновременно рассмеявшись, они поняли, что не безразличны друг другу.

В отделе водоподготовки, куда попал Дорохов, Краснухина уже работала полтора года. Её начальник создал для дочери директора института прямую дорогу к блестящей научной карьере. Татьяну сразу приняли в заочную аспирантуру, чтобы не перегружать занятиями в очной. Собственно и сам Дорохов, как физик-теоретик, был взят в отдел, чтобы усилить кандидатскую работу Краснухиной, правда, совершенно не зная об этом. Хитрый лис, начальник отдела Бугров, узнав, что ставку уволившейся от него сотрудницы дирекция отбирает, срочно вызвал к себе ведущего инженера Климова и попросил быстро найти хорошего математика-прикладника. Тот привел своего друга Дорохова, которому в институте океана предложили искать новое место.

Умный Бугров пришел к директору НИИВП Павлу Павловичу Краснухину и заявил, что работа Татьяны настолько интересна, что требуется математик для обоснования модели. Краснухин, видя Бугрова насквозь, ставку за отделом все же сохранил, понимая, что новый сотрудник будет помогать не только его дочери, но и самому Бугрову, не очень сильному, а, точнее, беспомощному в математическом моделировании.

У Татьяны и Виктора были должности одинакового ранга: младшие научные сотрудники. Они сидели напротив в одной комнате, где еще помещалась пожилая женщина, старший научный сотрудник, и все сильнее и сильнее влюблялись друг в друга.

Через два месяца они начали целоваться, а потом наступил обвал чувств. Единственное, что удивляло Татьяну, было отсутствие попыток со стороны Виктора окончательно совратить её, затащив в постель.

- Ты хочешь вначале жениться на мне? - наконец, догадалась спросить она.

- Конечно! А как можно поступить иначе?

Если бы Татьяна и Виктор работали в разных местах, а не сидели в одной комнате, то их роман стал бы давно известен Краснухину, который принял бы соответствующие меры. Он и его жена давно хотели, чтобы дочь вышла замуж за сына заместителя министра, их хорошего знакомого, к этому дело собственно и шло, хотя в последнее время между молодыми наметилось какое-то отчуждение. Когда же Татьяна объявила о предстоящей свадьбе с нищим Дороховым, то изменить что-либо было уже поздно. Родители хорошо знали её твердый характер.

Единственное, что сумел сделать Краснухин, это перенести срок бракосочетания на конец января 1989 года, надеясь, что блажь дочери как-то сама собой пройдет.

- Сдайте научные отчеты за год, а потом женитесь! - твердо заявил отец Татьяне.

Краснухина младшая вынуждена была согласиться.

Павел Павлович долго ругал Бугрова за то, что последний подсунул ему зятя, словно кота в мешке, но хитрый Бугров понял, что теперь и Дорохову нужно дать зеленый свет к защите кандидатской диссертации, потому что умный зять директора может даже сильнее влиять на ситуацию, чем более легкомысленная директорская дочка.

Краснухин ругал Дорохова, а Бугров слегка заступался за молодого человека. Бугрову было семьдесят два года, он давно должен был выйти на пенсию, но раболепство перед начальством спасало его от всех бед.

- Куда ты смотрел? - орал Краснухин. - Дочь и родить могла в их общей комнате. Зачем ты посадил этого нахала вместе с ней?

- Им лучше было работать вдвоем. Дорохов - хороший человек. Он многому научил Татьяну, - хитро щурил глаза Бугров.

- Теперь уже ясно, чему он её научил! - в последний раз взорвался директор института.

Продолжая ворчать, Краснухин в душе радовался, что старик Бугров встал на сторону Дорохова. Это было так не похоже на трусливого Александра Ивановича, что можно было поверить в положительность будущего зятя.

Затем Краснухин позвонил директору ИОСАНа - Института океана Советской академии наук. Они хорошо знали другу друга, поскольку входили в одну секцию САН. Но если Павел Павлович стал совсем недавно членом-корреспондентом САН, то Иван Никифорович Шеломянцев был академиком уже десять лет.

Обсудив обычные дела, Краснухин осторожно задал интересующий его вопрос:

- Скажите, Иван Никифорович, не задел ли я какие-либо ваши интересы, взяв на работу бывшего вашего сотрудника Дорохова?

Шеломянцев хмыкнул:

- Раньше нужно было спрашивать, Павел Павлович… А почему ты интересуешься каким-то младшим сотрудником? Уж не сорвал ли он у тебя защиту диссертации?

- Дочь моя за него выходит замуж… Вот такой цветок он сорвал!

- Поздравляю… Парень-то он хороший, но слишком умный. За два года работы сорвал защиту трех кандидатских и двух докторских работ, которые разнес в пух и прах. Причем, как ему удается сходу находить ошибки, не знаю, скорее всего, такой особый ум один на миллион. У тебя в институте когда должна состояться ближайшая защита?

- Через неделю защищает докторскую диссертацию мой заместитель Щуплов.

- Он сын начальника госбезопасности твоего района Москвы?

- Да.

- Видишь, как тебя обкладывают. Он может и директором потом стать. Я бы на твоем месте на щупловскую защиту Дорохова специально пригласил. Кстати, и я мог бы с удовольствием поприсутствовать. Когда Дорохов выступает, слушать его занятно. Ха-ха! От Щуплова мокрое место останется. Все мои доктора наук после провала пяти диссертаций категорически потребовали увольнения молодого гениального критика. Я вначале предложил им посылать Дорохова во время очередной защиты в командировку, но они и заочного его боятся.

- Хорошо, приглашу Дорохова на защиту, - согласился Краснухин.

- А я возьму с собой нескольких своих докторов наук, пусть посмотрят, как Дорохов на другом месте невежд линчует, авось, обида на него пройдет.

2.

Николай Петрович Щуплов был сорокалетним щупленьким, дряблым, хилым человечком в полном соответствии со своей фамилией. Даже тонкие золотые очки не придавали его внешности мужскую серьезность.

Вначале Краснухин хотел поручить секретарше, чтобы она обеспечила явку на щупловскую защиту Дорохова, но потом сообразил, что такое намерение станет известно Щуплову, и получится, что он, директор НИИ, сознательно завалил своего заместителя. Поэтому Павел Павлович попросил дочь, чтобы она пришла на защиту обязательно вместе с Дороховым.

- Ты не говори Виктору, что на защите будет директор Института океана, где он прежде работал. Хочу их помирить.

Наивная Татьяна обрадовалась:

- Папа, спасибо тебе за заботу о Викторе!

Вывешенные плакаты с результатами диссертационной работы Щуплова смотрелись как настоящие произведения искусства. Приподнятый духом Щуплов очень четко доложил о сути своего научного исследования. Ему должны были после этого задаваться вопросы из зала, но Краснухин предложил, чтобы зачитали отзывы на диссертацию. Письменные оценки работы Щуплова ведущими сотрудниками других институтов были не просто положительными, а восторженными.

Несколько вопросов членов ученого совета диссертанту были явно формальными. Всем было ясно, что защита проходит «на ура». Краснухин несколько удивленно посмотрел на рядом сидящего академика Шеломянцева, но тот ехидно поднял палец вверх, дескать, все еще впереди.

И когда уже казалось, что все вопросы исчерпаны, поднялся Дорохов:

- Меня интересует главная экспериментальная кривая. На ней нет ошибок?

- Нет! - заявил Щуплов.

- Я почему спрашиваю?! Потому что сейчас докажу, что экспериментальные точки фальсифицированы. Но вы тут же заявите, что лаборант, а точнее, художник, рисовавший кривую, ошибся. Посмотрите внимательно, верно ли точки нанесены на график?

Щуплов был поражен. Он не знал, как поступить.

- Приду вам на помощь, - заявил диссертанту Дорохов под напряженное молчание ученых в зале, - эти точки на графике соответствуют таблицам экспериментальных данных, приведенных в самой работе?

- Да! - подтвердил Щуплов, покрываясь потом и ничего еще не понимая, но уже чувствуя приближающуюся беду.

- Так вот, - саркастически улыбнулся Дорохов, - при тех абсолютных ошибках измерений, которые у вас были, чем ниже идти по кривой, тем больше должен быть разлет экспериментальных точек. А у её правого конца вероятность нахождения экспериментальных точек так близко друг к другу, как вы обозначили, настолько мала, что никогда не может быть реализована в каком-либо честном эксперименте. Поэтому ответственно заявляю, что эксперимент вами фальсифицирован, подогнан под теоретическую модель. Это есть обман государства. К науке ваши данные не имеют никакого отношения.

Краснухин мгновенно понял всю правоту Дорохова, также радостно осознавая, что и многие другие уловили безукоризненную четкость аргументов никому до того неизвестного младшего научного сотрудника. Но Павел Павлович еще сообразил, как Щуплову можно выйти из очень щекотливого положения. Достаточно было при всех извиниться перед Дороховым и заявить, что пресловутые экспериментальные точки являются вовсе не экспериментальными, а усредненными, вычисленными для отдельных массивов из многих экспериментальных значений. Понимая, что способен спасти Щуплова, директор не пришел ему на помощь, а, как глава ученого совета, предложил присутствующим оценить мнение Дорохова.

Ученые, пришедшие с академиком Шеломянцевым, с удовольствием, не скрывая смешливости, тут же поддержали Дорохова, им Щуплов не был опасен. И тогда Краснухин объявил, что защита временно откладывается до приведения экспериментальных данных в порядок.

- Что же касается запальчивых слов товарища Дорохова, - заметил Павел Павлович, - то мы их ему простим за молодостью. Но в следующий раз, товарищ Дорохов, будьте более сдержаны. Нам мальчишеские выходки не нужны.

Дорохов хотел сказать, что не нуждается в прощении, но Татьяна резко потянула его за руку вниз, шепча:

- Садись, горе мое, ты уже и так стал… знаменит. Не вступай в перепалку, будь выше.

Хилый видом Николай Петрович Щуплов имел железную волю. Оценив ситуацию, он решил хоть в какой-то степени повернуть её в свою пользу. Поэтому, улыбаясь, обратился к залу:

- Товарищи, приглашаю всех, особенно товарища Дорохова, которому очень благодарен за критику, в ресторан «Белград». Это будет обмытие сегодняшней своего рода предзащиты.

Люди были довольны бесплатным угощением, хотя и понимали, что Щуплов уже заплатил за ресторан, не пропадать же яствам. Кроме того, многим было ясно, что Щуплов, сын чекиста, отомстит так, что от Дорохова только перья посыпятся.

К удивлению всех Дорохов не только приехал в ресторан «Белград», но даже произнес тост:

- Понимаю, что стал врагом номер один Николая Петровича, но меня извиняет то, что я прямой и честный научный противник. Только такие и становятся затем, когда острота полемики стихнет, настоящими друзьями-коллегами. Предлагаю выпить за то, чтобы у Николая Петровича в науке были лишь настоящие друзья!

Щуплов сделал вид, что чуть ли не прослезился, и, подойдя к Дорохову, обнял его за плечи:

- Вы уже мой настоящий друг!

Зал взорвался смехом и аплодисментами. Большинство поняло юмор Щуплова.

Когда Виктор проводил Татьяну до дома, она сжала его руку:

- Боюсь за тебя! Но все же ты какой-то странный… Однако и горжусь тобой. Ты настоящий мужчина и настоящий ученый.

Они долго целовались в подъезде, пока Татьяна не погнала Дорохова к метро:

- Беги, а то не успеешь!

3.

За три дня до свадьбы Дорохов впервые появился в четырехкомнатной квартире Краснухиных. Татьяна приглашала его и раньше, но он все отказывался.

Сама она была несколько раз в маленькой двухкомнатной квартирке, в которой её избранник жил с пенсионеркой матерью. Старая женщина очень терялась, когда появлялась нарядная и веселая подруга сына, и тут же оставляла их одних, уходя на улицу.

После знакомства с Ниной Петровной, матерью Татьяны, влюбленные прошли в девичью комнату, в которой были большое трюмо с зеркалом, мягкая мебель и полки с книгами.

- Вот так я живу, - сказала Татьяна.

- Хорошо живешь.

- Не жалуюсь… Но мы можем жить, где ты сам хочешь: здесь, у тебя или можем снимать. Отец пообещал помочь с кооперативной квартирой.

- А где удобнее тебе? - спросил Виктор.

- Здесь, - обрадовалась Татьяна. - Мне с мамой будет проще, она же не работает.

- Можно начать жить здесь, - согласился Дорохов.

- Я так счастлива, что люблю тебя, - мечтательно сказала Татьяна. - Могла бы выйти за тебя замуж и без любви, столь сильно мне нравишься. Так поступают, надеясь, что любовь появится в браке. Но как замечательно, что уже теперь безмерно люблю тебя.

- Осталось три дня, - начал рассуждать вслух Дорохов. - Свадьба, и нет возврата к прежнему. Станем другими. Будет семья. Как странно, чем ближе к свадьбе, тем чаще думаю, не ошибаемся ли мы. Однако не проверишь. Вдруг буду злой, как тигр, ты не боишься?

- Тогда стану тигрицей! А тигрице нечего опасаться тигра. Скорее всего, он её боится.

- Если ты превратишься в тигрицу, то сумею ли быть тигром? Нужно попробовать.

И Виктор зарычал на Татьяну: «Ррр!»

- Рычи, продолжай рычать, прошу тебя, сейчас принесу обруч.

- Разве семья цирк? - остановил её Виктор, которому не понравилась шутка Татьяны. - Не нужен обруч.

Тут же Дорохов понял, что неправильно повел себя, ведь Татьяна отреагировала на его же остроту. Поэтому он улыбнулся и сказал:

- Лучше стану петухом. Чем ты начнешь укрощать?

- Курицей не хочу быть! Уже однажды довелось быть курицей. Мне еще не исполнилось тогда 20 лет. Все закружилось, а потом туман рассеялся. Полгода не могла прийти в себя. Главное, с самого начала не любила его. Отдала дань моде. Подруги всё испытали, только об этом и говорили, потянулась за ними. Решила тогда, будь, что будет. Не отставать же от них. Теперь очень жалею. Хватит о прошлом. Клянусь, буду тебе хорошей верной женой.

- Ты сейчас потрясла меня! - запальчиво сказал Дорохов. - Всегда был уверен, что с тобой ничего подобного произойти не могло. Думал, буду у тебя первым.

- Но ты же сам не мальчик! - обиделась Краснухина. - И мы равны. Что было, то прошло. Каждый из нас до знакомства жил, как умел. Теперь будет другое.

- А если я мальчик?!

- В тридцать лет? Не шути! - засмеялась Татьяна.

- Не в 30, а в 28! - поправил её Дорохов. - Армия, вуз, начало работы - мог и не успеть.

- Знаю, ты современный человек, - попыталась Татьяна сгладить неожиданно возникшую проблему. - За это тоже люблю тебя. А сейчас делаешь вид, что придаешь значение прежним фактам… Детей же у меня нет!

- Хорошо, что ты все сейчас сказала. Иначе на следующий день после свадьбы ушел бы от тебя. Для меня целомудрие девушки, с которой вступаю в брак, очень важно. Разве должен постоянно думать, что у тебя было с другими?!

- С другим! - навернулись слезы у молодой женщины.

- Зная себя, вижу, что начну размышлять об этом каждый день. Уже сейчас испытываю муку. Думал, ты иная. Конечно, в кино и книгах для ускорения развития действия по воле авторов люди часто ведут половую жизнь до женитьбы. Но в реальности вступающие в брак должны быть цельными. Я не думал, что ты могла поддаться этой лживой пропаганде о свободе секса до брака.

Дорохов до того разволновался, что сжал кулаки.

- Что же теперь из-за моих случайных слов отменится свадьба? Ты хочешь оскорбить меня?! - заплакала Татьяна. - В чем моя вина перед тобой? Мы знакомы полгода. Ты сам сделал предложение, отвел в загс. А все, что происходило до знакомства, было личное, еще не общее, не наше совместное. Меня же не интересует, с кем конкретно ты раньше проводил время.

- Возможно, ты и права. Но не знаю, состоится ли свадьба, - через силу произнес Виктор. - Другой представлял тебя, точнее хотел, чтобы моя жена была совсем иной. От сегодняшней неожиданности сердце вздрогнуло. Ты любила его, своего первого мужчину?

- Я жила, как все. Студентки в группе только и говорили о сексе, о своих парнях. А однажды одна более старшая заявила, что у девственниц особая примета на лбу. Все подруги бросились смотреть мой лоб. Я от стыда убежала. Поэтому для меня очень важно было, как можно скорее, стать не девственницей. А сам первый акт мне не понравился. На следующий день уже не могла не смотреть без ненависти на дурака, которого использовала… Тебя же сейчас не совсем понимаю. Ты очень мнителен в этом вопросе. Странно, при такой мнительности ты не боишься, что воздержанием наносишь вред своему организму?

- Вздор! Нельзя жить с женщиной без любви, а любовь всегда одна, и на всю жизнь. В моем роду все мужчины однолюбы.

- Ну, и люби меня всю жизнь, - смогла улыбнуться через силу Краснухина. - Очень даже согласна.

- Я без всяких вывертов спокойно ждал, когда появится моя жена, та единственная, с которой буду делить радости и горести. Ожидая, не рушил жизни других женщин. Если мужчина истаскался до свадьбы, то по какой причине у него должно быть крепкое здоровье. Поэтому воздержание не только не вредно, но даже полезно. Главное в том, что оно сохраняет почву для настоящей любви.

А знаешь ли ты, что если женщина переспала с кем-то до мужа, то их дети будут не его, а прежнего любовника? Организм женщины, словно губка, впитывает информацию о первом партнере. Поэтому именно первый мужчина определяет дальнейшее развитие женщины и её детей.

Татьяна изумленно посмотрела на девственника, так она внутренне уже начала называть Виктора, хотела резко возразить, но промолчала. Поскольку молчание затянулось, то она скривила губы, имитируя улыбку, хотя ей вовсе не было весело, а ужасно горько:

- Мне смешно, какие мы разные. Или ты все же шутишь?! Ты не разыгрываешь меня? Разве могут быть у физика столь патриархальные, давно отжившие в обществе взгляды? К тому же и до подачи заявления в загс я не скрывала, что была свободна. Кто мне до тебя мог что-либо запретить?!

- Сожалею, что не знал, что твоя раскованность зашла так далеко!

- Значит, наша свадьба не состоится?! В ресторан приглашено много людей. Они уже купили подарки. О свадьбе знают родственники, друзья и знакомые. И вдруг новость на весь свет: младший научный сотрудник бросил дочь директора института, потому что она развращена, а он чист и тверд, как алмаз. Могла бы высказать многое, что о тебе думаю, но воздержусь. Ты обязан жениться на мне.

- Возможно, - согласился Дорохов почти невозмутимо, потому что сердце его начало успокаиваться, - но мне нужно подумать.

- Думать поздно! Представила себе, что случится, если ты не явишься в загс. Не переживу этого!

- Хорошо, что все выяснилось сегодня. Честно говорю, не знаю, как поступлю. Мне чудится, что все мои предки возмущены во мне.

- У тебя живот заболел от их возмущения? - не сдержалась Татьяна.

- Не живот, а мозг. В нем что-то пульсирует.

- Витенька, стань настоящим мужчиной! - слезно попросила Татьяна. - Что произошло? Узнал ты все от меня. Значит, я честная, не скрыла ничего от тебя. Если бы знала, что ты придаешь этому такое значение, то сделала бы операцию. Представляешь, обманутый, ты всю жизнь гордился бы моей девственностью. Не глупи! А еще физик! Люблю тебя, вот, что главное. Клянусь, всегда буду верна тебе.

Дорохов скрестил руки на груди и начал размышлять вслух:

- Как сложен мир. Кто я в нем? Сам творю или меня творят? Может, другая, настоящая, цельная, ждет меня, а я еще не знаю того. Ты же мое испытание! Люблю тебя до невозможности. Готов целовать тебя всю: от рук до ног… Но то, что у тебя кто-то был, убивает меня… Мне нужно прийти в себя и принять единственно правильное решение.

- Ты словно изувер какой-то! - возмутилась Краснухина. - Фанатик прошлогодней сгнившей листвы. Другая ждет тебя?! Кому ты кроме меня нужен? Все зависит от нас, от поступков, речей, взаимодействий. Я люблю тебя не потому, что хочу тебя любить, в большей степени не желаю того, просто что-то внутри заставляет обожать тебя. Если ты меня бросишь, будет очень тяжело.

- Когда ты говоришь, чувствую, что не прав. Мне даже кажется, что не ты, а я любил кого-то. Но во мне есть зверь, называю его условно «мои предки», он растерзает меня не сегодня, так завтра, если вольюсь в твое мироощущение, строй мысли и подчинюсь тебе.

- Все, что мы сказали, заумно. Нужно жить проще, - пытается в очередной раз найти общий язык с любимым Татьяна. - Оставайся у меня сегодня на ночь и через мою любовь поймешь, что был несправедлив.

- Как ты не поймешь, что моя душа теперь боится, остерегается тебя. Ты словно уже не будущая жена, что-то равноправное, а хозяйка моей сущности… Пожалуй, пойду.

- Не отпущу тебя таким! - взрывается Татьяна. - Не хочу, чтобы ты исчез. Давай посоветуемся с моим отцом.

- Стоит ли его беспокоить? Удобно ли? И что он может сказать?

- Как хорошо, что отец дома. Подожди!

Оставшись один, Дорохов начал иступлено думать:

- Таня не понимает, что мне необходимо время, чтобы привыкнуть, свыкнуться с происшедшим. Трех дней мало. Как быть? Может, я не прав?! Может, нужно жениться?!

Рассказав, плача, отцу о создавшейся ситуации, Татьяна привела Павла Павловича буквально в шоковое состояние. Краснухин с прискорбием понял, что Дорохов есть великий разрушитель любой лжи, любого непорядка. Но самое ужасное было то, что эти разрушения коснулись семьи Краснухина.

- Не знал, что у тебя кто-то был! - попутно возмутился отец.

- Тебе и не следовало знать. Это сугубо личное, женское дело.

- Попытаюсь тебе помочь. Пошли.

Краснухин решительно направился к Дорохову:

- Мне дочь все рассказала. Одобряю ваши действия, молодой человек. Свадьбу отменим. Не смогла себя сберечь, пусть мучается всю жизнь. Вы мне нравитесь. Когда вы с Татьяной познакомились, её словно подменили: стала серьезной и отзывчивой, начала помогать матери по дому. В общем, вы молодец, умеете воспитывать. Из вас может получиться хороший руководитель. Небольшое дружеское содействие, и вы далеко пойдете.

- Вы мне тоже нравитесь, - сознался Дорохов, не ощущая иезуитство Краснухина. - В первую очередь вы мне симпатичны за то, что обладаете тактом, умением обращаться с подобными мне людьми нравственных крайностей. На вашем месте съездил бы сейчас мне по физиономии за дочь.

- Виктор Валентинович, моя рука не может подняться на вас, поскольку вы правы.

- Верю.

- Не обижай папу! - очень возмутилась Татьяна, поскольку слово «верю» в устах Дорохова прозвучало так, словно он – бог.

- Запутался я, - сознался Виктор.

- Слабо сказано! Вы стоите на изломе всей своей жизни, - высокопарно заявил Краснухин. - Налево пойдешь, жену найдешь, академиком станешь, прямо или направо пойдешь, неизвестно где окажешься.

В этот момент Татьяна стояла как раз по левую руку от Виктора.

- А назад нельзя? - спросил Дорохов, и не было понятно, то ли он шутил, то ли говорил серьезно.

Но отец Татьяны уже осознал, что Дорохов раскусил, что его пытаются купить. Поэтому Краснухин пошел напролом:

- Вы лучше меня знаете, что назад вернуться нельзя, поскольку время необратимо. Так что выбирайте. Хотите в будущем стать директором НИИ?

- Хочу.

- Представим себе, что вы уже директор, - продолжил плести словесную интригу Павел Павлович, чтобы спасти дочь, обрадованный тем, что будущий зять не лишен любви к власти. - Как вы поступили бы в создавшейся ситуации? Даю две минуты на размышление.

- У меня есть мечта, - решил переменить тему разговора Виктор. - Хочу изменить мир науки. Совершить в нем социальный переворот, чтобы те, кто действительно могут создавать что-то новое, работали без помех, то есть были бы счастливы в своем творчестве.

- Вы уходите от моего вопроса, - поморщился Краснухин.

- Разве директор не может уходить от вопроса?

Краснухин рассмеялся:

- Может! Конечно, может. Но не забывайте о главном. Директору, хочет он того или нет, приходится рано или поздно отвечать на все заданные ему вопросы.

Но Дорохов гнул свое, наболевшее:

- У нас научные работники бесправны, они не могут проявить себя в полную силу, потому что им, если они по настоящему творят, многие мешают, как сверху, так и снизу, причем, чем лучше ученые работают, тем больше им мешают.

- Разве лично вам кто-то мешает?

- Конечно! Мой начальник и одновременно научный руководитель темы Плешивцев. Он мне просто не нужен.

- Вы настолько талантливы, что можете обойтись без руководителя? Разве не он определяет суть темы, её стратегию?

- И да, и нет. Ответ неоднозначен. Сам Плешивцев и наша лаборатория уже занималась определенными исследованиями, то есть тема в широком смысле реально существовала и до меня. Я же в этом дремучем лесу проблем смог создать просеку в выбранном именно мною направлении и рублю её один. Конечно, мне не хочется прорубать и другие просеки, которые не мои, особенно, если эти пути ведут в тупик.

- Понимаю вас, сочувствую, но ничего пока изменить нельзя. Вам помогает шеф, его лаборанты, техники, инженеры. Приходится и вам содействовать им.

- Это плохо. Потому я бесправен. Готов по своей личной теме каждый день работать по 12 часов, включая субботу и воскресенье, но помощь другим выбивает из колеи.

- Как же вы хотите изменить незыблемое? - чтобы показать интерес к мыслям будущего зятя, спросил Краснухин.

- Мое присутствие становится излишним! - заявила Татьяна. - Если Виктор начнет говорить о проблемах науки, его не остановишь. Но многое я уже слышала. Пойду соберусь с собственными мыслями и помогу маме с ужином. Понадоблюсь, позовите.

- Взглянул сейчас со стороны на дочь, как бы чужим взглядом. Красива, очень красива и горда, - сказал Павел Павлович.

- Согласен, Татьяна красива и горда. Наука тоже красива. Как изменить незыблемое? Как сделать нашу науку эффективней? Предложений много, а толку мало. Пока человек не почувствует, что может творить свободно, создавая новое для себя, народа, государства, а не вкалывать на чужого невежественного дядю, облеченного ложными званиями, степенями и наградами, перелома не произойдет.

- Чтобы критиковать, нужно самому что-то создать позитивное. Голое отрицание без конкретного положительного действия бесплодно.

- Верно, - согласился Дорохов. - Все правильно. Однако забыли самое основное, именно то, что настоящая наука всегда гуманистическая. Не должно в ней быть рабов и рабовладельцев.

- Какие еще рабовладельцы? - усмехнулся Краснухин, прекрасно понимая, о чем идет речь. Директору НИИ захотелось, пользуясь случаем, вызвать неискушенного Дорохова на еще большую откровенность, чтобы потом при необходимости было легче срубить антисоветскую голову.

- Например, вы рабовладелец!

- А вы раб?

- А я раб, поскольку не могу делать в науке то, что хочу. Только в свободное время решаю интересующую меня проблему.

Краснухин начал злиться:

- Вначале делом докажите, что способны на самостоятельное научное творчество, защитите хотя бы кандидатскую диссертацию.

- Никогда не буду защищать пресловутую диссертацию. Нет времени на весь этот бессмысленный бумажно-словесный процесс. Настоящего ученого знают по его научным статьям, которые изучают, а его идеи развивают. Этого вполне достаточно для оценки серьезного профессионала. А у нас, как правило, остепененный научный работник с никому не нужным липовым творчеством, если он доктор наук, считается крупным ученым, относиться к которому нужно с глубоким почтением. Однако реальных исследователей ведь не обманешь. И получается, что в науке, стремящейся к постижению истины, истинных, честных ученых практически нет.

- Станьте доктором наук и публично откажитесь от степени! - предложил, злясь, Краснухин. - Такой поступок будет отвечать вашим мыслям. А пока ваши слова - всего лишь пустая болтовня завистника.

- А представьте себе, - продолжал мечтать Дорохов, - организуются независимые научно-исследовательские группы, сокращенно НИГ. Сотрудники всех НИГ конкретного научного учреждения в конце года подают заявления с просьбой о зачислении их в любую НИГ на определенные должности, но при этом соблюдается основное правило: при переходе из одной НИГ в другую сотрудник не может получать повышения ни в зарплате, ни в должности. Руководитель независимой научно-исследовательской группы (НИГ) на основании поданных заявлений и в соответствии со списком необходимых исполнителей производит зачисление подошедших ему работников в свою НИГ. Если человек вторично остался в группе, то он может быть стимулирован повышением зарплаты и должности. Такой подход приведет к жесткой поляризации научных коллективов с выявлением истинно творческих групп. Умные люди начнут стремиться попасть в те группы, в которых осуществляется работа на мировом уровне и выше.

- А вы, оказывается, хитрец! Теперь понятно, почему вы возмущались рабством в науке. Проще говоря, вы предлагаете ввести Юрьев день для современных крепостных - сотрудников НИИ, - мгновенно понял Краснухин интересное, но не выполнимое в СССР, предложение Дорохова.

- Правильно.

- Но куда денутся те, кого не взяли ни в какую из НИГ?!

- Должны быть уволены! - решительно заявил Виктор. - Причем им не на кого будет жаловаться, кроме как на себя. Коли плохо работаешь, никому не нужен.

- Но руководители НИГ, сговорившись, могут прокатить и отличного работника, если он слишком самостоятельный или неуживчивый, например, такой, как вы.

- Классного специалиста всегда кто-то пригласит к себе, - продолжал доказывать верность своей точки зрения Дорохов. - А любитель подхалимов, набрав их в свою группу, прогорит, поскольку не сможет хорошо выполнить договорное задание.

- Кто об этом будет судить? - спросил Краснухин.

- Совет НИГов, а главное - сам заказчик из промышленности, который не станет платить за некачественное научное исследование.

- Главный недостаток вашего предложения, - нашелся директор НИИ, - состоит в том, что оно противоречит сути нашему советскому обществу: людей нельзя просто так увольнять. Любой советский человек имеет право заниматься наукой.

Дорохов усмехнулся и смело сказал:

- В науке применительно к научному работнику нет понятий «советский» или «антисоветский», а есть способный или неспособный к научному творчеству, к открытию нового истинного знания. А ложь производить нельзя, а тем более за неё платить её создателям.

- Как у вас всё просто, - усмехнулся Павел Павлович, в душе ощущая себя побежденным нахальным, но весьма умным женихом дочери.

- Я сегодня директор, могу помечтать, - в свою очередь улыбнулся Дорохов, напомнив собеседнику его шутливое предположение.

- Выслушав вас, понимаю, что вы никогда не станете директором.

- А давайте, мое предложение реализуем в институте?!

- Смешно! Это невозможно! Однако сознаюсь, ваша идея в чем-то интересна. Не нужны будут аттестации, начнется бурное обновление научных кадров. Интересно, а как обычный научный сотрудник сможет стать руководителем НИГ?

- Решать должна промышленность, - ответил Виктор. - Она дает деньги под конкретную тему, предлагая её вести специалисту, которому доверяет.

- Как правило, если промышленность и догадывается о том, что ей нужно от науки, то не знает людей, которые смогут сделать необходимое.

- Скорее всего, знает, - возразил Дорохов. - Или будет знать в новых условия стыковки науки и техники. Зачем бесполезно финансировать конкретное научное учреждение, Советскую академию наук, лучше целевым образом направлять деньги отдельной группе во главе со специалистом, дорожащим своим именем.

Краснухин хмыкнул, не очень скрывая внутреннего недовольства:

- Получается, что научные учреждения при наличии НИГов станут всего лишь банками помещений, приборов, вычислительной техники. А как будет назначаться дирекция?

- Дирекция может выбираться на общем собрании руководителей НИГ из их числа сроком года на три. И пусть руководители НИГ сами предлагают себя на должность директора и его заместителей.

- А если к какому-то руководителю НИГ никто из сотрудников НИИ не подаст заявления? – пытался найти слабые места в предложении Дорохова Краснухин.

- Если он хороший специалист, то в этом случае выявится, что не умеет руководить людьми, например, груб, заносчив. Но это поправимо. Пусть тогда работает не как руководитель НИГ, а в качестве самостоятельного специалиста. Если же он плохой специалист, не востребован НИГами, то должен быть уволен.

- Однако в этом случае может быть не выполнена важная для государства, но очень трудная для исполнителей тема, - нашел, наконец, Краснухин основной недостаток проекта. - Например, сотрудники могут испугаться большого и сложного объема работ.

- Не думаю! Трудная тема всегда одновременно и интересна в научном плане. Смелые люди найдутся.

- Не всегда!

- Придется тогда принимать особые решения в каждом конкретном случае.

- Ваша идея необычна, - вынужден был согласиться Краснухин. - Введение Юрьева дня для научных работников, по-видимому, может всколыхнуть науку. Но на это никто никогда не пойдет!

- Может, руководство страны и осмелилось, если бы данное предложение было широко обсуждено.

- Такого обсуждения никогда не будет. Вы затрагиваете самые насущные интересы всех руководителей НИИ, научных отделов, лабораторий, поскольку сразу лишаете их реальной деспотичной власти. Кстати, данную систему в принципе можно ввести и на производстве. Но рабочий класс не допустит.

- Почему?

- Из-за сознательно вводимой неуверенности работающего человека в завтрашнем дне.

- Наоборот, - загорелся Дорохов. - Система позволит развиться именно социалистическим отношениям, которые будут не формальными, а основываться на общности духа, одинаковом отношении к любимому труду. Укрепится товарищество, стремление прийти быстрее к конечному результату. Каждый человек станет настоящим творцом собственной судьбы.

- Ваша идея уже потому утопия, что не содержит эффективных экономических методов поощрения, - продолжал биться Павел Павлович за свое директорское представление о трудовой деятельности.

- Содержит! И еще как содержит! Например, «бегуны» за счет того, что при переходе с одного места на другое ничего не выигрывают, будут постоянно увеличивать фонд зарплаты настоящих тружеников. Кроме того, в системе могут применяться многие известные управленческие приемы, она вберет в себя все передовые экономические мысли, словно губка.

- Не знаю, что сказать в итоге, - сознался Краснухин. - Не привыкли мы созидательно думать о подобных вопросах. Но если начнете пробивать свое предложение, испортите себе жизнь. Занимайтесь лучше наукой. Вы, кажется, окончили физический факультет?!

- Да… И все же хочу отпечатать свои мысли о науке на машинке. Как думаете, куда их лучше направить?

- В Комитет по науке и технике. Однако человек, получивший для рассмотрения и ответа ваше предложение, не стукнет палец о палец. Любое положительное собственное отношение к вашей идее будет опасным для него самого. Если он ухватится за вас в качестве самобытной находки, то покажется другим чиновникам смешным, верящим в утопии. Если начнет ниспровергать вашу систему, то ему придется привести собственные аргументы, что сразу высветит нелояльность к перестройке. Лучше никак не реагировать на ваше письмо. Поэтому вам ответят примерно так: «Предложение рассмотрено. В определенной мере оно представляет интерес. Однако в настоящее время вводятся более прогрессивные проверенные на практике положения». Как вы отреагируете на такой ответ?

- Напишу еще куда-нибудь.

- Везде ответят именно так. Вы начнете отчаиваться…

- У вас были подобные идеи? - с интересом перебил Дорохов Таниного отца.

- Нет, потому что никогда не занимался тем, что не найдет применения. Я не фантазер, а реалист. Чтобы пытаться менять принципы государственного руководства наукой, нужно быть, по меньшей мере, одним из руководителей Советской академии наук.

- У меня впереди целая жизнь, а крылья уже подрублены, - расстроился Виктор. - Неужели никогда не смогу взлететь?

- Занимайтесь физикой, а не прожектерством.

- Мешают! - сожалеюще развел руками Дорохов.

- Мешают всем. Нужно смириться и ждать своего часа.

- Но почему?

- Человеческую натуру нельзя изменить, - ответил Краснухин и снова решил взять быка за рога. - Что будем делать с Татьяной, пан директор? Возьмем её на поруки?

- Хочу еще поговорить с Таней.

- Поговорите. Заодно, прошу, направьте сюда Нину Петровну.

Когда Дорохов вышел из комнаты, Краснухин задумался:

- Жалкий парень. Что дочь нашла в нем? Всю жизнь с ним будет маяться. Скорее всего, он не захочет жениться. Заставлю! Нужно что-то придумать. Ради дочери. Позор её сломит.

Когда появилась Нина Петровна, Павел Павлович еще более завелся:

- Каков юноша! Готовься теща, у тебя будет не зять, а Иисус Христос.

- Может быть, отменим свадьбу?! Таня уже колеблется.

- Ни за что! Нужно помочь Татьяне. Именно сейчас. Иначе она всю жизнь будет чувствовать свою неполноценность. Юношу же после свадьбы она обломает, а потом выбросит за ненадобностью. Будут квиты. А я кое-что придумал. Ты их пригласишь сюда, а затем принесешь бокалы с минеральной водой. Вино нельзя. В один из бокалов другого цвета добавишь сексуальный возбудитель, просто бросишь две швейцарские таблетки, которые мне подарил Щуплов, это снадобье в КГБ используют. Спустя несколько минут мы выйдем, а юноша позднее так влюбится в Татьяну, что потом ему же самому будет стыдно вспоминать о том, что вел разговор о какой-то девственности и семейной нравственности.

- Ты все продумал? Это не слишком опасно? - засомневалась Нина Петровна, привыкшая в главном уступать мужу.

- Не мы первые, не мы последние, - попытался успокоить жену Краснухин. - Щуплов рассказывал, смеясь, что таким приемом овладел несколькими женщинами.

- Где таблетки? - спросила Нина Петровна, окончательно убежденная словами об удачных любвеобильных похождениях невзрачного Щуплова.

- Пачка лежит во внутреннем кармане пиджака серого с полоской костюма. Не надевал его полгода.

- Тебе-то, зачем эти таблетки понадобились? - полюбопытствовала Нина Петровна, отметив про себя, что, указывая на то, что костюм не одевал полгода, муж как бы оправдывается.

- Как видишь, пригодились. Потом ты ведь знаешь, у меня сами собой появляются какие-нибудь экзотические штучки. Должность, наверное, такая. Многие чего-то дарят.

- Боюсь я, Паша!

- Чего?

- Уже руки дрожат. А вдруг это яд! Щуплову доверяй, но проверяй. Если веришь ему, сам положи таблетки и принеси бокалы. А у меня из рук поднос выпадет.

- Хорошо, если боишься, принесу сам бокалы, - решил Краснухин.

Но Нина Петровна тут же изменила решение, поняв, что никакой опасности нет:

- Ладно, уж, оставайся здесь, мне удобнее подать воду. Пойду делать зелье. А молодым передам, что ты хочешь им что-то сказать.

Краснухин облегченно подумал:

- Вот и пропал Дорохов с его добродетельными принципами. Зло в большей степени наукообразно, опирается на науку и потому сильнее добра.

Когда Татьяна и Виктор появились, Павел Павлович осторожно сказал:

- Осталось три дня до вашей свадьбы или окончательного разрыва. Вы сами должны все решить. И желательно, уже сегодня.

- Дорохов уже решил, - грустно заметила Татьяна.

- Не торопись! - цыкнул отец на дочь.

- Пожалуй, я все решил… - начал говорить Дорохов.

- Таня, попроси маму, чтобы принесла какую-нибудь воду, - заторопился Краснухин. - Пить очень хочется. Пусть принесет всем.

- В горле ужасно пересохло, - как бы извинился Павел Павлович, когда дочь ушла.

- У меня тоже.

- От пересыхания гортани полезен чай или минеральная вода.

Татьяна вошла с подносом, на котором стояли три бокала. Краснухин один из фужеров, отличавшийся по цвету от других, протянул Дорохову. Сам в руку взял другой. Татьяна тоже подняла бокал. Молча все стали пить.

- Это какая минеральная вода? - поинтересовался Дорохов.

- «Боржоми», наверное, - умело имитируя равнодушие, ответил Краснухин.

- Думал, другая.

- Сам отнесу посуду, - предложил Павел Павлович. - Побудьте еще немного. Поговорите по-доброму между собой.

- Вот и все, - сказала Татьяна после ухода отца. - Ты так любишь говорить о физике, расскажи что-нибудь на прощание, например, о своем законе.

- Я увидел закон во сне. Черное небо, но вместо звезд тонкие светлые линии. Они крутятся, сходятся, разлетаются, и возникают разные формулы, которые расплываются и снова образуются, но чуть-чуть отличаясь, потом сильней и больше. Вдруг понял, что законы физики действительно меняются с течением времени, и захотел, захотел - не то слово, возникла мечта, охватившая всего целиком, установить закон изменения во времени известных нам законов природы. Бился над проблемой долго, год, но словно всю жизнь.

Иногда думал, зачем это изнурительное самоистязание, все равно ничего не выйдет. Но продолжал работать. Наконец, получил что-то странное и одновременно красивое. Теперь знаю, что могу развить любую отрасль физики, лишь бы только страстно захотеть. Пытался опубликовать статью, но не получилось. Редколлегии журналов отвечали, что моя работа не соответствует требованиям, предъявляемым к качеству публикуемых материалов.

- Все журналы так ответили? - заинтересовалась Татьяна.

- Да, все. Одни более прямо отказывали, другие с извинениями. Суть же осталась одна.

- Но ты говорил, что опубликовал свою теорию.

- В сборнике трудов одного провинциального политехнического института. Такие сборники никто не читает кроме самих авторов. Товарищ, с которым вместе учились в университете, помог пристроить статью.

- Что же ты будешь делать дальше?

- Развивать по вечерам и ночам, пока есть силы, эти свои идеи. Мне кажется, они носят фундаментальный характер.

Дорохов кругами начал ходить по комнате:

- Что-то странное сейчас происходит со мной. Мне так хочется тебя обнять, что еле сдерживаю себя.

- Обними, если хочешь, - обрадовалась Татьяна. - Спасибо, что простил мою глупость.

Дорохов подошел к Татьяне, сидевшей в кресле, и нежно погладил её по голове:

- Ты очень красивая!

- Ты тоже, - протянула к нему руки Татьяна.

- С ума можно сойти, как я…

Дорохов, медленно, явно напрягаясь, отошел от Татьяны и открыл балконную дверь. Он шел как-то странно, согнувшись.

- Что случилось? Тебе не хорошо? - вскочила Татьяна.

- Хочу тебя, словно зверь! - крикнул Виктор. - Но зверю, насильнику, нет места среди людей!

После этих слов, несколько мгновений постояв в оцепенении, Дорохов выскочил на балкон и бросился с пятого этажа вниз.

За те три секунды, в течение которых парил над землей, молодой физик увидел всю свою безалаберную жизнь, а в момент приземления - красивые, самые длинные на свете ноги Татьяны и её обворожительную улыбку.

Удар был настолько силен, что Дорохов целиком вошел в обледенелый сугроб.

4.

Статья Дорохова «Изменение во времени законов природы» была опубликована в феврале 1988 года в трудах одного из приволжских политехнических институтов. Редактор сборника профессор Михаил Израилевич Беленький уезжал в Израиль и поэтому, не задумываясь о последствиях для себя лично, принял к печати по просьбе своего сотрудника опус его московского однокашника по университету. В конце статьи было указано, что Дорохов - сотрудник академического Института океана.

Но Беленький эмигрировал не в Израиль, а в США, пересев в Вене на другой самолет. Его приняли на работу преподавателем в один из университетов Чикаго. В декабре в Чикаго проходил конгресс религиозной физики, в котором совместно участвовали христианские и иудейские ученые. Темой конгресса были естественнонаучные доказательства бытия бога.

Михаилу Израилевичу в его американском университете предложили рассказать на конгрессе о подобных исследованиях в СССР. И тогда Беленький вспомнил о статье Дорохова. Будучи очень аккуратным в делах, дотошным человеком, профессор привез с собой в Америку все сборники и журналы со своими статьями. Поэтому опус Дорохова оказался под рукой. Переведя его на английский язык, Михаил Израилевич выступил с докладом, который стал сенсацией.

Профессор рассказал участникам конгресса, что русский ученый Дорохов смог выявить изменение во времени формы и сути законов природы. Их интерполяция, сведение к началу возникновения вселенной приводило к выводу о существовании некоего общего первоначального закона в виде первичной мыслеформы, названной автором Ничто.

- Дороховское Ничто - это и есть бог в его первоначальном проявлении, - заявил в конце Беленький. - Итак, впервые получено именно естественнонаучное доказательство существования бога.

Участники конгресса были потрясены. Целый день университетские ксероксы размножали для двух тысяч ученых английский перевод статьи русского гениального физика. Когда конгресс завершился, единогласно было принято решение о рекомендации труда Дорохова на соискание золотой медали Всемирной организации физиков (ВОФ), которая присуждалась раз в пять лет за исследование, вносящее коренной переворот в физике.

Спонсоры конгресса религиозной физики в свою очередь объявили, что если Дорохову будет присуждена золотая медаль ВОФ, то он получит от них миллион долларов.

В конце января 1989 года именно в тот день, когда Виктор Валентинович Дорохов выбросился с балкона, отборочная комиссия объявила, что золотая медаль Всемирной организации физиков присваивается советскому ученому Дорохову за выдающуюся работу «Изменение во времени законов природы». Известие об этом средства массовой информации всего мира восприняли как новость номер один.

Президент Всемирной организации физиков (ВОФ) Роберт Уилсон позвонил президенту Советской академии наук (САН) Валерию Николаевичу Култыгину и поздравил с награждением золотой медалью ВОФ сотрудника САН Дорохова, работающего в Институте океана.

- Мы хотели бы, - сказал Уилсон, - чтобы господин Дорохов уточнил дату торжественного вручения ему в Чикаго нашей медали. Конечно, все расходы на поездку берем на себя. Кроме того, христианские и иудейские организации премируют его миллионом долларов за первое естественнонаучное доказательство бытия бога.

Перевозбужденный от неожиданной новости Култыгин срочно вызвал к себе директора Института океана Шеломянцева.

- Кто такой твой Дорохов? Почему о нем узнаю от американцев, а не от тебя? - повел разговор Култыгин на повышенных тонах.

- А что собственно случилось? - спросил Иван Никифорович. - Опять этот умник сорвал какую-нибудь защиту диссертации?

- Твой сотрудник получил самую престижную в мире золотую медаль Всемирной организации физиков, а западные церковники ему собрали на мелкие расходы миллион долларов.

Шеломянцев чуть не упал со стула от изумления:

- Вот так Дорохов! А я, чудак, полгода назад выжал его из института. Он теперь работает у Краснухина, директора отраслевого Института водных проблем.

- Кто такой Дорохов? Рассказывай!

- Обычный младший научный сотрудник, но с удивительным мозгом. Научные ошибки видит мгновенно. Завалил у меня пять защит диссертаций, а у Краснухина пока одну.

- Значит, необычный сотрудник, а ты говоришь «обычный». Что же делать? Может, ему присвоить сразу доктора физико-математических наук?!

- Да вы что? - перешел от возмущения на «вы» Шеломянцев. - У него нет советской сознательности!

И в этот момент по специальному телефону с гербом СССР на корпусе позвонил генеральный секретарь КПСС.

- Поздравляю тебя, - весело сказал генсек Култыгину, - весь мир говорит о золотой медали ВОФ советского ученого, а ты из скромности меня даже не проинформировал. Не хорошо получается. Тэтчер только что звонила из Лондона, поздравляла, а я не был в курсе. Приезжай с Дороховым прямо сейчас в Кремль! Жду!

- Это невозможно! - успел крикнуть президент САН еще до того, как генсек окончательно отвел трубку от уха.

- Почему? - удивился генсек.

- Дорохов мне не подчиняется. Он теперь сотрудник отраслевого Института водных проблем.

- Но статью он опубликовал, когда работал у тебя в академии?

- Да!

- Так в чем дело? Найди его и приезжай, не сегодня, так завтра. Жду. До скорой встречи.

- Я влип! - заявил Култыгин Шеломянцеву. - Генсек приказал срочно прибыть к нему с Дороховым. Придется звонить Краснухину.

Известие о том, что Дорохов выбросился с пятого этажа и находится при смерти, обрадовало президента САН.

- Хорошо, если бы этот герой умер, - подумал Култыгин, нисколько не осуждая себя за такую античеловеческую мысль. - Если он выживет, события могут стать непредсказуемыми. В этой глупой перестройке головы слетают, словно ни на чем не держатся.

Позвонив генсеку, Култыгин доложил о несчастном случае.

- Дорохов стал нужным мне политическим элементом. Если он умрет, ты ответишь своим местом! - заявил генсек.

- Но я ни при чем! - попытался объясниться президент Советской академии наук (САН).

- Дураки вы! - не скрыл возмущения генсек. - Такого парня из зависти погубили! Он не выдержал ваших издевательств и помех и решил покончить с собой. Но ведь на нем можно сделать прекрасную политику. Если умрет, разгоню вас всех!

Теперь Култыгин уже начал мечтать, чтобы Дорохов выжил, а пока решил отыграться на Шеломянцеве и связался с ним по телефону:

- Если Дорохов не придет в себя, сниму тебя с директорства.

- Воля ваша, - опять используя «вы» вместо дружеского «ты», спокойно согласился старый и умный в житейских делах академик, - но, учти, возможен вариант, что Запад, возвеличивая Дорохова, бросает нам вызов, подготовив очередного диссидента. Вот о чем ты должен был сказать генсеку.

- Может, ты и прав, - задумался вслух президент САН, понимая, что предлагаемый вариант выгоден во всех отношениях.

- А ты работу его читал? - спросил Шеломянцев.

- Еще нет, но ксерокопия статьи лежит передо мной. Сейчас посмотрю.

- Я читал статью час назад. Работа очень сильная. Её не мог сам сочинить Дорохов.

- А кто?

- Американские спецслужбы заказали своим ученым, и те сделали разработку, которую агент империализма Дорохов выдал за свою. Если он выживет, то начнет ходить по нашим головам. Они бросили вызов всей советской науке.

- И мы примем этот вызов! - решительно заявил Култыгин, отлично понимая, что западные спецслужбы к Дорохову не имеют никакого отношения, и осознавая также, что Шеломянцев сам не верит в свою версию.

На следующий день президенту Советской академии наук позвонил председатель Главной аттестационной комиссии СССР:

- Мы присвоили Дорохову ученую степень доктора физико-математических наук.

- Зачем?

- По мнению генсека, такое присвоение будет способствовать выздоровлению Дорохова.

- Но Дорохов еще не пришел в сознание.

- Когда придет, обрадуется и быстрее встанет на ноги. А на вашем месте сделал бы его директором какого-либо института с физико-математическим уклоном.

Култыгин задумался, положив трубку:

- А, может, в самом деле, вместо того, чтобы бороться с Дороховым, завалить его подарками?! Такая нейтрализация его воли может быть эффективней, чем борьба с неизвестным исходом.

5.

Виктор Валентинович Дорохов пришел в себя лишь на третий день после падения с балкона. Его голова была вся забинтована, и виднелись лишь закрытые веки и щель рта. Он увидел спящую в сидячем положении на стуле Татьяну Краснухину и сразу все вспомнил.

- Таня, - прошептал он, язык ворочался с трудом, - проснись, милая. Мне нужно поговорить.

Услышав, а, точнее, почувствовав бормотание больного, женщина радостно вскочила и склонилась над любимым:

- Какое счастье, Витенька, что ты пришел в себя!

- Какой сегодня день? - тяжело шевеля непослушными губами, спросил он.

- Суббота… О, я должна позвать врача!

Ольга Сергеевна Кторова, сорокалетний врач-травматолог, вихрем пронеслась по коридору, услышав приятную долгожданную весть. Очень важны были первые минуты общения врача с пришедшим в сознание человеком, получившим сильное сотрясение мозга. Бывали случаи, когда через несколько минут пострадавший снова уходил в кому и уже навсегда.

- Я врач! - сказала Ольга Сергеевна Дорохову. - Лучше ничего не говорите, вам тяжело. Я задам вопрос, а вы, закрыв глаза, тем самым дадите ответ «Да!». Вы помните свою прежнюю жизнь?

- Помню, но я хочу, чтобы вы мне помогли, - прошептал пациент.

- Конечно, - сразу согласилась Ольга Сергеевна.

- Сегодня в субботу должен жениться на прекрасной Татьяне, которая стоит около вас. Позвоните в загс, и пусть кто-нибудь оттуда приедет и нас зарегистрирует.

Дорохов говорил с огромным трудом, в голове начал бить набат, из последних сил он смог прошептать:

- Помогите нам, прошу вас.

- Я договорюсь с загсом, - сказала Кторова Краснухиной в коридоре. - Кто-то из них приедет с книгой записей, а вы должны оплатить им проезд на такси.

- Но я… - замялась Татьяна.

- Раздумали выходить за него замуж?! - возмутилась Ольга Сергеевна. - Если вы откажетесь, он может умереть от потрясения. Смерть его будет на вашей совести!

- Нет, я хочу, но он не знает новых обстоятельств… Узнав о них, он может передумать жениться на мне.

- Какие еще обстоятельства? - зловеще спросила врач.

- Виктор стал миллионером. У него миллион долларов в чикагском банке.

- Это не обстоятельства, а чушь собачья! - грозно произнесла Кторова.

Регистратор приехал в шесть часов вечера. Это была представительная, дородная дама.

- Мы не впервые регистрируем в больнице, - заявила она главному врачу и тут же, не удержавшись, пошутила, - но только не в психической.

Официальными свидетелями бракосочетания стали травматолог Кторова и главный врач больницы. Поскольку Татьяне пришлось съездить за паспортами, то она привезла и обручальные кольца.

Молодоженов оставили одних, а вне одиночной палаты Кторова взяла главного врача за пуговицу на халате:

- Теперь спокойна за Дорохова. Он выздоровеет.

- Но почему он упал с балкона? - спросил главный врач. - Следов алкоголя в его крови не было найдено.

- Дорохов час назад все мне рассказал. Он услышал мяуканье. Вышел на балкон. Оказалось, что чья-то кошка повисла на нижней части балкона. Он перегнулся через перила, чтобы её спасти, но выпал сам.

- Вы верите такой странной версии?

- Да, верю! Все очень правдоподобно.

- А куда тогда делась кошка? - скептически поинтересовался главный врач.

- Убежала! - улыбнулась Ольга Сергеевна. - Неужели вы думаете, что кошка осталась бы на месте, ожидая следователя? Кстати, я и следователю уже позвонила. Дело закроют. Это хорошо. У пациента будет меньше переживаний.

Татьяна сидела, поглаживая ближайшую к ней руку Виктора. Ей очень хотелось спросить теперь уже мужа о том, почему он выбросился с балкона, но она понимала, что нельзя его волновать. Также врач запретил говорить о премии, присужденной Дорохову. Хотя известие было хорошее, но очень сильное по своему эмоциональному воздействию.

6.

Спустя неделю Виктор начал вставать. На свое счастье он кроме сильнейшей травмы головы отделался ушибами, переломов костей не было. Однако сотрясение мозга было таково, что врачи боялись за его дальнейшие умственные способности. В этот день было разрешено рассказать Дорохову о медали и миллионе долларов, а также о скоропалительной смерти матери, поскольку он все время спрашивал, когда придет мама.

Татьяна долго сдерживалась, но потом разрыдалась:

- Твоя мама умерла от сердечного приступа здесь, возле тебя, на третий день после твоего падения. Это случилось уже после нашей свадьбы. Вот фотографии. Как твоя жена, я её смогла похоронить. Теперь они лежат вместе: твои отец и мать.

Слезы брызнули из глаз Виктора:

- Таня, она ушла недовольная нашим браком?!

- Нет, она очень обрадовалась тогда, поверь. Но три дня страшных переживаний за тебя доконали её сердце. Она умерла ночью, видимо, во сне… А теперь почитаю о тебе из газет. Ты стал самым знаменитым советским ученым.

Она читала, а Дорохов плакал. Татьяна изумилась, что Виктор воспринял награду ВОФ как нечто само собой разумеющееся.

Через три дня Дорохов немного успокоился и перестал рваться ехать на кладбище.

- Ты не удивлен решением Всемирного общества физиков? - заинтересованно спросила Татьяна, желая отвлечь мужа от грустных мыслей.

- Я это знал. Когда падал, в последний момент увидел тебя, нашу свадьбу и акт награждения.

Татьяна погладила его руку, будучи счастлива оттого, что он её любит, и спросила:

- А когда ты сможешь начать принимать людей? Журналисты, ученые рвутся к тебе.

- Только после выписки из больницы.

- Тебе присвоили степень доктора наук. Ты рад?

- Нет! Я откажусь от степени… А как хочешь ты, чтобы я поступил? - сообразил Виктор узнать мнение жены.

- В данном вопросе тебе виднее. В научных проблемах в нашей семье ты главный. Поддерживаю твою точку зрения. Ты - гений, и тебе, конечно, стыдно иметь тот же формальный ранг, что и наши невежественные советские доктора наук. Я тебя правильно поняла?

- Попала в самое яблочко! Считаю, что ученые степени и звания не нужны. Твой отец сказал, когда мы спорили, защити вначале докторскую диссертацию, тогда и отказывайся от степеней. Так и поступлю!

- А что ты будешь делать с миллионом долларов? - стараясь казаться безразличной, спросила Татьяна.

- Почему только я?! Этот миллион принадлежит нам обоим. Скажи лучше ты, что мы с ним будем делать?

- Из фонда защитников мира к тебе рвется целая делегация. Говорят, твой взнос усилит их позицию в борьбе за мир.

- Фиг им! Пусть на свои деньги пьют или выделенные КГБ.

Наконец наступил день выписки. Татьяна оформила все документы накануне, и после последнего медицинского осмотра они сбежали через черный ход. Им предстояла первая ночь любви, и Татьяна страшно нервничала.

- Да не волнуйся, - попытался успокоить жену Виктор, - это я должен переживать, как девственник, а не ты.

- Ты опять за свое! - возмутилась Татьяна. - Думаешь, я верю, что ты девственник?! Хотя сегодня уже узнаю.

- Это как же ты узнаешь? - заинтересовался Дорохов.

- По поведению.

Виктор рассмеялся:

- Мы женились, и вместо медового месяца я месяц пролежал в больнице. Видишь, как плохо поступил.

После кладбища, на котором фотография лица матери Виктора вызвала у обоих слезы, они должны были ехать на квартиру Краснухиных, поскольку родители Тани начали жить на даче, пообещав не тревожить молодых неделю. Но Виктор предложил уже сегодня встретиться с московским представителем Всемирной организации физиков (ВОФ). Достав конверт, переданный ему в больницу, он нашел адрес фирмы «Физиктехнолоджи», представлявшей в Москве интересы ВОФ. Когда они доехали до нужного здания, Дорохов позвонил из ближайшего телефона-автомата:

- Мне нужна госпожа Спиндлер.

- По какому вопросу? - спросила секретарь.

- Это говорит Дорохов.

Его тут же соединили.

- Лолита Спиндлер слушает вас. Очень рада, что вы объявились. Нам нужно встретиться, чтобы обговорить детали.

- Я внизу, - ответил Виктор, - выходите и поговорим.

- Почему ты не захотел подняться сам? - спросила Татьяна.

- Помещение, скорее всего, прослушивается КГБ. Не хочу, чтобы мои слова и мысли знал кто-то еще, кроме тех, с кем говорю.

Спиндлер оказалась очень странной женщиной. У неё была умопомрачительная фигура и почти мужское лицо. Втроем они пошли вдоль безлюдной набережной Москвы-реки.

- Вам следует назначить срок торжественного вручения медали ВОФ, - сразу предложила Лолита, - и чем ближе дата, чем лучше.

- Давайте в первое воскресенье марта. Но вы должны объявить, что приглашаете меня с женой. Без нее в Чикаго не поеду. Я еще слишком слаб после болезни. И вы договоритесь о визах и паспортах для нас.

- Нет проблем. Что еще?

- Вы также заявите, что миллион долларов будет вручен на месте, в Чикаго, и никаких переводов его в московские банки не допускается.

- К вашему сведенью, - заметила Лолита, - советский банк уже предложил, чтобы ваши деньги перевели к нему на открытый для вас счет, но, зная порядки в СССР, ваши спонсоры отказались. Они хотят лично с вами встретиться в Чикаго.

- Меня все это устраивает, - успокоился Дорохов.

Спиндлер достала из сумочки пухлый конверт:

- Возьмите, здесь десять тысяч долларов, чтобы вы с женой решили какие-либо возникшие при отъезде проблемы. А чтобы вас не арестовал КГБ за незаконное приобретение валюты, там же вложена справка, что эти деньги предусмотрены для вашей поездки в Чикаго… Не провожайте меня. Идите вперед, а я поверну назад. Если что случится, звоните!

В квартире Краснухиных Виктор и Татьяна вначале долго целовались. Потом впервые оказались голыми в постели и не могли сразу найти нужный тон. Дорохов еще ни разу не касался лона Краснухиной, а теперь уже Дороховой, и поэтому движения его пальцев были не только ласкающими, но и исследующими, подвергающими Татьяну то в дрожь, то чуть ли не в смех.

Виктор лежал сверху на Татьяне, и у него ничего не получалось.

- Помоги мне, - наконец, попросил он.

- Нет! - твердо отказала Татьяна. - Ты мужчина, учись сам!

Тогда Дорохов попытался вспомнить все то, что читал о сексе, что было нужно именно сейчас.

- Давай поменяем позу, - предложил он.

- Я в твоей власти, - ответила Татьяна, - какую позу мне принять, повелитель?

- Мы сейчас в европейской позиции, а есть еще азиатская или восточная - это как собаки, как лошади.

- Покажи, как?! - легко поднялась Татьяна, заинтересовываясь.

И тогда произошло чудо. Поставив её, как было изображено на известном ему китайском рисунке, Виктор, удерживая женские бедра, мгновенно вошел в Татьянино тело, а затем сжал ладонями её груди. Ритм движений нарастал. Татьяне показалось, что она кобылица, охваченная гигантским и мощным жеребцом. Сначала она лишь тихо стонала от удовольствия, сдерживая крик счастья, но потом не выдержала и в пик наслаждения радостно закричала.

Когда они снова легли в постель, молодая жена прижалась к мужу и шепнула:

- Витенька, ты обманул меня… У тебя были десятки женщин… Ты не просто мужчина, ты - сексуальный гигант с огромным опытом! Ты дал мне в первую ночь такое счастье, что буду помнить всю жизнь.

Дорохов не стал переубеждать Татьяну, а после новых ласк легко овладел женой и в европейской позе. На пике оргазма Татьяна снова закричала.

- Ты ловелас! - заявила она, придя в себя. - Ты суперклассный мужчина! У тебя были сотни женщин. А я, дурочка, поверила твоим сказкам и думала, что опытнее тебя. Зачем ты играл в девственность?!

- Но я был до тебя девственником, клянусь! - воскликнул Виктор.

- Не смеши меня, дорогой! Представь себе, что человек заявляет, что не умеет играть на фортепьяно. Потом садится за него и начинает воспроизводить сложнейшие классические мелодии. Подобное просто невозможно без долгой предварительной учебы. Ты любил меня, как профессионал… И я счастлива.

Когда Дорохов решил еще раз показать свой так называемый профессионализм, раздался звонок в дверь.

- Мы отключили телефон, - сказала Татьяна. - Давай спросим, кто? Вдруг что-либо с родителями случилось.

- Это помощник генерального секретаря КПСС, - раздалось из-за двери на вопрос Виктора, - генсек хочет встретиться с товарищем Дороховым.

Помощник генсека оказался веселым маленьким человечком с круглыми черными глазками.

- Лев Геннадиевич Катышев, - представился он, с удовольствием разглядывая молодоженов в халатах.

- Без жены никуда не поеду! - заявил Виктор. - Я только что вышел из больницы, за мной нужен надзор.

- Хорошо, - легко согласился Катышев. - Татьяна Павловна посидит в моей комнате, пока вы будете беседовать с генсеком.

- Нет, - продолжил настаивать Дорохов. - Я частное лицо, поэтому хочу, чтобы моя жена присутствовали при беседе.

- Хорошо, - опять невозмутимо согласился помощник. - Генсек тогда тоже будет с женой.

- Ты молодец! - сказал вместо приветствия генеральный секретарь КПСС Дорохову. - Молодец, что показал всему миру высочайший уровень советской науки.

- У нас разговор станет не очень интересным, если вы будете обращаться ко мне на «ты», - заявил Виктор.

Генсек, давно привыкший всегда и всем говорить «ты», сразу нашелся:

- Простите, я не знал, что к лауреатам Всемирной организации физиков нужно по статусу обращаться непременно на «вы».

Дороховы оценили шутку генсека и одновременно рассмеялись. Обворожительная улыбка Татьяны настроила генсека на лирический лад. Он обнял свою жену за плечи, и начался светский разговор, то есть, первоначально беседа шла, в сущности, ни о чем. Наконец генсек решил приступить к делу.

- Было бы желательным, - сказал он, - чтобы вы, Виктор Валентинович, коснулись в своем чикагском докладе успехов СССР в перестройке.

Оценив молчание Дорохова, как согласие, генсек продолжил:

- Кроме того, по нашим советским законам крупные суммы в валюте, полученные советскими гражданами, следует держать в советских банках, чтобы эти деньги работали на страну. Вы согласны?

- С чем? - как бы недоуменно спросил Виктор. - С советскими законами? Я же не могу их изменить. Пусть существуют, как они есть.

- Вы согласны перевести ваш миллион долларов в советский банк? - сузил глаза генсек.

- От меня ничего не зависит, - с удовольствием признался Виктор, - спонсоры денег в Москву не переведут. По условию я должен лично получить деньги в Чикаго.

- И что вы с деньгами потом сделаете? - глаза генсека стали еще более узкими.

- Не знаю, - пожал плечами Виктор, - куплю, например, Татьяне колье за сто тысяч долларов, примерно такое, как у вашей жены.

Супруга генсека гордо вскинула голову, и изумительные брильянты на какое-то мгновение заполнили комнату вспышками света.

- А еще что? - скривил рот генсек, удивляясь тонкому уму и силе воли молодого человека.

- Покатаемся годик по миру.

- У меня есть идея, - предложил генсек, еще пытаясь приручить гения. - Вы переводите деньги в Москву и получаете неограниченный кредит в банке. У нас так иногда делается.

- Нужно подумать, - осторожно сказал Виктор.

- А чего думать?! - продолжал напирать генсек. - Государство вас воспитало, даже степень доктора наук присвоило без защиты. Слышал, вам хотят предложить стать директором института…

- Я принципиально против ученых званий и степеней! - ухватился за любимую тему Дорохов. - В науке проводится совершенно неправильная кадровая политика: бездари оказываются наверху, а настоящие творцы изгоняются, а чаще даже не допускаются к научной сфере.

И затем, горячась, Дорохов начал рассказывать о своей схеме новой эффективной структуры советской науки в виде научно-исследовательских групп (НИГ), обладающих правом саморазвития и самофинансирования. Этими НИГами Виктор замучил тестя, директора НИИВП, а теперь долбил мозг генерального секретаря КПСС.

Однако генсек идеей Дорохова заинтересовался. Задав несколько вопросов и уяснив суть предложения, он снова стал подкупать Виктора директорским местом, но уже с новых более убедительных позиций:

- Вы, Виктор Павлович, став директором НИИ, сможете реализовать там свою идею.

- Но к вам, в ЦК КПСС, пойдут сотни писем от обиженных лжеученых… И ваш отдел науки потребует моего снятия.

- А давайте рискнем, - предложил генсек, делая вид, что они стали своего рода друзьями-заговорщиками. - И подумайте, какой институт лучше избрать для такого эксперимента.

- Институт жидкости и газа, - тут же ответил Дорохов. - Он совсем маленький, меньше будет жалоб.

Генсек весело захохотал, будучи рад не только шутке гения, но и тому, что уговорил его продолжать работать в советской науке. Возникла полная уверенность, что Дорохов не останется на Западе после получения медали.

7.

Президент Всемирной организации физиков (ВОФ) Роберт Уилсон и гениальный русский ученый Дорохов сразу понравились друг другу. После вручения Виктору золотой медали ВОФ состоялся банкет, на котором много говорили о необходимости сближения Запада и Востока. Под влиянием таких речей Дорохов произнес тост:

- Еще древние греки обсуждали проблему сближения между людьми. И они придумали притчу. Предположим, у двух людей есть по яблоку. Если каждый отдаст свое яблоко другому, то у них опять будет лишь по яблоку. Теперь пусть у этих людей имеется по одной идее. При обмене идеями у каждого из них будет уже не одна, а две идеи. Я поднимаю этот бокал за то, чтобы именно так осуществлялось взаимодействие интеллектуалов Запада и Востока.

Дорохову с большим удовольствием аплодировали, затем завалили разными сувенирами: от флажков США и отдельных штатов до золотого значка фирмы «Боинг» в виде самолета.

На следующий день Дороховы нанесли визит семье Уилсона.

- Что я могу сделать для вас? - спросил Роберт Уилсон после обеда.

- Хочу купить Татьяне алмазное ожерелье за сто тысяч долларов, - признался Виктор.

- Хорошо, что вы сказали об этом, - обрадовался Роберт. - Я помогу вам. Сейчас позвоню в ювелирные магазины и уверен, что многие из них согласятся сбросить в цене тысяч тридцать.

- Но почему? - очень удивился русский ученый.

- Из-за рекламы. Ваше появление в ювелирном магазине осветят средства массовой информации. Будут примерно такие заголовки: «Новоиспеченный русский миллионер купил своей красавице жене алмазное колье за сто тысяч долларов. После чего многие захотят посетить эту ювелирную лавку. Уступив вам, на вас ювелир сделает больше денег.

Все получилось так, как говорил Уилсон. Даже еще лучше. Великолепный королевский гарнитур из колье, серег и браслета реальной стоимостью в сто пятьдесят тысяч долларов был продан семье Дороховых за сто тысяч. Татьяна тут же надела украшения, и во многих газетах и журналах появились её фотографии со счастливым лицом.

Затем начался лекционный турнир Дорохова по Америке. В зависимости от материального состояния университета Виктор получал за лекцию от трех до тридцати тысяч долларов. Чтобы заниматься дальнейшим развитием собственной теории, он выступал с лекцией примерно раз в неделю.

Американцам очень нравилось, что молодой русский ученый всюду ходил со своей женой. Даже поднимаясь на учебную кафедру, он обнимал её за плечи и сажал недалеко от себя.

Дороховы были счастливы, а еще больше, когда узнали в апреле, что Татьяна забеременела. Она должна была родить в январе 1990 года.

Помимо научной общественности Дорохов выступал перед религиозными организациями, рассказывая о сущности бога, как это следовало из теории Виктора. Поэтому интерес прессы к его турне не пропадал. К концу года на фотографиях в газетах было уже видно, что русский гений обнимал явно беременную жену с толстым животиком. Симпатии простой публики к Дороховым еще более усилились.

Возник вопрос о том, где рожать ребенка. Роберт Уилсон сказал им:

- Если ваш ребенок появится на свет в США, то автоматически получит американское гражданство.

Лучше бы этого президент ВОФ не говорил. В начале декабря семейная пара выехала в СССР. По просьбе Дороховых мать Татьяны обменяла с доплатой жилье Виктора на трехкомнатную квартиру в новом доме в одном из арбатских переулков. Именно сюда и приехали жить Дороховы.

8.

Первая встреча наедине Дорохова и его тестя Краснухина была неприятна для обоих, но Виктор хотел все выяснить до конца:

- Генеральный секретарь ЦК КПСС спросил меня, почему употребляю наркотики. Оказывается, КГБ нашел в моей крови после падения очень большую дозу какого-то наркотика. Они, возможно, хотели даже шантажировать меня путем доказательного обвинения в наркомании. По крайней мере, им стала ясна причина моего странного выбрасывания накануне свадьбы.

- Это я виноват, что вы прыгнули с балкона, - признался Краснухин. - В фужере с минеральной водой был растворен сексуальный возбудитель. Думал, вы наброситесь на Татьяну и вопрос о её первом мужчине отпадет.

- Я знал, точнее, догадался, потому тогда и прыгнул. Желание плоти накатилось безудержной волной. Другого пути, чтобы оказать сопротивление вашему насилию, у меня в тот момент не оставалось.

- Но вы могли погибнуть!

- Я точно бы погиб, если бы тогда изнасиловал Таню. Она не смогла бы жить со мной.

- Ну, не думаю…

- Пусть она ничего не узнает о вашем тогдашнем поступке, - благородно предложил Виктор. - Иначе она… В общем, лучше ей не знать.

- Простите меня! - искренне сказал Краснухин.

- Прощаю!

Татьяна родила девочку. В честь матери Виктора ребенка назвали Екатериной.

В феврале 1990 года Дорохов согласился возглавить Институт жидкости и газа, с целью проведения эксперимента по повышению эффективности советской науки. Институт до него делился на три отдела: отдел механики жидкости и газа, отдел теплообмена жидкости и газа и отдел массообмена жидкости и газа. В каждом отделе было по три лаборатории. Всего в институте работало двести человек.

Теперь же возникли дороховские самостоятельные научно-исследовательские группы - НИГи. Молодежь поддержала идеи нового директора, зато маститые ученые встретили начинание в штыки. Саботаж шел не только изнутри. Заказчики от промышленности по просьбе прежних руководящих исполнителей, с которыми давно сдружились и у которых защищали диссертации, как плату за предоставление хозяйственных договоров, перестали оплачивать старые темы, а новые договоры не заключали.

Тогда Виктор Валентинович Дорохов официально и с громким скандалом, сопровождавшимся дискуссией в прессе, отказался от ученой степени доктора физико-математических наук и потребовал, чтобы в его институте оплата труда ученых осуществлялась без учета их ученых степеней и званий, а лишь за конкретный личный вклад в науку. Остепененные специалисты подали в суд и тут же выиграли дело, поскольку Дорохов явно нарушил советское законодательство об оплате труда научных работников.

28 апреля 1990 года Дорохов участвовал в учредительном съезде Лиги свободных ученых СССР (ЛСУ). Президентом ЛСУ был избран Алексей Веденин, работы которого по турбулентности приводили Дорохова в восторг. Сам Виктор стал вице-президентом Лиги по секции «Тепломассообмен». Именно по настоянию Дорохова в устав ЛСУ был внесен проект о необходимости разработки Лигой всеведения, или единого знания о мире.

Ученые сидели за гигантским столом в виде буквы «О», их было более сотни, а журналисты и гости расположились на стульях у стен. Около Татьяны, находившейся среди гостей, вальяжно устроился мужчина средних лет с совершенно не запоминающимся лицом. Под конец съезда он шепотом обратился к ней:

- Всех этих людей нужно уничтожить, а вашего мужа в первую очередь!

Татьяна растерялась до невозможности.

- За что? - спросила она, чувствуя, что губы её немеют.

- Они покушаются на самое святое: хотят мыслить свободно. Но мы этого не допустим!

Татьяна хотела спросить, кто такие «мы», но мужчина резко поднялся и вышел из зала. Дорохова не стала рассказывать мужу о неприятной истории, посчитав странного человека с угрозами сумасшедшим.

Спустя неделю, когда Виктор и Татьяна шли по Арбату, катя дочку в коляске, к ним подошел мужчина в ватнике и ткнул Дорохова шилом в спину так, что оно вошло в сердце. Чтобы не опрокинуться вместе с дочерью, умирающий Виктор успел снять руки с коляски и упал лицом на каменные плитки. Татьяна дико закричала, а убийца, бессмысленно улыбаясь, даже не пытался убежать. Как выяснилось позднее, он за месяц до этого вышел из тюрьмы.

Татьяне предложили похоронить мужа на Новодевичьем кладбище, но она отказалась. Гроб с Виктором лег рядом с гробом его матери на место гроба отца. У Дороховой пропало грудное молоко, но крепкая почти четырехмесячная Катя выдюжила на сцеженном молоке других женщин и все возрастающей прикормке.

Но каждую ночь Татьяне снился с не запоминающимся лицом мужчина, который зло говорил:

- А вашего мужа мы уничтожим в первую очередь!

21 - 24 марта 1990 года, Москва