ПОТЕМКИН   В.  Ф.

 

СТОЛОГИЯ  “РУССКАЯ  ЖИЗНЬ, ИЛИ  ВСЕВЕДЕНИЕ”

                                                 

КНИГА 16.  “ЛЮБОВЬ К ВСЕВЕДЕНИЮ. МОЛОДЫЕ ГОДЫ ВЕДЕНИНА”

 

 

1.

          Алексей Дмитриевич Веденин, родившийся в октябре 1943 года в московском роддоме на Таганке, всегда считал, что появился на свет не  в самое подходящее время. Многие подобные ему бедолаги из-за  недоедания в  первые три года жизни вызывали головную боль у детских врачей. Дистрофия и туберкулёз косили налево и направо появившееся в войну уже само по себе малочисленное поколение. Как бы то ни было, но, коль родился, приходится жить.

          Квартира была коммунальной, на девять семей. Дом стоял в переулке рядом с Лубянкой, поэтому половину помещений занимали сотрудники НКВД. Алексей  с отцом и матерью жил в комнате площадью четырнадцать квадратных метров. Старший Веденин работал на военном заводе конструктором, а его жена была домохозяйкой. Нина Александровна изредка пыталась подрабатывать шитьём женских платьев и до смерти боялась внезапного прихода фининспектора.

          Если маленький человек появился на свет в коммуналке, то к нему у всех особое, более теплое отношение. Вырастая на глазах часто враждебных друг другу соседей, он уменьшал противостояние своей трогательностью и наивностью.

Пышнотелая надзирательница тюрьмы НКВД, угощая Алексея казенными сухариками  и уменьшая тем самым рацион политзаключенных, делала ребенка счастливым и получила кличку «Добренькая», а её племянник, выписанный ею из родной деревни, стал приятелем Алексея.

 Зато старик Ломов, бывший хозяин дома, всегда высокомерно проходивший мимо и не замечавший младшего Веденина, как будто тот не существует, представлялся извергом. Какое имеет право Ломов жить один в светлой тридцатиметровой комнате с двумя окнами? Если бы старика расстреляли в революцию, то, может, в его апартаментах жили бы сейчас Веденины. Но Ломов считался ценным специалистом. Бывший глава собственного банка он теперь верой и правдой служил в госбанке.

          Больше всего до школы Алексей дружил с детьми майора НКВД Усова. Маша была на год старше Веденина, а её брат Петруша на несколько лет моложе. Они носились по длинному коридору на трехколесных велосипедах, постоянно сталкиваясь и иногда падая.

          Дата рождения Веденина сыграла с ним злую шутку, когда его отказались принять в школу из-за отсутствия полутора месяцев до семи лет. Последовавший год был самым ненавистным. Алексей бесцельно бродил по переулку и дворам и мечтал о школе.

          Молодой дворник Ахмет был очень силён. Брошенный им снежок свободно перелетал улицу и приклеивался с грохотом к стене здания в виде расплющенной белой полусферы. Когда Алексей, проверяя свою храбрость, запустил  в Ахмета снегом, тот мгновенно сотворил голыми руками снежок, а Веденин пулей выскочил из двора. Стоящая машина не позволила бегущему Алексею увидеть, что по переулку несется другой автомобиль. Выскакивая на проезжую часть, мальчик со всей силы врезался в бок движущейся легковой машины и потерял сознание.

          Когда через несколько дней Веденин пришел в себя, в больнице появился следователь и сразу спросил:

          - Как ты считаешь, Алёша, водитель виноват в том, что сбил тебя?

          - Нет, - ответил Веденин, - я сам виноват: бежал из двора и не заметил автомашины.

          Ещё в палате, перед самой выпиской, когда голова Алексея из гигантской тыквы приняла обычную форму, он увидел весьма странный сон. Перед ним возник призрачный красивый человек, словно сотканный из мириада светящихся звездочек.

          - Кто вы? - спросил Веденин.

          - Я - Ничто.

          Алексей удивился, что солнечный призрак назвал себя «Ничто» вместо «Никто», словно неживой.

          - И что вы хотите?

          - Знай, чадо, что все твои сны сбудутся. Верь снам своим и иди по указанному ими пути.

          До третьего класса Веденин учился в мужской школе, а потом все школы стали смешанными. Из-за закрытия школ для переростков-двоечников, половина мальчиков в пятом классе была старше Веденина на два-три года. Особо из них выделялись Ленька Ястребов, по кличке «Ястреб», и «Костыль», под школьной формой которого скрывался стальной панцирь для удержания позвоночника в нормальном положении.

          В контрольной по математике всегда давали три варианта, чтобы исключить списывание у соседей. Вначале Веденин решал вариант Ястреба, потом Костыля, а за оставшееся время - свой. Веденин никогда не подозревал, что учитель математики Носов прекрасно знал о его действиях. Однако  на заключительной контрольной за восьмой класс Алексей впервые не успел приступить к своему собственному третьему варианту задач и сдал пустые листы. Велико же было его удивление, когда Носов объявил, что поставил Веденину отличную оценку за прекрасно выполненную контрольную работу. Носов в тот момент, кривя в усмешке губы   своего простого деревенского лица с высокой прической, за которую получил кличку "Бобрик", доброжелательно посмотрел на Алексея и подчеркнул:

          - Это лучшая работа из всех, написанных Ведениным.

(О Носове см. в книге 26 «Любовь к астрологии» стологии «Русская жизнь, или всеведение»).

          Учителя физики звали «Плюсики-минусы». Он задавал вопрос и, в зависимости от правильности ответа ученика, ставил в своей тетради плюс или минус. Пять плюсов давали оценку «отлично», три минуса - «двойку». Веденину очень нравилась эта игра, и он стал лучшим в классе не только по математике, но и по физике.

          В седьмом и восьмом классах учителя  часто поручали вести уроки по математике и физике самому Веденину. Тогда  Алексей только Ястребу заранее говорил, о чём его спросит на уроке.

          Литература не интересовала Веденина до восьмого класса, пока не появился новый учитель, очень похожий на Ги де Мопассана и прозванный «Гуталином». За первое же сочинение Гуталин поставил Веденину двойку.

          - Почему? - возмутился Алексей. - Ведь ошибок в письме нет, а тема раскрыта как в учебнике!

          Гуталин весело посмотрел на него  и сказал:

          - Вы, молодой человек, должны были написать со-чи-не-ни-е, то есть сочинить от себя, а не переписывать учебник, который я и сам знаю. В следующий раз ваши мысли не должны быть мне известны из других источников.

          Веденин понял, что Гуталин выбрал к нему особый, индивидуальный подход, и в новом сочинении, посвященном образу Евгения Онегина, обвинил Пушкина в проецировании на воспроизводимую жизнь русского общества французской занимательности без глубокого раскрытия психологического состояния героев. Алексей думал, что в школу вызовут его родителей, но Гуталин поставил отличную оценку.  

          Чрезвычайно сильные учителя по физике, математике и литературе этой восьмилетней школы, расположенной у Трубной площади, как понял Алексей гораздо позднее, «поставили» ему голову, научив мыслить через обязательный поиск новизны.

          Ещё в третьем классе Веденин начал читать произведения Ленина и Сталина, получая книги от майора НКВД Усова, у которого целый шкаф был заставлен их подписными томами. Алексей как-то услышал в переулке, как дворник Ахмет показал на него пальцем и сказал:

          - Посмотрите на  худого пацана, он читает Ленина.

          Старик Ломов, по кличке «Банкир», неожиданно схватил Веденина в коридоре и затащил к себе:

          - Тебе только одиннадцать лет, а ты уже изучаешь труды Ленина. Почему?

          - Мне интересно.

          Банкир показал ему свою огромную коллекцию марок, размещенную в нескольких десятках кляссеров.

          - Я тоже собираю марки, - сказал Алексей и принёс на показ Ломову толстую школьную тетрадь, в которой марки  наклеивались конторским клеем.

          Банкир схватился за голову:

          - Тебя нужно сечь и сечь! Ты испортил все марки!

          Хитро щуря глазами, Банкир дал почитать Алексею том Плеханова.

          - Понравилось? - спросил Ломов, когда Веденин вернул книгу.

          Алексей не мог скрыть восторга:

          - Плеханов  пишет лучше, чем Ленин.

          Ломов опять схватился за шевелюру:

          - Дам тебе сотню колониальных марок, но обещай, что не будешь сравнивать Плеханова с Лениным.

          Старик Ломов  оказался очень умным собеседником. Он рассказывал о старой России, о банковском деле, о необходимости хорошо учиться естественным наукам.

          Доверившись Банкиру, Алексей поделился своим сном о Ничто. Банкир внимательно выслушал и живо поинтересовался, какие ещё вещие сны были у мальчика.

          - Как-то мне снилось, что стою на трибуне в большом зале и рассказываю о новой науке под названием «всеведение». Зал большой, все слушают, мне лет сорок, а может, пятьдесят. Я волнуюсь, засунул указательный палец в какую-то щель в трибуне и напоролся им на гвоздь. Сильно пошла кровь, и я проснулся. Посмотрел на палец, а он, в самом деле, кровоточит. Оказывается, во сне я задел этим пальцем низ кресла и окарябался.

          - Жалко, что скоро умру, - заметил Ломов, -  а так хотелось бы проверить твои сны. Был такой поэт Веневитинов, более ста лет назад он ввел в оборот слово «всеведение». Один из основателей общества любомудров, то есть философов, Веневитинов считал, что в будущем все конкретные науки отомрут и будет одна - всеведение. Ты, конечно, не мог нигде узнать само слово «всеведение», поэтому твой сон, скорее всего, вещий, пришел к тебе из будущего.

          Ломов вытащил коробку из-под обуви, набитую марками:

          - Здесь мои дубликаты, возьми любые марки, какие хочешь. Но лучше тебе выбрать тему «всеведение». Поэтому отбери марки с творческими людьми: учёными, философами, писателями. Если нужно будет перевести какие-то иностранные слова, то тебе помогу.

          - Вы, в самом деле, владели до революции этим домом? - спросил Алексей.

          - Да, - усмехнулся Банкир, - и не одним.

           Учительницу  немецкого языка звали «Дюймовочкой» за её миниатюрное сложение и красоту.

          Ястребов и Веденин в восьмом классе сидели на первой парте, прямо у учительского стола, и влюбившийся Ястреб часто клал свою ладонь на руку Дюймовочки,  если она зазевалась.

          - Ястребов, выйдите из класса! - часто требовала она, а Ястреб всегда спрашивал:

          - Разве любить уже запрещается?

Достигнув ста девяноста сантиметров в высоту,  Веденин в восьмом классе перестал расти. В видного юношу начали влюбляться красивые старшеклассницы.  Однажды к Веденину подошли две подруги из десятого класса, чтобы познакомиться и начать встречаться. Тут же  подбежал Ястреб и стал опекать более симпатичную. Веденин плюнул и вышел из школы. Он ещё не был готов бороться за понравившуюся девушку, а некрасивых  презирал.

          Вернувшись как-то домой, Веденин застал мать, угощавшую пирогами красивую армянку Кору, дочку сапожника из соседнего подъезда. Она специально пришла, чтобы подарить Алексею однолезвенный ножичек и маленькую шоколадку. Веденину стыдно было в тот момент смотреть в глаза матери, и он быстро выдворил Кору.

          - Ты стал большим и красивым, - подвела итог Нина Александровна, - только никогда не обижай девушек, иначе тебя  накажет бог.

          - Ты же знаешь сама, что бога нет.

          - Тогда тебя накажет судьба.

          Алексей не стал спорить.

 

2.

          После восьмого класса Алексей Дмитриевич Веденин попал в новую школу, в которой было одиннадцать девятых классов. Веденин как раз оказался в девятом классе, имевшем   одиннадцатый номер, а в девятом-первом учились будущие художники. В этой школе, расположенной у Самотечной площади, уже не было второгодников и третьегодников, их отсеяли, и никто не знал о талантах Алексея. Он стал рядовым, обычным учеником, и ему пришлось заново завоёвывать своё место под солнцем.

          Веденин решил уйти в тень и скрыть свою импозантную личность от особого внимания преподавателей. Так поступить было достаточно легко, поскольку все учителя для него оказались новыми.

          Причина данного сознательного жизненного поступка была связана с дружбой, постепенно возникшей между Ведениным и стариком Ломовым по кличке Банкир. Банкир исподволь пытался сотворить из Алексея очень умного человека, который на основании своего незаурядного разума ненавидел бы советскую власть с той же силой, что и он, Ломов.

          К концу десятого класса Веденин прочитал, а точнее внимательно изучил, ломовские дореволюционные тома русских и западных философов. Банкир все время  доказывал на примере жизни гениев, что главным для человека является его духовный внутренний мир.

          - Что лучше, - спрашивал Ломов, - знать назубок, где расположены стройки коммунизма, или философию Платона? Разве творчество Шопенгауэра менее важно, чем решения какого-то партийного съезда?

          Ломов никогда не торопился, обучая Веденина тому, что называл духом. Соблюдая осторожность, Банкир не разрешал Алексею выносить из комнаты книги Бердяева, братьев Трубецких, Ницше… Он заставил Веденина записаться в библиотеку иностранной литературы и брать в абонементе философские книги немецких авторов. Алексей не хотел записываться, ему, школьнику, стыдно было там среди взрослых, но Ломов всегда формулировал какие-то странные, но убедительные фразы, доказывая свою правоту:

          - В немецком языке, в отличие от русского, душа обозначена двумя словами, имеющими разный смысл. Поэтому любой перевод будет всегда неточен, и тебе следует кое-что читать в подлиннике.

          Веденин по своей натуре не мог перечить таким удивительным мыслям.

          Как-то в букинистическом магазине Алексей увидел и купил второй том курса теоретической физики Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшица. Жизнь словно перевернулась. Он достал и другие тома, всегда почтительно беря их в руки при чтении.

          Ломов поощрил новое увлечение своего младшего друга:

          - Если непонятно, не бойся: перечитай страницу ещё раз, а потом ещё раз, хоть сто раз, пока всё не осознаешь.

          Алексей так и поступал.

          По причине быстрого прогресса Веденина в физике и математике, в школе у него начались сложности. Однажды, вызванный к доске, он решил задачу по физике, используя метод теоретической физики. Учитель физики, по кличке "Ванёк", вначале был потрясён, а потом затрясся от возмущения и поставил Веденину двойку за вызывающее поведение на уроке. Ванёк возненавидел Алексея, поняв, что тот знает курс физики не просто лучше его, но на ином недосягаемом уровне. Чтобы избавиться от столь талантливого ученика, Ванёк предложил ему сдать школьную физику экстерном, но Веденин отказался, мотивируя тем, что не хочет выделяться. Через какое-то время Ванёк привык к существованию неординарного Алексея, перестал вызывать его к доске и ставил за четверть отличную оценку.

          Аналогичный эксперимент Веденин провёл с учительницей математики, по прозвищу "Куколка". Он решил контрольную работу буквально за пять минут, взяв несколько интегралов, используя высшую математику, вместо утомительных арифметических вычислений при определении  объёмов и площадей тел вращения.

          Куколка не засчитала ему работу, поставив двойку:

          - Вы, Веденин, обязаны следовать только школьной программе.

          Затем Куколка пожаловалась на Веденина директору школы, по кличке "Директриса", но не нашла поддержки:

          - Мы специально объединили старшие классы в одной школе, чтобы легче было выявить и подготовить талантливую молодёжь. Давайте ему более трудные задачи и посылайте в обязательном порядке на математические олимпиады.

          Но Веденин отказался от предложенного участия в олимпиадах.

          - Человек должен соревноваться с самим собой, а не с кем-то. Ясно же, что здоровый здоровее больного, - заявил он Куколке.

          - Вы отрицаете роль социалистического соревнования? - тут же спросила она, радуясь тому, что может выявить его возможные антисоветские взгляды.

          - Вы приравниваете школьную математическую олимпиаду к социалистическому соревнованию? -  в свою очередь спросил он, догадываясь о цели её вопроса.

          Куколка захлопала глазами и молча отошла, облегченно вспомнив, что очень скоро Веденин заканчивает школу.

          За месяц  до выпускных экзаменов Веденин пробрался  на урок обнажённой натуры в десятый-первый и во все глаза смотрел, скрываясь за мольбертом, на голую женщину, стоящую в позе Венеры. Недавно появившийся в школе новый учитель-художник подошёл к Алексею и попросил:

          - Начинай работать, иначе не успеешь.

          Веденин видел, как другие школьники рисуют углём на холсте контуры обнажённой женщины, и попытался тоже набросать её фигуру, чтобы учитель побыстрее отошёл от него, но у Алексея получилась какая-то нелепая каракатица. Художник взял Веденина за воротник, хотя был на голову ниже, и отвёл к директору школы.

          Ирина Андреевна Полозова, директор школы, выслушав возмущённую речь учителя живописи, отпустила его, сказав, что разберётся сама с Ведениным. Полозовой было не так много лет, она десять лет назад окончила институт, но добилась уже многого. Её  экспериментальная школа, в которой учились только старшие классы, собранные с ближайших школ, должна была стать для нее трамплином для перехода в Министерство образования. Покойный муж, умерший три года назад от инфаркта в должности заместителя министра среднего машиностроения, оставил в наследство необходимые связи для легкой и успешной карьеры.

          Полозова внимательно изучала стоящего перед ней как бы даже не школьника десятого класса, а очень молодого красивого мужчину. Было понято, что его тело уже завершило физическое развитие. На Веденине была не школьная форма, а зелено-болотного цвета дешёвый костюм. Полозова вспомнила, что двум или трём школьникам, которым из-за  очень высокого роста нельзя было подыскать в магазинах соответствующего размера форму, педагогическим советом было разрешено являться в школу в аккуратных костюмах. Ирине Андреевне понравились глаза Веденина: темно-карие, очень умные и жгучие. Совершенно ясно, что перед ней стоял будущий Дон Жуан.  Полозова мысленно раздела Веденина и увидела стройное мужское тело, которое хотела  бы страстно обнимать. Она  поймала себя на мысли, что не желает делать выговор Веденину или наказывать его каким-либо ещё образом. Удивительно было то, что, хотя она уже несколько минут пристально и повелительно глядела на Веденина, этот наглец не отвёл от неё  блестящих глаз с длинными красивыми ресницами, которым позавидовали бы многие женщины.

          Во дворе из-за чего-то начали кричать школьники, Полозова отвела от Веденина взгляд и подошла к окну, выглядывая наружу.

          Когда Веденин увидел Полозову, будучи насильно приведён в директорский кабинет, то сразу вспомнил её кличку "Директриса". Она и была настоящей  Директрисой, волевой, решительной и беспощадной.

          - Хорошо бы ей позировать Венерой, - неожиданно для себя подумал Алексей.

          Веденину захотелось представить себе Директрису обнаженной. Он начал раздевать её с ног. Алексей стал снимать её красивые тёмно-вишнёвые   туфли. Затем пошёл дальше. Через прозрачный капрон на щиколотках Полозовой были заметны разбегающиеся мелкие сосуды в виде дельты реки. Почему-то данная деталь потрясла его сердце. Ему захотелось погладить её ноги и двинуться дальше.

          Веденин предполагал, что сегодня, возможно, его выгонят из школы. Десятые классы были переполнены, а он, очевидно, предоставил педсовету удачный предлог для отчисления. С другой стороны, ему оставалось учиться в школе два месяца, поэтому его могут и простить. Как бы поступил Ястреб в такой ситуации, которому всё сходило с рук? Алексей подошёл к стоящей у окна Полозовой, осторожно взял её за плечи и поцеловал в шею, отодвигая носом  и подбородком вьющиеся каштановые волосы. Почувствовав оцепенение женщины, Веденин совершенно инстинктивно пропустил руки под её подмышки и охватил ладонями груди. Он ощутил под тканью бюстгальтера мягкость и нежность её  грудей, которые тут же начали твердеть.

          До того, как Веденин обнял её, Полозова в одну секунду вспомнила всю свою ужасную жизнь. Родители фактически её продали грузному мужчине, старше Ирины на двадцать пять лет. У замминистра умерла жена, детей не было, их семьи были давно знакомы, и её быстро сосватали. Очень поздно возвращаясь домой, усталый, но жаждущий постоянной физической близости с молодой женой, муж насиловал Ирину, даже не осознавая того. Она терпела, потому что днём была совершенно свободна и отходила от ночи, но в ней росла и увеличивалась ненависть к коренастому, плотному, можно даже сказать, полному мужу и к  подобному типу мужчин. Она обрадовалась, когда он умер. Скорее всего, он  погиб, не рассчитав свои физические силы, теряя их днём  на тяжёлой работе, а ночью в постели с молоденькой супругой.  Полозовой достались в наследство четырёхкомнатная квартира в элитном доме  и двухэтажная дача с участком в сорок соток.

          Молодой Веденин в полной мере олицетворял собой её идеал  мужского тела. Получилось, что она мгновенно влюбилась в школьника, моложе её на пятнадцать лет, который даже не был, наверняка, совершеннолетним. Ирина поразилась своим чувствам.

          Когда Веденин поцеловал её в шею, а потом нежно обхватил руками её груди, Полозова потеряла над собой контроль - она на мгновение растворилась в нём, в его объятиях. Ей стало так приятно, что сердце дало команду замереть и не мешать его действиям. Она вдруг сообразила, что не боится, если кто-то откроет дверь. К ней никогда никто не входил без стука. Она смотрела на соседнюю крышу дома, на место, где сгрудились  голуби, и заметила, что к ним осторожно ползёт большой серый кот. То, что Ирина внимательно  наблюдала за котом, как бы оправдывало её неподвижность и ожидание.

          Веденин был не просто потрясён, а ошарашен. Директриса не только не оттолкнула его, но даже прижалась к нему спиной. Огонь желания охватил его, а в висках запульсировало. Не зная, как выразить свою возникшую чрезмерную нежность к женщине, Веденин невольно сказал:

          - Я люблю вас очень и очень.

          С её губ сорвался нежный стон, она развернулась и страстно поцеловала юношу. Ирине даже странным образом захотелось, чтобы кто-то вошёл в кабинет и застал их. Ей стало нужно пострадать из-за него, своего ненаглядного мальчика. Пусть её выгонят из школы, посадят в тюрьму за развращение собственного ученика, но она желала и любила его всем сердцем, и ей было наплевать на мнение о такой себе всего общества и… вселенной.

          Когда они оторвались друг от друга, Полозова деловым тоном, не глядя в мужские глаза, сообщила Веденину свой адрес и пригласила на чай в шесть часов вечера.

          Алексей не мог уже оставаться в школе, он бродил по улицам, потом пришёл домой и, сказав матери, что у них состоится школьный вечер, одел отцовский костюм,  который был красив, но совершенно мал ему: брюки явно не доходили до ботинок, а руки торчали из рукавов. Мать завязала ему галстук под цвет синего костюма.

          - Ты уже стал взрослым, - сказала она.

 

3.

          Вначале Веденин направился в магазин «Цветы», в котором его прежний школьный приятель Костыль работал чернорабочим. Костыль сразу предложил выпить, и Веденин, чтобы не обижать его,  принял полстакана портвейна. Для помощи верному другу в первом свидании Костыль принёс в подсобку девять белых длинных кал. Букет был чудесным.

          - Сколько с меня? - спросил Алексей, хорошо зная, что на такой букет денег у него нет.

          - Да, что ты?! - возмутился Костыль. - Тебе бесплатно. А кто она? Я её знаю?

          - Ты незнаком с ней,- сказал Веденин. - Она очень взрослая женщина, похожая на Венеру.

          - Ну, ты даёшь! - осклабился Костыль, но потом невольно насупился. - Да, после школы новая жизнь начинается. Ты будешь с Венерами встречаться, а я с бабьём разным. Ты станешь учёным, а я буду вечно грузчиком.

          - Не переживай, - поддержал друга Алексей, - чокаться стаканами будем постоянно.

          После ухода Веденина Полозова написала заявление с просьбой об увольнении по собственному желанию и отвезла его в районный отдел народного образования.

          Руководитель отдела сразу её принял и недоумённо спросил о причине неожиданного решения.

          - Вы же помните, я философ. Защищала кандидатскую диссертацию по мировоззрению поэта Веневитинова. Сейчас заканчиваю докторскую работу по теме «Русская философия начала девятнадцатого века».  Хочу теперь заниматься только наукой.

          Зная широкие и сильные связи Полозовой в верхах, обретенные через покойного мужа, руководитель не стал спорить, чтобы сохранить хорошие возможные отношения в будущем, и предложил утвердить заявление с любого удобного для неё числа.

          - Очень прошу вас уволить меня с сегодняшнего дня, - умоляюще попросила Полозова своего начальника.

          - Но тогда этот день не будет считаться рабочим и вам его не оплатят, - недоумённо заметил тот.

          - Очень прошу вас, - ещё раз умоляюще и даже томно посмотрела Ирина Андреевна на потрясённого руководителя   РОНО, - мне как раз и нужно, чтобы день считался для меня уже нерабочим.

          - Вы всегда добьётесь, чего хотите, - улыбнулся руководитель и сделал всё, как желала Полозова.

          Вернувшись в школу, Ирина Андреевна объявила своему заместителю, что он назначен исполняющим обязанности директора, сложила свои многочисленные книги в углу кабинета и сказала, что завтра заберёт их. Потом понеслась домой, чтобы успеть приготовить ужин, купив по дороге две бутылки шампанского.

          - Моя совесть чиста, - убеждала себя Полозова, - в тот момент, когда целовала своего ненаглядного юношу, он уже не был официально моим учеником.

          Однако другой внутренний голос кричал о её недостойном поведении:

          - Ты - падшая, развратная женщина. Остановись!

          - Замолчи! - набросилась влюбчивая часть души Ирины на свою моральную половину. – Это не разврат, а любовь. Моё тело ходит волнами и штормит, лишь только посмотрю на него, а сердце  разрывается.

          Когда Веденин вошёл в подъезд величавого здания, в котором жила Директриса, вахтёрша вопросительно взглянула на него.

          - Иду в сто сорок четвертую квартиру к Ирине Андреевне Полозовой.

          - Да, да, - успокоилась вахтёрша, - она сказала о вас и ждёт, вы - её племянник.

          Алексей поднялся на пятнадцатый этаж и немного постоял в холле, в котором были большое окно и три красивые пальмы. Потом осторожно позвонил.  

          Увидев цветы, Ирина Андреевна расцвела от очень приятной  внимательности к ней:

          - Какие замечательные цветы и совершенно свежие. Очень люблю калы. Вы меня балуете, Веденин.

          - Цель жизни мужчин - баловать женщин, - нашёлся Алексей, но ему тут же не понравились собственные слова, так легко сорвавшиеся с уст.

          Полозова сердечно рассмеялась:

          - Вы словно Дон Жуан.

          - Я - сын Ничто, - неожиданно для самого себя сказал Алексей и тут же сообразил, что фразу сочинил не его мозг, а воля Ничто.

          Ирина  недоумённо спросила:

          - Что означает, что вы, Веденин, есть сын Ничто?

          - Вы читали Гегеля? - поинтересовался Алексей.

          - Кое-что читала.

          - Понятие Ничто, как первоначало мира, одно из основных у него.

          - А вот вы о чём, - обрадовалась, что поняла Веденина, Полозова. - То есть вы, Веденин, метафизически и даже философски утверждаете о своей причастности к сути высшего бытия?!

          - Примерно так.

          - Где  же вы читали Гегеля в таком юном возрасте? - не удержалась от вопроса Ирина Андреевна, радуясь, что её избранник достаточно умён.

          - Во-первых, в библиотеке Ленина существует отличное юношеское читальное отделение, позволяющее легко знакомиться с её основным фондом, а, во-вторых, у меня есть друг, старик Ломов, у которого прекрасная библиотека  по философии.

          Когда Полозова поставила цветы в вазу, Веденин нежно обнял её и поцеловал. У Ирины пошла кругом голова, пришедший юноша возбуждал её до чрезвычайности.

          - Давайте  присядем, - предложила она, с трудом оторвавшись от его губ, - и вы, Веденин, расскажете о своих интересах.

          Они сели на диван, покрытый накидкой с изображениями полевых цветов: васильков, ромашек, клевера.

          - Вы читали философскую прозу поэта Дмитрия Веневитинова? - присаживаясь у ног Полозовой, спросил Алексей.

          Он положил ладони на её щиколотки и, смотря прямо ей в глаза, осторожно повёл руки вверх, всё время лаская её кожу.

          Ирина задохнулась как от его вопроса, так и от последовавших действий. Она избрала мудрую женскую тактику: стала молчать, затихла и лишь нежно глядела на него.

          Веденин довел руки до её колен и остановился, ожидая с её стороны знак поддержки и разрешения.

          - Движение ваших рук, Веденин, по моим ногам есть проверка вашей мужественности, - с трудом произнесла она.

          Веденин, наконец, понял, как вести себя с Директрисой. Он должен поступать так, словно не она, а он много старше её.

          - Есть два вида возраста, - сказал он, - фактический и номинальный. Номинальный возраст указан в паспорте, а фактический определяется состоянием души человека. Я много старше вас по фактическому возрасту, Ирочка.

          Ирина Андреевна обмерла. Перед ней на корточках сидел мужчина-умница.

          - Сколько же лет вы, Веденин, даёте Ирочке по фактическому возрасту? - счастливо воскликнула она.

          - Восемнадцать.

          - Восемнадцать? - удивленно переспросила Полозова. - Но почему именно восемнадцать?

          - Потому, что вы ещё по-настоящему никого не любили. В восемнадцать лет фактического возраста женщина, если стала личностью, впервые влюбляется и, как правило, на всю жизнь… А по паспорту ей может быть тридцать лет или сорок.

          - Вы очень умны, Веденин, - заметила вслух Ирина и задрожала, потому что нежные руки Алексея снова двинулись вверх по её ногам.

          Когда пальцы Веденина дошли до участков свободной кожи за чулками, он стал отчётливо ощущать, что с каждым миллиметром вверх ноги Директрисы становятся жарче и жарче, и вот его руки словно бы  вошли в огонь.

          - Дальше не надо, - попросила она и пошутила, - поскольку вы, Веденин, ещё несовершеннолетний.

          Он послушно сел рядом с ней и сказал:

          - Я очень и очень люблю вас, Ирина Андреевна. Могу ли я называть вас Ирочкой.

          - Если вы, Веденин, станете звать меня Ирочкой, я буду называть вас Алёшей.

          Он снова нежно поцеловал её, а потом они сели ужинать.

          - Вы, Алёша, умеете открывать шампанское? - поинтересовалась она.

          - Конечно, Ирочка, но не знаю, как вы хотите: с хлопком или без.

          - О я боюсь, когда вылетает пробка! Лучше тихо.

          Веденин начал раскручивать проволочный замок и, когда пробка почти освободилась, перехватил её другими пальцами.  Слегка наклоняя пробку при движении, он создал  между пробкой и стеклянным горлом узкую щель, через которую осторожно сбросил давление в бутылке. Затем спокойно положил пробку на стол и стал умело разливать пенящееся шампанское по фужерам.

          - Вы меня опять удивляете, - сказала Ирина. - Где вы так научились?

          - Старик Ломов научил, мой сосед по квартире.

          Они выпили на брудершафт и очень нежно поцеловались. Она специально сглотнула не всё шампанское и передала часть при поцелуе в его рот. Тогда он взорвался, превратив поцелуй в страстную игру языков. После такого безумного поцелуя они автоматически, не сговариваясь, перешли на ты.

          Ты мой ненаглядный мужчина,  думала она, а он посчитал её своим единственным и вечным счастьем.

          - Почему ты спросил меня, читала ли я философскую прозу Веневитинова? Я читала. Его философия - тема моей прежней диссертации. А ты сам читал?

          - Немного. Ломов дал посмотреть. Хочу жизнь свою посвятить всеведению, создать такую науку. А термин «всеведение» впервые ввёл Веневитинов.

          - Что-то припоминаю… О, боже! В Советском Союзе об этом знает всего десяток человек, и среди них мы с тобой. Как странно судьба свела нас.

          - Ты мне поможешь работать над всеведением? - решительно спросил он.

          Полозова чётко осознала, что сидящий рядом с ней юноша ни в чём не уступает ей в интеллекте, а, может, превосходит.

          - Буду помогать по мере сил… Но отдамся тебе, когда перейдёшь восемнадцатилетний порог.

          - Осталось полгода. Буду считать дни.

          Они легли в постель, но она не сняла трусики. Ирина и Алексей безудержно ласкали друг друга, не переходя главный рубеж. Вдруг Ирина засмеялась от возникшей мысли и легонько толкнула Алексея в бок:

          - Тебе будет подарок на восемнадцатилетие, если до того меня не бросишь.

          Она несколько раз получала оргазм от его нежных движений, но наконец и он задергался в исступлении.

          Алексей уткнулся головой в её волосы и на несколько секунд затих.

          - Ирочка, не свидетельствует ли твой рассудок, что некая внешняя духовная сила бросила тебя в мои объятия против твоей  совести? - спросил Алексей, поворачивая к ней лицо.

- Как ты догадался? - удивилась она и внутренне испугалась.

- Потому что ощущаю то же самое. Это Ничто управляет нами. Представь себе, на множестве планет во Вселенной есть ты и я, точнее наши аналоги, подобия. Где-то ты старше, где-то я, где-то мы ровесники. Наши пары взаимодействуют  и через дух, Ничто влияют друг на друга. Если бы ты не полюбила меня сразу, выгнала из кабинета, то тебя Ничто уничтожил бы: попала бы под автомашину или заболела чем-то неизлечимым. Мы, скорее всего, выполняем определённые задачи Ничто. Предлагаю вместе в этом разобраться.

          - Я боюсь, - затрепетала она. - Получается, ты - ведущий, а   я  - приложение. Когда Ничто сочтёт, что я уже не нужна тебе, то уберёт меня.

          - А, может, ты у нас главная, - постарался успокоить её Алексей. -  Тогда Ничто вначале съест меня.

          - Нет, не я главная. Вселенскому Ничто нужно всеведение, которое именно ты хочешь создать, а я не смогу выдумать такую науку, я всего лишь философ.

          - Моя задача описать математически Ничто, раскрыть универсальные законы мира. Голова кругом идёт от такой гигантской проблемы.

          Ирина придвинулась к Алексею и нежно поцеловала в губы:

          - Буду помогать тебе по мере сил.

          Веденин обнял её и сказал:

          - Ненавижу общество и его условности, потому что окружающие нас люди не позволят мне жениться на тебе.

          - Брак - это формальный признак, - прижалась Ирина к Алексею, - главное - наши отношения, их развитие…

          - Я люблю тебя очень и очень, - несколько раз повторил Веденин, а Полозова задохнулась от переполнившего её сердце счастья.

 

4.

          Окончание школы совпало у Алексея Веденина с переездом в Измайлово на новую, уже отдельную, квартиру, предоставленную отцу его оборонным заводом. Теперь у Алексея была собственная комната. Веденин, получив аттестат зрелости об окончании школы, словно раздвоился. Он хотел учиться дальше как в физическом, так и литературном институтах. Но никак не мог решить, чему отдать предпочтение.

          Для поступления в литературный институт требовалось предварительно пройти творческий конкурс. Веденин написал за неделю маленькую повесть объёмом в два печатных листа, как требовалось, о любви школьника и учительницы. Вспоминая ласки и нежность Ирины Андреевны Полозовой, Алексей воспроизвёл почти слово в слово их интимные разговоры.

          Полозова долго смеялась, прочитав творение Веденина:

          - Молодец, схватил точно. Но, как ты думаешь, приёмная комиссия выделит твой опус или, например, рассказы о комсомольской стройке?

          - Разве они не будут отбирать то, что написано художественно более  лучше?

          - Поверь, они считают, что художественность начинается с самой темы. А лучшая тема для них - построение коммунизма.

          Веденин приуныл:

          -Ты считаешь, что мне нет смысла даже пытаться поступить в литературный институт?

          - А зачем тебе становиться представителем советской богемы? Ты должен получить профессию, которая сделает тебя в наибольшей мере независимым от общества, чтобы в свободное время создать всеведение. Советский литератор - раб власти, пишет только по заказанной ею теме, иначе его труд не опубликуют. Однако я рада, что ты проявил себя ещё с одной стороны. Очень хорошо уметь красиво и образно излагать свои мысли. У тебя, бесспорно, существуют такие задатки. Отвези рукопись в приёмную комиссию, жизнь сама должна учить тебя… Знаю гениального писателя, которого не печатают уже более тридцати лет. Кстати, он работает дворником в литературном институте, чтобы сохранить свою комнату в институтском особняке. Не хочешь спуститься в его подвал и поговорить о литературном труде?

          Алексей был заинтригован. Великий писатель оказался лохматым стариком с пронзительными глазами, которые в отдельные моменты казались Веденину даже безумными. Молча взяв в  руки машинопись повести, напечатанную Полозовой, писатель читал то медленно, смакуя и шевеля губами, а то, по мнению Алексея, слишком быстро, чтобы успеть вникнуть в текст.

          Небрежно бросив на голый деревянный стол рукопись, писатель уставился на Веденина, потом повернулся к Полозовой:

          - Ирина, ваш протеже стоит того, чтобы о нём заботиться. Писать умеет, но в институт его не примут: слишком талантлив. И в этом его счастье. Если бы взяли, то  обязательно испортили. Он потерял бы вначале честь, потом способность писать, затем сопереживать бедным людям.

          - Лучшей литературной школой для него могло бы быть ваше мнение, - сказала Ирина. - Вы позволите ему изредка показывать вам свои рукописи?

          - Конечно, - ухмыльнулся писатель, - особенно, если они, как и эта, будут про вас, Ирина.

          Полозова вспыхнула, а Веденин даже привстал, словно защищая её, свою любовь.

          - У него ещё мало жизненного опыта, - продолжал говорить старик-литератор, как будто Веденина не было в помещении. - Он сможет шире, объемнее писать лет с тридцати пяти, примерно с вашего возраста, Ирина.

          - Спасибо, Петр Васильевич, - поблагодарила Ирина писателя.

          - У вас всё в порядке? - спросил он её на прощание.

          - Пока да, - выдохнула Полозова.

          Уже на улице Ирина объяснила Алексею:

          - Не гадай, откуда знаю великого человека. Петр Васильевич мой родственник по матери. У неё сохранились написанные им книги. При случае возьму их, чтобы ты прочитал.

          Судьба как бы сама сделала поворот, и Веденин уже с лёгким сердцем решил поступать именно в физический институт.

          Ирина Андреевна Полозова не собиралась говорить Веденину, что вышла замуж за человека на двадцать пять лет старше её, потому что не могла иметь детей. Во время войны, находясь в Сибири, она, москвичка, в лютые морозы из-за подростковой неопытности сильно простудила лоно. Ирина выздоровела, но дефект остался на всю жизнь. Поэтому молодой Веденин был не только ее любимым, но и своего рода сыном. По крайней мере, в отдельные моменты, заботясь о нём, она ощущала сильное материнское чувство к нему.

          Полозова очень хотела, чтобы её дорогой Веденин сразу поступил в институт. 1961 год был тяжёлым для абитуриентов. Школы одновременно выпустили примерно в равных долях как десятиклассников, завершавших старую систему образования, так и одиннадцатиклассников, учившихся уже по новым программам. Конкурсы в вузах превзошли ожидания. Ирина решила воспользоваться своими связями по мужу. Поскольку Олег Игоревич Полозов умер на работе, его жене сохранили кремлёвский паёк и при необходимости помогали.  

          Она позвонила Николаю Петровичу Шадрину, который занял должность её покойного мужа, и сказала, что нашла талантливого школьника:

          - Он будет поступать на специальность "ядерные установки". Очень хорошо подготовлен, даже сверх. Боюсь, что на устных экзаменах по физике и математике он может использовать методы высшей математики и теоретической физики и вызвать недовольство преподавателей.

          - Нам нужны талантливые ребята, - успокоил Шадрин Полозову,  - если произойдёт какой-либо эксцесс, звоните сразу мне, и я переговорю с ректором.

          Но никаких эксцессов не произошло. Веденин набрал за пять экзаменов двадцать пять баллов из двадцати пяти возможных и оказался один такой в своём потоке.

          Полозова подарила Алексею часы. Застёгивая ремешок на его руке, она прислонилась головой к мужскому плечу и прошептала:

          - Больше тебя рада, что ты поступил. Теперь у тебя новый статус. Тебе можно всё.

          - Можно уже не ждать моего совершеннолетия? - обрадовался Алексей.

          - Если ты всё о том, то придётся подождать. Не хочу быть преступницей в обществе. Да и осталось меньше двух месяцев. Потерпи.

 

5.

          Веденина удивил низкий уровень преподавания в физическом институте. По общей физике и высшей математике преподаватели как бы излагали сокращенные варианты текстов из учебников.

          - Почему мы должны два часа слушать лекцию, если утром, не вставая с постели, можем прочитать тот же материал  за двадцать минут? - возмущался он среди однокашников.

          В конце концов, Алексей стал посещать только те занятия, которые давали что-то новое, неизвестное ему.

          Староста группы, по кличке "Бревно", партийно-сознательный коммунист, попавший в вуз с льготами отработавшего более двух лет на производстве, безжалостно фиксировал все пропуски занятий Ведениным. Когда их скопилось пятьдесят часов, Алексея вызвал к себе декан, чтобы устроить головомойку умному, но бесшабашному студенту.

          Веденин сразу перешёл в наступление.

          - Если студент не посещал лекции, но сдал экзамен на «хорошо», ему следует ставить «отлично» за умение самостоятельно работать с книгой. И наоборот, ходившему на все лекции необходимо занижать оценку на один балл. Такой человек не будет приспособленным к реальной науке. Возьмите старосту моей группы, он не пропустил ни одного занятия, но  никогда не станет учёным. Почему бы вам официально не разрешить свободное посещение занятий особо выдающимся студентам?!

          - А вы особо выдающийся? - насмешливо спросил декан, по кличке "Глухой доктор". Этот доктор наук очень плохо слышал и пользовался слуховым аппаратом.

          - По крайней мере, в отличие от некоторых старост, набрал при поступлении высшее количество баллов!

          - Знаю, иначе вы уже были бы отчислены… Хорошо, разрешаю свободное посещение, но экзамены станете сдавать назначенным мною лицам. По физике сам приму у вас экзамен.

           - Для меня будет большая честь, - заявил Алексей.

 От кого-то из студентов он слышал, что Глухой доктор был видным участником атомного проекта, получил облучение, и для него деканство стало своего рода синекурой.

          Через два месяца Алексей вытянул экзаменационный билет и, не глядя на него, протянул Глухому доктору:

          - Мне зачтётся, если  стану отвечать без подготовки?

          - Преимуществ никаких не будет, но ответить сразу вы имеете право… Хотя билет у вас достаточно сложный. Посмотрите его. Может быть, передумаете и лучше подготовитесь?

          Но Веденин не передумал. Декан уже из первых фраз Алексея понял, что сидящий перед ним студент безукоризненно знает материал. Совершенно очевидно, что Веденин отвечал на «отлично». Послушав ещё несколько минут, Глухой доктор отключил слуховой аппарат, чтобы собраться с мыслями: какую оценку поставить необычному студенту? Всё, что угодно, но только не «пять». Иначе партийная преподавательская группа может обвинить его, декана, в разложении молодёжи. Буквально накануне кто-то вывесил стенную газету «Томагавк» с пародиями на преподавателей и изложением примерно веденинских взглядов. Скорее всего, Веденин причастен к газете. Когда её сорвали и принесли к ректору, скандал был неописуемый. Очевидно, первый отдел найдёт зачинщиков, их отчислят, но среди них мог быть и Веденин.

Поставлю ему всего лишь «хорошо»,  решил декан.

          Когда Глухой доктор отключил свой слуховой аппарат, положив его на стол перед собой, Алексей понял, что декану безразличен уровень его, Веденина, знаний. Это означало, что оценка уже была определена и, конечно, не отличная. От возникшей безудержной злости Алексей решил публично подшутить над деканом и, перестав говорить вслух, начал молча  открывать рот, имитируя речь. Кое-кто из сидящих в аудитории студентов начал прыскать в ладонь от смеха.

          Наконец Глухой доктор снова сунул слуховой аппарат в ухо, а Веденин отчетливо сказал в завершающем слове:

          - Итак, я всё доказал, поэтому заканчиваю.

          Декан посмотрел сбоку на студента и вынес вердикт:

          - Ставлю «хорошо».

          - Почему не «отлично»? - спросил Веденин, понимая в душе, что не получит ответа на действительную причину занижения оценки.

          - Скажите спасибо за «хорошо», мог поставить и «удовлетворительно»! - жестко произнёс декан. - Можете идти.

          Уже через час весь институт узнал о проделке Веденина.

          Ректор долго смеялся и сказал парторгу:

          - Что же мы можем сейчас сделать? Если декан пожалуется, тогда да. Но они оба неправы!

          На следующий день, попав на приём к замминистра среднего машиностроения Шадрину, ректор, чтобы создать непринуждённую атмосферу в деловой беседе, рассказал об анекдотическом происшествии в вузе. Шадрин хорошо знал Глухого доктора по атомному проекту и относился к нему с большим уважением.

          - Как фамилия студента? - строго спросил Шадрин.

          - Веденин.

          - Если он себя на первом курсе так ведёт, то что будет на последнем?!

          - Мне отчислить его? - на всякий случай поинтересовался ректор.

          - Веденин… Веденин… Где-то слышал эту фамилию. Вспомнил,  жена покойного Полозова говорила о нём, как о прирождённом физике. Хочу посмотреть на него.

          На следующий день ректор лично отвёз Веденина на ректорской «Волге» в министерство. С самого начала своего возникновения физический институт не входил в состав Министерства высшего образования, а подчинялся и финансировался Министерством среднего машиностроения. Поэтому для ректора жизненно важно было присутствовать при беседе Веденина и Шадрина, который лично курировал физический институт.

          - Почему ты поступил на специальность «ядерные установки», а не на теоретический факультет? По складу ума и характеру ты типичный физик-теоретик,  - набросился Шадрин на Веденина.

          - Современная  теоретическая физика принципиально неверна, - по юношески гордясь своими словами, заявил Веденин. - Ей на смену придёт всеведение, в котором материя и дух, то есть мысли людей, будут описываться одинаковыми формулами.

          Шадрин оторопел. Он был маленького роста и кругл и с детства очень переживал свою низкорослость. Поэтому он женился на высокой и дородной женщине, чтобы дети его были в нее и не маялись, как он. Перед ним стоял очень и очень высокий молодой человек, который сразу потряс его верой в совершенно иное будущее науки.

          - Садись! - приказал Шадрин. - В чём неверность физики?

          - В современной физике время и пространство задаются как первичные независимые переменные. Всё остальное рассматривается как функции от них. Но такое обобщение слишком слабое, поэтому мы принципиально не можем написать формулы типа «время есть то-то», «пространство есть то-то». Очевидно, сами время и пространства есть функции чего-то, что мы ещё не знаем. Поэтому нужен принципиально иной подход в науке. Следует полностью изменить её фундамент. Вместо пространства событий Эйнштейна необходимо найти более обобщенное формализованное пространство, каждой точке которого соответствует не только вещество или поле, но также  мысль.

          Шадрину всё больше и больше нравился Веденин. Николай Петрович тут же вспомнил о своей единственной дочери Лиде, которая училась в театральном институте, кружила головы бесчисленным мальчикам и ужинала только в кафе и ресторанах. Такой зять, как Веденин, легко взял бы её в руки своей силой и незаурядностью творца. Шадрин привык быстро решать возникающие проблемы.

          - Ты играешь в преферанс? - спросил он Веденина.

          Ректор взглядом попытался предостеречь студента от простоты, которая хуже воровства, но Алексею терять было нечего, кроме того, живой, словно ртуть, замминистра ему понравился и с ним хотелось быть откровенным:

          - Умственное напряжение можно снимать тремя путями: женщиной, выпивкой и картами. Все умные студенты физического института играют хорошо в преферанс. Поэтому вы могли бы и не задавать свой вопрос. Конечно, играю!

          - Придёшь сегодня в девять часов вечера ко мне домой и сыграем в преферанс! - приказным тоном, но в душе подсмеиваясь, сказал Шадрин.

          Удалив Веденина, Николай Петрович посмотрел пристально в глаза ректору:

- Мне нужен этот человек. Не трогайте его. У нас есть близкая к его идеям закрытая тема с грифом "СС".

          - Но как быть, если декан пожалуется? - спросил ректор.

          - Тут же мне сообщите, и я всё решу, переговорив с ним.

          Позвонив жене, Шадрин сказал:

          - Дорогая, пригласил к нам на вечер нескольких друзей, чтобы расписать пульку. Пусть Лида обязательно будет дома. Не говори ей, но придёт очень симпатичный молодой человек.

          - Наконец-то ты обратил внимание на собственную дочь, - обрадовалась жена.  - Оставлю Лиду дома, даже если придётся её запереть.

          От здания Министерства средмаша Веденин пешком, хотя было холодно, дошел до института философии, в котором работала Полозова. Она на следующий день после того, как уволилась из школы, позвонила своему прежнему научному руководителю по кандидатской диссертации профессору Мореву и попросилась на работу. Он взял её старшим научным сотрудником в свою группу. Фактически Ирина была предоставлена самой себе и с головой окунулась в тему русской философии девятнадцатого века.

          Увидев Веденина, заглянувшего в комнату, где всегда по вторникам до обеда проходил еженедельный философский семинар, Полозова сразу же вышла в коридор.

          - Что случилось, Алеша?

          Веденин рассказал о встрече с Шадриным:

          - Замминистра чуть ли не ногами на меня стучал, доказывая, что нельзя издеваться над создателями ядерного щита Советского Союза, а потом пригласил к себе домой сыграть в преферанс.

          Полозова задумалась:

          - Николай Петрович - хитрый лис, он берёт всё тихой сапой. Очевидно, ты ему понравился, и он хочет использовать тебя… Я догадалась. Для него ты - красивый талантливый студент с близким ему кругом научных интересов и поэтому являющийся идеальным женихом для дочери… Её, кажется, зовут Лида… Но не будем здесь говорить, поехали ко мне, тебе нужно подготовиться… Тебя ждёт блестящая карьера.

          На Ирине была модная каракулевая  шуба, а на Алексее дешёвое полупальто с цигейковым воротником. Внешне они принадлежали к разным мирам, как могло видеться постороннему наблюдателю, но внутренне были соединены в единое целое.

 

6.

          Шадрин редко возвращался домой раньше десяти часов вечера. Пресная семейная жизнь давно приелась ему. Назначив Алексею встречу на девять, Николай Петрович знал, что подъедет лишь к половине одиннадцатого, а его постоянные партнёры - к одиннадцати. Поэтому Веденину придётся почти два часа иметь дело с Мариной Васильевной и Лидой.

          Увидев в дверях Веденина, Лида обрадовалась, потому что воспринимала молодых людей через одну призму: понравится или нет её новый знакомый театральным студентам её группы. Веденин явно подпал бы под опеку её подруг. Особенно в нём ей понравились умные и пронзительные глаза, казалось, проникающие через одежду и тело в самое сердце. Мать не удержалась и рассказала Лиде о предстоящем визите, поэтому она надела свою любимую юбку колоколом, чтобы были видны во всей красоте её  стройные ноги.

          - Пока Николай Петрович не подошёл, вы можете пообщаться с Лидой, - предложила Марина Васильевна Алексею, когда предварительное знакомство завершилось.

          Оставшись один на один с девушкой, Веденин весьма пренебрежительно взглянул на неё, вспомнив слова Ирины Полозовой о своей возможной  роли жениха.

          - Почему вы так презрительно на меня смотрите? - возмутилась Лида. - Я чем-то вас не устраиваю?

          - Да, - согласился Веденин, - вы меня не устраиваете. Мне не нравится юбка-колокол. Чуть ветер подует, и видны трусики.

          - Но в комнате нет ветра, - засмеялась Лида. Этот парень был с перцем и пришелся ей по душе. Она легко закинула руки за голову, сведя ладони на затылке, и выпятила грудь. Лида решила сыграть роль соблазнительницы чудака-студента.

          - На меня не действует, когда девушки выпячивают грудь, - сказал Алексей, чтобы остановить Лиду.

          - Вы много на себя берёте, - резко ответила Лида, - я просто потянулась.

          - Тогда прошу вас не потягиваться при мне.

          Лида так возмутилась, что в ответ склонила голову на плечо и насмешливо скомандовала:

          - Подойдите ко мне и поцелуйте в губы!

          Алексей выскочил из комнаты, а Лида начала танцевать, сочинив песенку:

          - Он мой, он мой, он мой.

          - Что случилось? - спросила Марина Васильевна Алексея. - Вас вывела из себя Лида?

          - Извините, - попросил Алексей. - Ваша дочь очень красива, поэтому я не могу находиться с ней в комнате один на один.

          Кажется, он  нашёл лучший выход из положения. Теперь они никогда не будут одни, и Алексей стал думать о любимой Ирине.

          Марина Васильевна по-своему попыталась успокоить Веденина:

          - Самые несчастные родители на свете у  тех дочерей, которые учатся в театральных училищах. Девушки постоянно проверяют первые роли на своих близких и родных. Уверена, говоря с вами, Лида играла роль коварной соблазнительницы. Судя по вашему виду, роль у неё получилась… Звонил муж, вынужден задержаться. Будем ужинать без него, поскольку он приедет только через час.

          После бокала вина настроение у Лиды и Алексея улучшилось.

          - Почему вы не стали поступать в театральное училище? - насмешливо спросила Лида. - Вам прекрасно  бы удались роли жутких злодеев.

          - А почему вы не поступили в физический институт? - парировал Веденин. - Вы могли бы по своему характеру создать оружие, которое уничтожило бы сразу всех людей.

          - Мама, - возмутилась Лида, -  почему он всё время набрасывается на меня? То предложил показать трусики из-под юбки, а теперь обзывает человеконенавистником.

          Но Марина Васильевна только посмеивалась. Потом, сославшись, что у неё голова разболелась от молодёжи, ушла спать.

          - У вас странные адские глаза, - заметила Лида, - они меня словно поджаривают.

          - А у вас странная дьявольская фигура, - не остался в долгу Алексей, - она меняет форму окружающего пространства и втягивает меня в образующиеся искривления.

          - Как вы замечательно сказали! - была потрясена Лида. - Вы позволите, я запишу ваши слова? Ведь они меня касаются.

          Они уже допили вдвоём бутылку вина, и Алексей способен был  многое позволить Лиде. Веденин мысленно сравнивал Ирину Полозову и Лидию Шадрину. У них были совершенно разные волосы. У Лиды длинные и прямые, цвета выгоревшей на солнце соломы. У Ирины каштановые волосы были короче и вились. Если у его любимой глаза были голубые и очень ясные, то Лида имела светло-карие радужки. Но зато Лидины ноги  восхитительны своей ещё девичьей формой.

          - Почему не разрешается двоежёнство? - задало вопрос самому себе пьяное воображение Алексея.

          Когда появился Николай Петрович, то сразу понял, что контакт между Лидой и Алексеем безусловно возник.

          - Позвони домой, - велел он Веденину, -  и скажи, что приедешь  только завтра. Пулька продлится до середины ночи.

          - Мы недавно переехали, и дома ещё нет телефона.

          - Хорошо, - сказал Шадрин, могущий найти легко выход из любого положения, - пиши родителям записку, и пошлём с ней водителя. А без телефона нельзя. Что ж, придётся помочь с его установкой.

          Всегдашними партнёрами Шадрина по преферансу были Михайлов Валерий Игоревич, заместитель начальника отдела ЦК КПСС по науке, и Нефёдов Павел Семёнович, заместитель министра внешней торговли. Каждому из них Шадрин предварительно позвонил и спросил о согласии на участие в преферансе жениха своей дочери. Никто не возражал, даже был проявлен интерес.

          Всё дело состояло в том, что как раз накануне появления Веденина в министерском кабинете представитель КГБ предупредил Шадрина, что его дочь несколько раз встречалась с поэтом-антисоветчиком и, возможно, у них возникли личные отношения. Шадрин лучше многих знал суть системы, в которой жил, и понял, что над его карьерой нависла серьёзная угроза. Конечно, можно было накричать на Лиду, запереть в квартире, отправить в другой город, но тем самым окончательно нарушилась бы человеческая, духовная связь с дочерью.

          Возникновение на горизонте Веденина решало многие задачи. Шадрин никогда не хотел выдать замуж дочь за избалованного, маменькиного сынка родителей его ранга. Он мечтал о сильном, волевом и умном зяте, который  бы, как нож в масло, вошёл в систему снизу, но под его, шадринским,  руководством. Веденин был идеальным вариантом. То, что Алексея готовили к специальности «ядерные установки», однозначно доказывало, что его родственники и он сам отвечали всем требованиям первого отдела.

          Даже жене Шадрин не объяснил создавшуюся вокруг Лиды ситуацию, потому что был уверен, что справится сам.

          Лида изъявила желание присутствовать при игре:

          - Хочу посмотреть, как Веденин проиграет свои миллионы.

          Никто ей не возразил, только Михайлов из ЦК КПСС непринуждённо спросил:

          - А что сегодня студенты стали богаче, чем мы были раньше?

          Алексей сразу понял, что игроки обладают средним и одинаковым классом игры, для них игра была своего  рода клубом, отдыхом после напряженного недельного труда, что подчеркивали две бутылки коньяка и закуски, находящиеся на рядом стоящем столике на колёсах. Поэтому Веденину не следовало, как игроку существенно более высокого уровня, обыгрывать в пух и прах своих партнёров, если он хотел, чтобы его приглашали и на другие пули.

          Когда Михайлов упал на  неудачный мизер и ему грозило восемь взяток, Алексей сознательно отпустил его.

          - Видишь, как мы плохо играем, - обратился Веденин назад к дышащей ему в шею Лиде, - Валерий Игоревич мог проиграть две мои стипендии, а мы, олухи, его отпустили.

          Михайлов счастливо рассмеялся, смахнув нервный пот со лба, а Лида округлила глаза:

          - Как интересно!

Затем прижалась к спине Алексея грудью. У неё с появлением Веденина как-то сразу стал вызывать ненависть поэт Борзенко, который на пятой встрече, когда они сидели в кинозале, попытался после поцелуя залезть ей под юбку. Отныне только Веденин мог с ней делать это, и она усилила  нажим своего тела на него.

          Алексей обратил внимание, что когда игрок сдавал карты и в качестве четвёртого выходил на время из игры, то наливал себе рюмку коньяка. Раздав карты, Алексей тоже направился к бутылкам. Туда же подошла Лида и разлила коньяк по двум маленьким рюмкам.

          - Хочешь на брудершафт?  - шёпотом спросила она.

          - Мы уже говорим на ты? - в свою очередь спросил Алексей, не зная, как ему поступить. Ирина Андреевна Полозова словно бы смотрела сейчас на него.

          - У тебя кто-то есть? - проигнорировала его вопрос Лида.

          - А у тебя?

          - До твоего прихода был, а теперь нет, есть только ты.

          - Я не могу с тобой выпить на брудершафт, - решил объясниться  Алексей. - После поцелуя твоих жгучих губ уже не смогу играть, проиграю миллион.

          - Откуда ты знаешь, что у меня жгучие губы? - пококетничала Лида.

          - Молодёжь, идите играть, - крикнул Михайлов, - Алексей, тебе пора смотреть свои карты.

          Лида снова прижалась грудью к спине Веденина, напевая про себя:

          - Он мой, он мой, он мой.

          Во время игровой паузы Веденин приблизил рот к Лидиному уху и медленно прочитал, выделяя нужные ударения:

Губы горькие и тминные.

«Ты кого ими травила?»

У тебя ресницы длинные.

«Ты зачем их отрастила?»

Волосы соломой стлятся.

«Ты зачем их в стог собрала?

И кому ты укрываться

Той соломой разрешала?»

          Лида задохнулась от избытка чувств.

          - Это обо мне стихотворение? - на всякий случай  спросила она, хотя  было очевидно, что Веденин только что сочинил его: когда он сказал о её жгучих губах, образы сами собой заполнили его душу.

          - О тебе, соломенная головка, жгучие губки и ровненькие ножки, - посмеиваясь, подтвердил Веденин.

          Лида тщательно записала в своей комнате стихи Веденина, потом, вернувшись, уточнила у него несколько слов.

          - Товарищи преферансисты, - объявила Лида, - послушайте, какое стихотворение, играя в карты, сочинил для меня и обо мне Алексей.

          Лида с чувством, вкладывая всю душу в текст, прочитала веденинское  восьмистишие.

          - Очень недурно, - похвалил Павел Семёнович Нефёдов, - образ схвачен удачно.

          Шадрин взглянул на дочь и, не удержавшись, сказал:

          - По крайней мере, лучше, чем у Борзенко.

          Лида недоуменно посмотрела на отца, неужели он знает о её отношениях со скандально известным поэтом. Но отец не отвел взгляда, и Лида успокоилась.

          - Неужели ты, Алексей, сочинил такое стихотворение прямо здесь во время игры? - удивился Михайлов.

          - Когда три часа посидишь рядом с такой красивой девушкой, ещё не такое напишешь, - пошутил Алексей.

          - Но мы тоже с ней три часа сидели, однако, ничего не сочинили, - парировал Михайлов.

          - Это потому, - ответил Веденин, - что вы сидели далеко, а я слишком близко. Не мой разум написал стихотворение, а сердце, охваченное Лидиной аурой.

          - Лида, садись рядом со мной,- пошутил Нефёдов, - хочу создать такой же шедевр.

          - А вот не сяду, - засмеялась Лида, - я знаю, около кого нужно сидеть.

          Наступил самый подходящий момент, и Шадрин с улыбкой рассказал о проделке Алексея с деканом.

          Нефёдов и Михайлов долго смеялись, а Лида вдруг поняла, что этой ночью будет спать с Ведениным.

          Так и произошло. К трём часам пуля завершилась практически с нулевым счётом: никто особо не проиграл и не выиграл. Михайлов и Нефёдов, довольные отдыхом, уехали на вызванной машине, а Шадрин сказал Лиде в присутствии Алексея:

          - Мама спит, разберись сама с нашим гостем. Прощаюсь с вами обоими до утра.

           Лида пригласила Алексея в свою комнату и, цепенея, поинтересовалась:

          - Ты ещё мальчик?

          - Ты ещё девочка? - легко предложил игру в дразнилки Алексей.

          - Да, я ещё девочка, хотя старше тебя на два года и уже третьекурсница.

          - На один. Я пошёл в школу с восьми лет.

          - Так ты ещё мальчик?

          - Ещё мальчик, - согласился Алексей.

          - Значит, мы на равных.

          - Пойдём лучше погуляем, - предложил Веденин.

          - Нет… В первый и, наверное, последний раз в жизни мне и обо мне сочинили прекрасное стихотворение. Замечательный подарок на всю жизнь. А что я могу подарить тебе, кроме своей любви, которая вспыхнула мгновенно во мне, как только тебя увидела.

          - Ты смелая, - сказал Алексей, - но если мы окажемся в одной постели, твой отец тут же нас женит. Представляешь, у тебя будет муж-первокурсник. Какой позор. Твоя группа тебя обсмеёт.

          - Зато у тебя будет жена-третьекурсница. Какое счастье. Ты будешь долго учиться, а жена через год уже станет актрисой и будет тебя содержать.

          - У меня есть взрослая женщина, - сознался Алексей, - мы ещё не спали по-настоящему, но любим друг друга.

          - Насколько лет она тебя старше?

          - На пятнадцать.

          - Это не считается, поскольку у таких отношений нет никакой перспективы.

          - Считается и даже очень.

          - Прощаю тебе все твои прежние грехи, - выдохнула Лида.

          - Мы слегка пьяные и очумелые, потому что не спали половину ночи, но завтра ты на меня не взглянешь. Нам следует разойтись по разным комнатам.

          - Ты меня хочешь бросить, даже не начав?! - по театральному горько, как прекрасно умела, заплакала Лида и упала плашмя на кровать. Юбка-колокол сохранила свою форму в верней части, и Веденин увидел Лидины голубые трусики.

          -  Вот я и увидел твои трусики, - пошутил он.

          - Смотри на здоровье, - рыдала Лида, - если ты меня не возьмёшь, я покончу с собой.

          Алексей присел около Лиды и очень просто спросил:

          - Почему?

          - Мне хочется иметь очень близкого, родного человека, который понимал бы мою душу. Своим стихотворением ты показал, что такой человек для меня - это только ты. Давай попробуем жить вместе. Если ты уйдёшь, я погибну, чувствую так.

          Лида положила свою голову Веденину на колени и снизу неотрывно смотрела в его лицо. Слезы продолжали литься, пока он не стал собирать их ртом.

          - Тебе же невкусно, - нежно, словно извиняясь, прошептала Лида.

          - На мой взгляд, твои слёзы гораздо вкуснее коньяка и действуют ещё сильнее.

          - Прочитай мне ещё раз твое стихотворение обо мне, и мои слёзы просохнут.

          Алексей прочитал, удивляясь, что ещё полностью помнит его. А потом стал гладить Лиду по голове:

          - Глупенькая, зачем тебе нужен какой-то малолетка? Ты можешь выйти замуж за хорошего актёра и будешь счастлива - общие интересы породнят вас.

          - Разве я тебе не нравлюсь, Алеша?

          - Нравишься и очень, но разве мужчина может одновременно иметь двух женщин?!

          - Она красива?

          - Да!

          - Красивее меня?

          - Она другая. Ты как бы красивая бабочка, а она красивая пчела.

          - Я поняла. Она помогает в твоей творческой жизни, даёт мудрые советы и предохраняет от ошибок. Она даже знала, что ты приедешь сюда?!

          - Да.

          -А я совсем другая. Именно я нуждаюсь в твоей помощи, именно мне нужны твои указания, именно мне ты написал стихотворение, а не ей. Как её зовут, хочу знать?

          - Ирина.

          - Лидия и Ирина. Моё имя не хуже. О тебе заботится Ирина, а ты должен заботиться о Лидии. Она физик?

          - Философ.

          - Сейчас попробую описать тебе её. Умная и величавая. Тело не девичье, а полностью сформировавшееся, но без полноты. Верно?

          - Да.

          - Но и я стану такой.

          - Конечно, станешь.

          - Поцелуй меня сейчас, а то снова заплачу, и тебе придётся опять пить мой солёный коньяк.

          - Если поцелую, то уже не уйду.

          - Я и хочу этого.

          - Тогда давай разденемся и сразу ляжем в постель,  - предложил Алексей. - Зачем мучиться, сидя?

          - Спасибо, что начал уже обо мне заботиться, - радостно фыркнула Лида.

          Не глядя друг на друга, ещё стесняясь, они нырнули под одеяло и лежали рядом, соприкасаясь телами.

          - Совершенно не боюсь тебя, - сказала Лида. - А неделю назад в кино мой прежний приятель залез рукой мне под юбку. Я перетрусила так, что чуть его там не прибила. Ты же словно свой, как бы часть меня, а я твоя часть. Весьма странное чувство… Если отец и мать войдут сейчас сюда, я не буду нисколько смущена. Ты просто мой, а я твоя. Можно я  положу голову тебе на плечо?

          - Конечно.

          - От тебя, Алеша, пахнет чем-то странным и весьма приятным.

          - И у меня такое же ощущение от твоего тела.

          - Наверное, мы ощущаем запахи каких-то наших любовных выделений, - смело решила Лида.

          - Кто у нас первым дотронется до другого? - спросил Алексей.

          - Дарю тебе такую честь.

          Веденин положил руку Лиде на живот и стал нежно двигать ладонь то вверх, то вниз, не касаясь ещё эрогенных зон.

          - Твоя рука ещё не выбрала нужный путь? - усмехнулась Лида.

          - Она ждёт твоих указаний.

          - Тогда смело вверх, вверх и снова вверх.

          Когда ладони и пальцы Алексея крепко охватили груди Лиды, их губы слились в нежном продолжительном поцелуе.

          - Я безумно хочу тебя, - сказала Лида, - ляг на меня  и… лиши девственности.

          - Ты уверена, что хочешь этого?

          - Хочу! Скажи, а почему Ирина не отдалась тебе?

          - Вначале мы ждали, пока мне не исполнится восемнадцать лет, а потом она перенесла срок до двадцати одного года. Она утверждает, что, если это случится раньше, то в будущем я возненавижу её. Ещё Ирина говорит, что если я вступлю в половую связь до двадцати одного года, то моим партнёром должна быть ровесница: совершённую глупость легче разделить на двоих, чем нести ей одной.

          Лида привстала в постели от возникшей мысли:

          - Получается, Ирина сохранила тебя для меня. Она мне нравится, хочу с ней встретиться… А ещё я хочу есть. Ты не хочешь?  Тогда пойдём на кухню, перекусим.

          Лида накинула на себя пеньюар, который раньше не носила, не к чему было, а Алексей  надел рубашку и брюки. Ему почему-то казалось,  что Николай Петрович обязательно появится.  Так и случилось.

          Алексей покраснел, а Лида произнесла с набитым ртом:

          - Познакомься, папа, с моим мужем и твоим зятем. Мы сегодня подадим документы в загс.

          Николай Петрович сел за стол и очень спокойно заметил:

          - Сегодня - воскресенье. Загсы закрыты.

          - Тогда завтра, - продолжила Лида. - Правда, Алёша?

          - Конечно, - подтвердил Веденин.

          Лида решила развить тему, которая, к счастью, не убила её отца на месте, поэтому она гордилась своим отцом за проявленное мужество:

          - После подачи документов придётся ждать месяц. А ты не можешь ускорить, папа, хотя бы недели на две?

          - Могу, но зачем? Разве вы не хотите красивую  свадьбу в ресторане с приглашением друзей?

          - Мы хотим красивую свадьбу в ресторане? - взглянула Лида на Алексея и, увидев кивок подтверждения, наклонилась в сторону отца. - Мы хотим.

          - А ты хотя бы знаешь, что Алексей хочет свою жизнь посвятить всеведению? Он мечтает создать такую новую науку, объединив все знания в единое целое, чтобы одинаково описывать как физические тела, так и мысли, - сочувствующе посмотрел в лицо дочери Шадрин. Теперь, после помолвки, его карьере уже ничто не угрожало, но усиливался вопрос о возможном  счастье Лиды.

          - В самом деле? - весьма удивилась Лида и тут же успокоилась. - Вот и прекрасно. Мой муж - гений. Всегда мечтала об этом. Я создам все необходимые условия для него.

          - Досыпайте, - сказал Шадрин, - а потом, предлагаю, часа через три поехать на дачу, поиграете там в настольный теннис, бильярд. Можем прогуляться по зимнему  лесу.

          - Мы поедем? - обратилась Лида к Алексею.

          Веденин снова кивнул, соглашаясь с будущей женой. Ему очень понравилось, что она постоянно и в очень милой манере советовалась с ним.

          В постели Алексей бурно целовал Лидино тело, а потом совершил несколько попыток сделать ее женщиной. Боясь причинить боль, он не совершал сильных усилий, а как бы  придумал увлекательную игру под названием «лишение девственности». Все движения Веденина были приятны Лиде, и они оба даже не почувствовали, когда девственная плевра порвалась. Спустя какое-то время Алексей понял, что путь свободен, и сказал Лиде. Она зажгла свет, и они с замиранием сердец увидели следы крови на своих ногах и простыне.

-         Алеша, как ты сумел совсем не причинить мне боль? - пришла в восторг Лида. - Значит, ты гений во всём, даже в любви.

Она бросилась ему на шею и прошептала:

- Клянусь, у меня никогда в жизни не будет другого мужчины, кроме тебя.

Веденин не был готов к подобной клятве, но и промолчать не мог, потому что Лида, прижав свою голову к его голове, с нетерпением ждала ответных слов. И тогда Алексей сказал:

- Клянусь, что буду тебе предан.

Лида не поняла существенного различия в их обещаниях, они показались ей идентичными, но Веденин отчётливо понимал разницу.

Марина Васильевна не захотела ехать на дачу, она представила, как будет в этот день обзванивать родственников и друзей о предстоящей Лидиной свадьбе, и осталась дома.

Госдача Шадрина находилась недалеко от Москвы, и примерно через час они оказались на месте. Когда  ехали, в низинах шоссе ещё оставался  довольно густой туман, но солнце светило ярко, и погода налаживалась.

Двухэтажная дача находилась около леса, и поэтому, обувшись в валенки, Лида и Алексей пошли в лес.

- Я ревную тебя к театру, - сознался Алексей. - Тебе, пока ты учишься, нужно посещать, как можно больше спектаклей, чтобы наблюдать и исследовать игру разных актёров, а я люблю пьесы не смотреть живьём, а читать. Если пьеса гениальна,  тогда то, что прочтёшь в ней, никогда и никем не будет воспроизведено на сцене так, как хотелось бы, как сам понимаешь.

- Неужели ты не будешь посещать спектакли с моим участием? - чуть не заплакала Лида.

- На пьесы с твоим участием стану ходить обязательно, - заверил Алексей, - это совсем другое дело. Мне ты настолько интересна, что готов смотреть на тебя и говорить с тобой  целый день.

Проваливаясь в снегу, Лида подошла к Алексею, до этого она шла за ним след в след, и стала нежно целовать, а потом попросила:

- Сочини для меня сейчас ещё одно стихотворение. Я даже бумагу и карандаш взяла с собой, чтобы не забыть ни одного твоего слова.

- О чём написать?

- Об этом лесе. Смотри, какой он величавый. Я хочу помнить эту картину всю жизнь.

Алексей снял перчатки, взял в ладони нежный снежок и протёр им горевшее после Лидиных поцелуев лицо.

- Дай бумагу, попытаюсь что-то набросать.

Он шевелил рукой с карандашом, которая быстро остывала, а Лида увидела белку.

- Смотри, белка, - тихо шепнула она, чтобы не вспугнуть зверька. Потом Лида заметила стайку синичек. Она пришла в восторг от окружающей природы и готова была находиться здесь с Алексеем всю жизнь.

Наконец Алексей что-то написал, постоянно правя.

- Хочешь послушать первый вариант? - спросил он.

- Очень хочу.

Веденин начал декламировать:

«Туман порывами растаял,

И иней ощетинил бор.

Синиц подпрыгивавших стая

На насте выткала узор.

Недвижны елей опахала,

Лишь белка сбросит сверху сор.

Мороз крепчает. Солнце ало.

Твердеет снеговой убор».

Лида была безмерно счастлива.

- Дорогой, любимый Алёша, ты меня словно родил заново в этот день. Море чувств переполняет меня к тебе… Я рожу тебе девочку, потом мальчика.

- А почему не наоборот? - поинтересовался Алексей.

- Девочка будет меня поддерживать, а мальчик тебя. Я нуждаюсь вначале в большей поддержке.

- Будет исполнено, - заверил Веденин.

Потом они вернулись на дачу, и после рюмки водки Шадрин решил оправдать их кажущееся легкомыслие:

- В нашей семье принято жениться в течение суток. В 1940 году я закончил физический факультет университета, и от какой-то небольшой царапины у меня стал нарывать палец. Пришлось обратиться к хирургу, а он поручил разобраться со мной медсестре, которой  и была Марина Васильевна. Она сделала надрезы и вытащила ноготь, а я молчал, даже рука не дёрнулась, и неотрывно глядел на неё. Её удивило, что я совершенно игнорировал боль, и она всё поняла.

- Вы смотрите на меня так, словно готовы предложить мне руку и сердце, - сказала она, и я сразу предложил ей руку и сердце. В тот же день мы расписались.

- Почему вы не рассказали мне об этом раньше? - задала отцу вопрос Лида.

- Чтобы не влиять на твоё отношение к жизни. Ведь считается: семь раз отмерь, один раз отрежь. А здесь как бы другая философия: режь сразу, а то материал заберёт кто-то другой.

 

7.

Веденин позвонил Полозовой и попросил о встрече с участием Лиды Шадриной, на которой собирался жениться.

- Ты сказал ей, что она и я знаем друг друга?

- Нет, не сказал. Я никогда не выдам твою тайну. Но Лида мечтает поблагодарить тебя за… мою сохранность.

- Ты - Дон Жуан, - ответила Ирина, - но ведь я знала об этом с первой встречи. Приезжайте ко мне, Лида будет потрясена, когда меня увидит. Ты уверен, что хочешь этого? Её отношение к тебе может измениться.

- Лида настаивает на встрече, и я понимаю её. Вместо миража она хочет иметь дело с реальностью.

- Но я не собираюсь тебя с кем-то делить, - возмутилась Ирина. - Или она, или я!

- Она!

- Ты сделал её женщиной, а она тебя мужчиной? - всё поняла Полозова.

- Да!

- Как говорил мой завхоз в школе, против лома нет приёма. Приезжайте.

Когда Лида увидела в дверях Полозову, то вспомнила их месяц совместного крымского отдыха в августе 1957 года. Лидин отец и муж Ирины играли в карты и бильярд, а они непрерывно купались и загорали на безлюдном закрытом пляже. Пятнадцатилетняя Лида старалась во всём подражать вдвое старшей подруге, настоящей красавице. Много вечеров они говорили по душам, и именно Ирина посоветовала Лидии поступать в театральный институт, заметив, как умело она  копирует жесты и интонацию голоса других людей.

- Что, не ожидала меня увидеть? - осведомилась Полозова.

Но Лида обрадовалась:

- Ой, Ирочка, лучше ты, чем кто-либо другой. Конечно, только  у моего Алёши могла быть такая замечательная старшая подруга.

Они сели за стол и начали пить чай с пирожками, испечёнными Ириной. Пирожки были трёх сортов: с малиной, яблоками и курагой. Ира перемешала их, и еще до откусывания все пытались угадать, с какой начинкой выбранный пирожок.

- Жизнь есть жизнь, - констатировала Ирина. - Но как мне, Лида, поступить, если Алексею для его развития необходимы со мной контакты в творческой сфере? Я вызвалась помогать ему  создавать всеведение, не прямо, конечно, а косвенно: путём дружеских советов и предоставления полезной информации.

- Встречайтесь, сколько хотите, - разрешила Лида, - я полностью доверяю тебе и Алексею.

- У меня такое чувство, - заметила Ирина, пытаясь не смотреть на Алексея, - что этот Дон Жуан обвёл нас, двух простых женщин, вокруг своего длинного пальца. Интересно, как ему удаётся покорять женщин буквально за час? На меня так он вообще набросился и начал тискать…

- А меня сразу затащил в постель, - рассмеялась Лида. - Его нужно побить за всё это.

Женщины стали понарошку бить Алексея по спине, груди и плечам, а он не очень понимал, почему вместо скандала или бурных выяснений отношений они так быстро спелись.

Свадьба Лиды и Алексея отмечалась в ресторане «Москва». Было около двухсот человек.

Алексей пригласил своего друга Банкира. Ломов в восемьдесят лет выглядел умным, незаурядным старцем. Он пришёл во фраке и поцеловал Лиде руку при поздравлении со свадьбой.

Отведя Веденина в сторону, Банкир, борясь с одышкой,  сказал:

- Ты вошёл сегодня через Лиду в высший свет большевистского общества, но твоя честность сбросит тебя вскоре в самый низ. Вспомни, ты рассказывал, что Ничто во сне запретил тебе становиться членом КПСС. Если ты станешь партийцем, никогда не создашь всеведение. А большевики попытаются превратить тебя в своего человека: беспринципного и лгущего. Но лгать перед Ничто нельзя.

К ним подошла Лида, которая отвыкла за месяц быть одна, без Алексея. Ломов подарил ей удивительные серьги, похожие на букет полевых цветов. Лида их тут же вставила в уши, передав Алексею на сохранность свои золотые серёжки в виде розочек.

- Это серьги ещё моей матери, - сказал Ломов, - не продавайте их, Лида, даже при нужде, оставьте для своей будущей дочери. И не оценивайте их. Здесь платина и хорошие камни. Иначе серьги у вас украдут.

- Очень дорогой подарок, - осторожно заметил Алексей, скрыв осуждение, чтобы не обижать Банкира.

- На том свете они мне не понадобятся, - попытался оправдаться Ломов.

Лида прижалась к Ломову:

- Я очень люблю вашего ученика Алексея и постараюсь сделать его счастливым.

- Главное, не занимайтесь политикой, - посоветовал Ломов, - творчество и ещё много раз творчество - вот, что вам нужно обоим.

Школьные однокашники Веденина Ястреб и Костыль вели себя на свадьбе тихо и смирно. Оба пришли со своими девушками и гордо представились Лиде.

После первой ночи, по просьбе Лиды, Алексей и она перестали употреблять алкоголь в любой, даже лёгкой форме.

- Хочу родить здорового ребёнка, - сказала Лида, - и как можно скорее. Мне не терпится взять его на руки и кормить грудью.

 Поэтому на свадьбе молодожёны, когда приходилось подымать рюмки, имитировали вина соками.

Возникшая у Лиды страсть к материнству нашла поддержку в душе Алексея. Они занимались любовью каждую ночь и не могли насытиться. Их удивляло и забавляло, и очень нравилось, что они засыпали и просыпались всегда в объятиях друг друга, при этом им не было  при долгом соприкосновении тел ни жарко, ни тяжело, а легко и свободно. Лида поняла, что растворилась целиком в Алексее, а он чувствовал, что отдал всего себя ей.

          Изменился также Николай Петрович Шадрин. Он начал приходить домой, уже специально не задерживаясь на работе. Ему нравилась совершенно новая дочь, которая буквально расцвела и из барышни-подростка, себе на уме, превратилась в добрую спокойную и ухоженную женщину удивительной красоты. Шадрин полюбил особенно вести умные беседы с зятем о физике и политике. Марина Васильевна настолько прониклась семейным расположением и доверием к Алексею, что по утрам при первой встрече целовала его в лоб, как и дочь.

 

8.

Алексей Веденин удивился резкому изменению к нему отношения коммунистов в физическом институте: как преподавателей, так и высоковозрастных студентов. Первым проявил себя Бревно, староста группы. Бревно перестал фиксировать в журнале пропуски Алексеем занятий и начал набиваться в друзья.

- Ты теперь наш, партийный, - открылся Бревно Веденину. - Могу дать тебе рекомендацию в партию. Тебе давно пора влиться в наши доблестные ряды.

- Почему ты так считаешь? - осторожно поинтересовался Алексей, стараясь не выдать своего негативного отношения к омерзительному для него предложению.

- Ну как же, ты теперь  зять Николая Петровича Шадрина, замечательного коммуниста, одного из создателей ядерного щита Родины.

- Спасибо за честь, - ответил Веденин. - Но я пока не достоин стать членом партии, поскольку ничего  полезного ещё не совершил для Родины.

Время от времени ректор института находил предлог перекинуться несколькими словами с Ведениным и передать привет Николаю Петровичу Шадрину.

 Глухой доктор, декан факультета, при встрече обнял Алексея за плечи и попросил:

- Не обижайся на меня, старик. В следующий раз поставлю «отлично». В первом отделе тогда думали, что ты участвовал в выпуске антисоветской студенческой стенгазеты «Томагавк», но уже нашли этих недоумков. Ты чист перед партией.

Алексей почувствовал, словно его завернули в кокон, перепеленав руки и ноги. Он потерял свободу движения в жизни, и, следовательно, скоро исчезнет самое главное в нём - его собственная человеческая суть, заменившись на нечто типовое, партийное.

Веденин хотел, чтобы ему приснился Ничто и дал решающий совет, но в нежных объятиях Лиды сны утром не вспоминались.

Летом Лида захотела непременно отдыхать с мужем в Крыму, но Веденин объяснил ей, что ему требуется помочь своим родителям в работах на садовом участке. Ещё когда Алексей учился в шестом классе, отец получил от завода восемь соток земли в пятидесяти километрах от Москвы рядом с железнодорожной станцией «Мучилино». Садовое товарищество включало в себя около сотни участков, и общими усилиями были сделаны дороги, проведено электричество, поставлена водонапорная башня, в которую подавали воду из артезианской скважины. Алексей каждое лето участвовал в дачных заботах. В первый год -  в подъёме целины, посадке фруктовых деревьев и ягодных кустарников. Одновременно ставили дом. Труда в участок было вложено очень много, и в веденинской семье шутили: поехали в «Мучилино» мучаться.

Но Алексей был рад участку, в противном случае  пришлось бы проводить лето в пионерском лагере, который ему всегда не нравился, поскольку Алексей любил уединяться с книгой на долгие часы.

Лида предложила компромиссный вариант: провести июль вместе в Крыму, а август - на веденинской даче.

Веденин согласился, но уточнил:

- Санаторий, а тем более министерский, представляет собой пионерский лагерь для взрослых. Не люблю режим и надзор. Поехали лучше дикарями!

Лида захлопала в ладоши от предстоящего удовольствия.

Они сняли комнату на окраине Евпатории в  одиноком доме, от которого начинался каменистый неухоженный пляж. Алексею и Лиде полюбилось часами нырять в маске и ластах. Однажды Веденин даже подстрелил из подводного ружья плоскую морскую лисицу с длинным шиповидным хвостом. Если на берегу моря никого не было, Алексей, обнимая Лиду, словно бы случайно, задевал локтем верхнюю половину её купальника, и на свет выскакивали упругие груди, которые Веденин тотчас начинал целовать, утверждая, что не в состоянии удержаться.

Такая каждодневная игра делала Лиду сверхсчастливой. Единственное, что её беспокоило, - не наступление  беременности.

От солнца и морской воды золотисто-соломенные  длинные волосы Лиды стали белыми и посеклись.

- Придётся в Москве делать более короткую стрижку, - пожаловалась она Алексею.

Веденин сделал вид, что чрезвычайно удручён этим:

- Я не могу не спать головой на твоих длинных волосах.

- Почему? - спросила Лида, заранее ожидая подвоха.

- Когда сплю на твоих волосах, знаю, что ты не скроешься от меня ночью.

Безусловно, считала Лида, её муж - лучший муж в мире. В Москву они вернулись счастливыми и отдохнувшими.

На веденинской даче из террасы и двух комнаток Лиде было скучно. Поскольку родители Алексея оставили их  одних, ей приходилось самой готовить. В Крыму пищей преимущественно занимался Алексей. Он, словно играючи, нарезал вкусные салаты, жарил шашлыки и запекал пойманную рыбу. Два раза они выходили ночью в море с рыбаками и, направив в воду прожектор, ловили креветок, которыми объедались.

На даче Веденин поливал рано утром огурцы, кабачки и тыквы, поэтому завтрак делала Лида. Затем они ездили на велосипедах на озеро и два часа купались, а на обратном пути искали грибы. Алексей набирал пакет еловых шишек и  кипятил на них самовар, а Лида готовила обед. Затем они много читали. Алексей  ближе к вечеру снова  поливал растения, иногда полол, а ей приходилось заниматься ужином. В дождливые дни Лида позволяла себе спать, а точнее лежать в постели, почти до обеда. Алесей, не торопясь, варил утром кашу, чаще гречневую, и завтракал один.

Мучилинское озеро представляло собой заполнившийся водой  прежний очень глубокий карьер по выработке известняка. Когда рабочие дошли до водоносных слоёв, затопило всё, включая вагонетки. В водоёме за тридцать лет развелись окуни, щуки и всякая другая живность. Иногда Алексей ловил на удочку окуней. К одному из берегов озера примыкала кленовая роща. Из-за жары в конце августа сильно опадали листья. Лида и Алексей приехали после обеда на озеро в последний раз. Алексей, как обычно, бросился с крутого обрыва в воду и поплыл на середину, а Лида вошла в воду со стороны небольшого песчаного пляжа. Потом они, стоя рядом, обсыхали на солнце.

- Хочу, чтобы ты мне написал стихотворение, -  играя в капризулю, попросила Лида, - например, о том кленовом листе, который  летит сейчас  к нам.

Веденин осторожно принял желтоватый листок на ладонь и неотрывно очень долго смотрел на него, потом прошептал:

Падает лист, кружась.

В руки его ловлю.

Словно земли напасть

Скрыла ладонь мою.

 

Дерево всех времён

И отзвеневшего дня,

Листья теряет клён,

Как самого себя.

Лида потёрлась носом о щёку Алексея:

- Мне стало так грустно. Пусть деревья не теряют свои листья. Зачем они отдают себя?

Они уехали в Москву, потому что двадцать восьмого августа у Лиды был день рождения, и они обещали отметить его с её родителями.

Алексей подарил Лиде красивого плюшевого медведя размером с годовалого ребенка:

- Вначале ты поиграешь в него, а потом наш первенец. Жду, не дождусь, когда ты меня обрадуешь.

В октябре за неделю до дня рождения Веденина Лида позвонила Полозовой, сообщив, что хочет по старой памяти посоветоваться:

- Ирочка, ведь я с твоей легкой руки поступила в театральный, а теперь у меня проблема посложнее.

Сперва женщины несколько секунд смотрели друг другу в глаза, словно считывая, что с ними произошло, и только потом прижались, соприкоснувшись щеками.

- Я принесла тебе почитать стихи Алексея, которые он сочинял экспромтом при мне и для меня, - похвасталась Лида. - Их двадцать семь. Я его совсем замучила, умоляя их написать.

- А Алексей знает, что его посвященные жене стихотворения увидит посторонний человек?

- Ну, какая же ты посторонняя? Я ему скажу, что ты читала. Уверена, он не обидится.

Ирина Полозова решила тоже похвастаться прежним влиянием на Веденина:

- Пока буду читать стихи, если хочешь, можешь насладиться его маленькой повестью обо мне.

У Лиды задергались губы от нетерпения:

- Конечно, хочу.

Они принялись за чтение веденинских опусов, изредка поглядывая  друг на друга и поднимая большой палец вверх.

- Сознайся, почему ты отпустила его? - попыталась подъехать Лида к Ирине, пользуясь возникшей минутной близостью. - Ведь даже сейчас я - приготовишка по сравнению с тобой в любви.

Неожиданно Полозова пустила слезу:

- Я не настоящая женщина.

- Что ты имеешь ввиду? - перепугалась Лида.

- Я не могу рожать детей.

Полчаса Лида успокаивала Ирину и только потом перешла к цели своего визита:

- Каждый день мы занимаемся любовью, очень хочу забеременеть, но ничего не происходит. Как быть?

- Можно было бы сказать тебе, что иногда это случается через год, два… Но, на самом деле, ты права, уже следует установить причину. Легче всего проверить сперматозоиды Алексея на подвижность, но тебе неудобно направить его на обследование, не пройдя процедуру первой. Ты должна быть уверена,  что причина не в тебе. Я вместе с тобой схожу к врачу, который лечил меня.

Через несколько дней Лида узнала, что не может иметь ребенка по той же причине, что и Ирина. Лида рыдала целый день в квартире Полозовой, пока не наступило время ехать домой, к мужу.

- Не смогу посмотреть Алексею в глаза, - горько причитала Лида. - Я - преступница, что увела его у тебя.

- Не расстраивайся так, - переживала за Лиду Ирина, - он тебя любит и всё поймет.

- Я надела на него кандалы. Почему бог сделал меня бесплодной?

- Не бог в религиозном понимании, а Ничто совершил это, - сорвалось с губ Ирины, и она тут же пожалела о сказанном. Однако Лида вцепилась в неё всеми силами, чтобы понять, о каком явлении идёт речь.

Ирина сняла с книжных полок один из томов Гегеля, густо проложенный её закладками:

- Читай! Хочешь, возьми домой.

Лида ехала  в троллейбусе, поскольку как её дом, так и Полозовой, находились на Садовом кольце, и  нетерпеливо читала в книге места, выделенные Ириной. Было ясно, что,  по Гегелю, Ничто есть первопричина сущего. Но причём здесь Лидино бесплодие?

Входя в подъезд, Лида решила, что больше не будет заниматься любовью с Ведениным. Им следует развестись, потому что Лида, как и Ирина, не является настоящей женщиной.  Лиде, обучающейся актёрскому искусству, было известно, что даже одна вовремя произнесенная фраза может раскрыть характер человека. Теперь Лидина жизнь определялась горькой строчкой: Лида - не настоящая женщина.

Следовало что-то придумать, чтобы обосновать разрыв половых отношений с Алексеем. Лида вспомнила, что отец говорил  о необходимости  для успешной карьеры  вступления Веденина в коммунистическую партию. Решение было найдено.

Когда Алексей в постели потянулся к Лиде с явным намерением после ласк овладеть ею, она привстала и сурово заявила, что не будет спать с мужем до тех пор, пока он не станет членом КПСС.

Алексей был  явно обескуражен, потом засмеялся:

- Лучшей шутки от тебя ещё не слышал.

-          Я не шучу.

- Значит, ты ставишь вопрос ребром: или совместно ты и партия, или ничего?

-          Да!

-          Мне  собрать вещи и уехать к родителям?

- Нет, не надо, - испугалась Лида. - Мы обсуждаем сейчас наш внутренний семейный вопрос. Можно жить вместе и без половых актов.

- Утро вечера мудренее, - слегка успокоившись, заметил Алексей. - С тобою что-то происходит.

-          Спокойной ночи, дорогой.

Ректор физического института решил использовать в своих целях все те преимущества, которое могло дать пребывание в стенах его вуза зятя Шадрина.

Когда однажды Шадрин вызвал ректора для очередного разноса, ректор начал разговор с того, что парторганизация института хочет принять в КПСС Веденина. Райком дал разнарядку на двух студентов, одно место решили предоставить Алексею. Николай Петрович не захотел быть обязанным чем-то ректору и тут же при нём позвонил секретарю райкома с просьбой о выделении  физическому институту  дополнительной возможности для приёма в партию талантливого студента.

Дело осталось за малым: заявлением Веденина с просьбой о приёме в ряды КПСС.

Шадрин вечером со смехом рассказал Алексею о разговоре с ректором и предложил на следующий день подать заявление:                 

- Рекомендацию тебе даст твой декан, и попроси ещё кого-нибудь из студентов-коммунистов.

Почти десять дней Алексей не притрагивался к Лиде, был зол, и слова тестя ещё более усилии ненависть Алексея к самому себе за то, что другие люди, пусть даже родные, могут им манипулировать, считая, что делают добро.

          - Я ещё не готов, - постарался говорить спокойно Алексей.

- Что значит, не готов? - удивился Шадрин. - Очень почётно стать коммунистом уже в молодые годы. Твоя карьера будет тогда безоблачной.

- Я мечтаю заниматься только наукой без всякой карьеры и общественных нагрузок.

          Глаза Шадрина словно бы уменьшились, он сфокусировал  на  лице Алексея свой властный коронный взгляд, который не выдерживали его подчинённые. Но Веденин не изменил взор:

- Пока не считаю целесообразным просить о вступлении в КПСС.

Николай Петрович взорвался:

- Это Ломов тебя подначил! Думаешь, не знаю о его сильном влиянии на тебя. Как же, подарил Лиде серьги. Я показывал их специалистам. Серьги выставлялись от России на всемирной парижской выставке в 1900 году, и их купил для своей жены губернатор и граф Ломов, отец твоего Ломова. Эти серьги - коллекционные и должны быть частью народного достояния. Почему Ломов не сдал их, когда спасали голодающих в Поволжье? Они могли бы уберечь от смерти не одну сотню умирающих…

- Или дать возможность подлечиться какому-нибудь комиссару в Париже, Берлине или Риме, - не выдержал Алексей.

- А я и не знал, что ты такой антисоветчик,  - густым твёрдым голосом произнёс Шадрин.

- Антисоветчик - слишком сильно сказано, но что пока не коммунист - это верно.

- Даю тебе ровно год, чтобы исправиться и подать заявление в партию, в противном случае приму жесткие меры, - снова, не повышая голоса, упиваясь своим показным спокойствием, сказал Шадрин и оставил Алексея одного.

До окончания Алексеем второго курса, а Лидой - последнего курса театрального института, Веденин каждую ночь продолжал пытаться обнять Лиду, но она всегда говорила: «Нет!» и небрежно отводила его руки в сторону.

«Союзфильм» принял решение о съёмке картины, главным героем которой был облученный радиацией физик-ядерщик. Съёмки должны были производиться для пущей правдоподобности на циклотроне, подведомственном Шадрину. Николай Петрович предложил режиссёру взять на фотопробы Лиду. Трагическое и красивое лицо Лиды гармонировало с образом невесты умирающего физика. Всё лето Лида активно снималась, а Алексей жил на своей даче и много занимался теоретической физикой.

 Неожиданно он открыл формулу для расчёта ядерных сил и был потрясён её простотой при огромном уровне обобщения. Алексей испытал первое в жизни наслаждение от получения важного научного результата мировой новизны. Но его обрадовало даже не само выведение формулы, а то, что он доказал самому себе способность быть физиком-теоретиком. Алексей написал статью на десяти страницах, а потом сократил её до одного листа. Весь сокращенный материал заменяла одна фраза: как можно показать, из выражения такого-то следует формула такая-то. Веденин решил направить статью в журнал теоретической физики, предвкушая лица своих преподавателей после публикации.

 Однако  ночью ему приснился Ничто и запретил передавать статью в журнал.

- Но тогда кто-то другой через год-два опубликует аналогичный результат, - возмутился Алексей.

- Ничего подобного, - ответил Ничто. - Твоё новое знание принадлежит только тебе и мне. Созданная тобой новизна сделает твой дух индивидуальным, ты не исчезнешь после смерти, словно дым, как другие, а превратишься в вечного светоча. Чем больше ты создашь нового, неизвестного мне, тем сильнее будет твой дух. А если ты откроешь всеведение, мы станем братьями.

На третьем курсе семейные дела Веденина зашли в окончательный тупик. Лида была чужой и недоступной, а тесть лишь презрительно поглядывал на Алексея. Только уравновешенная Марина Васильевна продолжала по утрам целовать зятя в лоб.

В апреле в прокате появился фильм с участием Лиды, и она стала мгновенно знаменитой и узнаваемой на улице. Хотя после свадьбы Лида взяла фамилию мужа, на титрах значилась её девичья фамилия Шадрина. Алексей окончательно понял, что им пора расставаться.

 

9.

Для выполнения курсовой работы по программированию  Веденину следовало посещать в течение семестра закрытый вычислительный центр, но почему-то в отличие от других студентов группы ему всё тянули с выпиской пропуска. Когда Алесей пришёл на экзамен по программированию, то ему поставили неудовлетворительную оценку из-за пропуска практических занятий. У Веденина сразу оказалось две задолженности: экзамен и зачет по программированию. Его тут же вызвали к ректору и отчислили.

 На следующий день Алексею передали под расписку повестку в военкомат. В военкомате у него отобрали паспорт и потребовали явиться через три дня на призывной пункт с двухсуточным пайком и в плохой одежде.

Круг замкнулся. Николай Петрович Шадрин выполнил своё обещание о применении жёстких мер к зятю. Только в этот момент Лида осознала, что сломала жизнь человеку, которого прежде безумно любила и любит до сих пор. Но было уже поздно. Алесей попрощался со всеми поздно вечером, специально дождавшись Шадрина. Он вел себя очень спокойно и даже весело.

- Может быть, останешься до утра? - с надеждой попросила Лида Алексея, когда они остались одни перед его уходом.

- Зачем? - вопросительно сказал Алексей. - Очень прошу,  не теряй последующие два года и сразу подай на развод. После армии уже не буду жить с тобой.

- Когда впервые увидела твоего отца при знакомстве, он сказал: «Не по себе мой сын срубил дерево, но, значит, такова судьба». Я не поняла тогда, что он хотел сказать этими словами. Ты легко объяснил: твой отец имел в виду, что я - министерская дочка, а ты  - простой  смертный. На самом деле, твой умный отец понял ещё тогда наше душевное различие, которое так или иначе разъединит нас. И все же я люблю тебя. Почему ты не приглашаешь меня на свои проводы в армию?

- Ты разбила мне сердце. Могу я в последний день гражданской жизни видеть только тех людей, которых действительно хочу видеть?

- Ирочка Полозова будет?

- Не знаю. Я позвоню ей о проводах, но приглашать не стану. Если захочет, придёт.

Алексей вышел в ночь и шёл шесть часов почти через всю Москву до своего измайловского дома, очень желая, чтобы его непременно зарезали в пути.

На проводах были родители Алексея, его однокашники по школе Ястреб и Костыль, старик Ломов и ещё Ирина Полозова. Веденин удивился, как мгновенно сошлись характерами его мать и Ирина. Мать толкнула сына в бок, когда они оказались одни на кухне:

- Вот Ирина Андреевна, действительно, тебя любит. Именно на ней тебе следовало жениться.

- Она старше меня на пятнадцать лет, - уточнил Алексей.

- При такой любви разница  в возрасте не имеет значения. Она жизнь за тебя готова отдать.

Ломов показал Веденину серьги, подаренные Банкиром Шадриной:

- Лидия Николаевна вчера их вернула. Передам их твоей матери для твоей второй жены. А я тебя уже не дождусь. Чувствую, умру.

Ирина попросила Алексея в самом начале вечера:

- Не пей много, потом поедем ко мне, а от меня уедешь на призывной пункт.

Алексею совсем расхотелось пить. Примерно в полночь они поехали к Ирине. Уже в такси она страстно прижалась к нему.

- Ты теперь -  мужчина, - прошептала она, - тебе всё позволено.

Они любили друг друга всю ночь, не смыкая глаз.

- У меня всё заросло в трёхлетнем ожидании тебя, - чувственно пошутила Ирина.

- Теперь два года снова будет зарастать, - ответил шуткой же Веденин.

- Нет, не зарастёт, я к тебе приеду, если позовёшь.

- Я уже мечтаю о следующей встрече.

Утром она вымыла Веденина в ванне, повесила его костюм в шкаф, и он надел старую одежду, предназначенную на выброс.

- Ну, я пошёл, - сказал он.

- Я поеду с тобой до военкомата, если позволишь.

- Мне кажется, тебе стыдно будет идти с человеком в такой одежде.

- Совсем нет. Для меня, хоть оденься чёртом, всё равно буду счастлива идти рядом с тобой.

Когда они спустились на первый этаж, вахтёрша посочувствовала Полозовой:

- Словно всю Москву в армию забирают. Кругом одни ребята в старой одежде. А некоторые даже специально рвут её. Вчера один даже без рукава шёл.

Шадрин позвонил военкому и потребовал, чтобы Веденина отправили служить на Крайний Север. Зная прекрасно высокосветские московские нравы, Полозова специально накануне съездила в военкомат и уговорила направить Веденина в  Прибалтику в воздушно-десантные войска.

- Он здоров, как лось, - сказала она, - а в ВДВ не хватает сильных ребят. Пошлёте парня на север, не будете военкомом, потому что сознательно разваливаете ВДВ. Хотите, при вас позвоню главнокомандующему ВДВ?

Военком струхнул и поменял Веденину направление службы так, как хотела необычная заступница призывника, представившаяся его родной тётей.

Полозова хотела убедиться в том, что Алексей не окажется посланным на север, поэтому сопроводила его до военкомата. Красивая и обаятельная, она привлекла внимание, как призывников, так и офицеров. Когда призывников сажали в автобус, Ирина, не стесняясь, так поцеловала Алексея в губы, что военком даже крякнул, завидуя высокому оборванцу.

 

10.

Когда закрытый автобус отошёл с призывниками на военную службу от военкомата, то Веденин окончательно осознал, что его жизнь завершилась. Впереди был ад и мрак. В отличие от других призывников Алексей был абсолютно трезв, но сейчас ему захотелось непременно напиться. Перед отъездом автобуса их всех выстроили и заставили раскрыть сумки и мешки. Безжалостно были отобраны все ёмкости с любой жидкостью: компоты, соки и воды. Предполагалось, что на самом деле везде был налит алкоголь.

Поэтому предложение Веденина о том, чтобы выпить, осталось без внимания. Все с удивлением смотрели на странного парня, которого так чувственно провожала очень красивая высоковозрастная любовница.

- Никто не хочет? - ещё раз спросил Алексей, но все молчали.

Тогда Веденин приподнял штанину и освободил от клеевой ленты плоскую бутылку с коньяком, подвязанную к внутренней стороне ноги. Его ненаглядная Ирочка, не разрешив пить в день проводов, научила, как взять с собой спиртное в дорогу, чтобы не конфисковали в военкомате.

Сделав несколько глотков, Алексей протянул бутылку сидящему напротив бугаю с фиолетовыми наколками на кистях рук. Потом Веденин достал ещё одну стеклянную фляжку с коньяком, всего их было у него четыре. Когда доехали до распределительного пункта бугай, клявшийся Алексею в вечной дружбе, был совершенно пьян. Сам же Веденин ощущал, что тоска куда-то уходит, и мир снова начинает сиять красками.

Полдня их держали в каких-то сараях, куда заталкивали всё больше и больше призывников, а потом выстроили на плацу в виде гигантского прямоугольника. На трибуну вынесли ящик с военными билетами призывников, а потом стали выкликивать фамилии, формируя команды по частям назначения.

- Зотов! Зотов! Зотов! - несколько раз крикнул майор на трибуне.

- Это тебя! - толкнул Алексей  в бок бугая, которого поддерживал, чтобы тот не упал.

Зотов, шатаясь, подошёл к офицеру, набирающему свою команду, но, не дойдя, упал плашмя на асфальт.

- Что такое?! - закричал майор на трибуне. -  Перепил, поганец. Отнесите его на губу.

- Не имеете права! - заорал Алексей. - Зотов ещё не принял присягу и не может быть отправлен на губу.

- Кто это сказал? - возмущенно спросил в мегафон майор. - Ага, молчишь?! Вот и молчи. А то и сам на губе окажешься.

- Не имеете права!  - снова крикнул Алексей, а за ним и некоторые другие. Но крепыша Зотова уже куда-то унесли с плаца.  

Алексей чуть не плакал, получилось, что по его вине новый друг попал в передрягу.

Наконец выкрикнули фамилию Веденина. Он попал не в ВДВ, куда должен быть направлен, а в какую-то геодезическую часть. Умный представитель части, капитан Валерьянов, взобрался на трибуну и предложил майору за семёрку здоровых призывников ужин в ресторане. Распределяющий с удовольствием согласился.

Валерьянов отвёл набранную команду в дальний угол плаца, внимательно рассмотрел будущих солдат своей роты  и назначил Веденина старшим. Алексей сразу сообразил, что такое отношение к нему офицера обусловлено тем, что Веденин был старше других призывников. Разместив группу в купе вагона воинского  эшелона, едущего в Прибалтику, Валерьянов ушел отдать дань майору.

Ночью состав двинулся в путь. Полагаясь на Веденина, Валерьянов не заходил к призывникам до самого Вильнюса. Дальше они должны были попасть в Каунас уже на гражданском поезде, который отходил через полдня. К удивлению Веденина, капитан снова сбросил на него всю команду и ушёл по делам в город, оставив всех на вокзале.

- Пойдёмте в ресторан, - предложил Алексей.

В привокзальном кафе они заказали водку и салаты, копченая колбаса была у них с собой в избытке.

Когда капитан вернулся, они были очень и очень навеселе. Но Валерьянов словно бы не замечал их состояния.

- Ты кто по профессии? - спросил он Алексея.

- Бывший студент-физик.

- Будешь работать лично со мной. Согласен?

- А чем заниматься?

- Геодезией. Будем ставить сигналы, по-граждански, вышки, и определять их координаты.

- Согласен, - сказал Веденин и почувствовал, что его душа начинает действительно успокаиваться.

Воинская часть, в которую попал Алексей, располагалась в казармах на огороженной территории на окраине Каунаса. Первый месяц службы назывался карантином, после  которого солдаты принимали присягу.

По приезде в часть всех начали постригать наголо, но Веденин отказался, сославшись на особый приказ министра обороны, по которому солдатам разрешалось носить короткие стрижки. Он как раз и был именно так пострижен в Москве накануне отъезда. Поскольку угрозы не помогли, Алексея отвели к замполиту части.

Наливайко не любил солдат-москвичей из-за их непредсказуемости: они могли написать грамотную жалобу министру обороны или даже иметь каких-либо влиятельных родственников, способных за них заступиться. Поэтому с москвичами он держал себя осторожно.

- Да, ты прав, - согласился замполит с Алексеем. - Мы не имеем права насильно постричь тебя наголо. Но тебя привели ко мне, надеясь на мой авторитет. И сейчас я просто прошу тебя из личного одолжения ко мне согласиться постричься. В этом случае мой авторитет замполита возрастёт.

Алексей подумал и согласился.

В карантине оказалось несколько национальных групп, землячеств: русские из Москвы и Горького, таджики с Памира, армяне, западные украинцы, литовцы и эстонцы. Все они были доставлены в часть отдельными командами.

Когда новобранцы разбирали какой-то старый сарай, работавший рядом с Алексеем западный украинец положил на бревно указательный палец правой руки, которым нажимают на курок, и отсёк палец топором.

- Наша вера не позволяет нам служить в армии, - сказал он, словно извиняясь, Алексею.

Веденин увидел белый срез кости, а потом потоком хлынула кровь.

Украинца отвезли в госпиталь, позднее военная прокуратура  после психического освидетельствования предложила осудить его на пять лет тюрьмы: членовредительство приравнивалось к дезертирству.

Алексея выводила из себя команда «Сорок секунд, отбой!» За эти секунды требовалось не только просто раздеться и юркнуть в койку. Нужно было на табуретке аккуратно сложить галифе, потом гимнастёрку с идеально белым воротничком. Сапоги требовалось ставить также в определённое положение, а вокруг голенищ обертывать портянки, но так, чтобы воздух свободно попадал в раструбы. Тех, кто не успевал вовремя выполнить приказание, сержанты могли гонять до получаса, а самых неумелых направляли мыть туалеты и чистить свинарник.

Когда наступал реальный отбой, солдаты рассказывали друг другу скабрезные истории, описывая свои доармейские любовные похождения, как правило, мнимые. Алексею ужасно надоело слушать, засыпая, басни о том,  как  новобранцы легко овладевали на гражданке женщинами, и он начал читать им курс лекций «Любовь через столетия». К его удивлению, молодые солдаты отнеслись с огромным интересом к истории развития любви в человеческом обществе, хотя Веденин делал упор именно на духовную любовь.

Кабинет замполита располагался над залом, в котором солдатам читались лекции и показывались кинофильмы. Когда рота размещалась в аудитории, со стуком садясь на деревянные скамейки, а потом громко переговариваясь, замполит слышал непрерывный шум, свидетельствующий о том, что пора спускаться вниз и начинать лекцию. На этот раз на первом этаже царила тишина. Замполит подумал, что командир части отправил новобранцев на уличные работы, и занялся собственными делами.

 На самом деле, когда рота села, кто-то предложил Веденину до прихода замполита  рассказать что-нибудь о любви. Взойдя на трибуну, Алексей стал излагать основы теории духовной любви. Тишина стояла такая, что как раз и ввела в заблуждение замполита.

Никто не заметил, как  прошло полтора часа. Затем у солдат началась физподготовка. Когда замполит узнал о случившемся, то очень перепугался. Главное, чтобы данная история не стала известна в вышестоящих инстанциях.  Наливайко удачно сделал вид, что как бы сам поручил Веденину прочитать лекцию о любви для душевного успокоения молодых новобранцев. Такое объяснение сразу сняло пикантность с возникшей ситуации, и она тут же была забыта командиром части и офицерами.

Вызвав к себе Веденина, замполит молча долго и открыто смотрел на него, чтобы запугать, но Алексей лишь щурил глаза в легкой усмешке.

- У тебя большой авторитет среди солдат, - пояснил, наконец, замполит,  - поэтому будем принимать тебя в партию. Станешь помогать дисциплинировать солдат.

Алексей чуть не упал от неожиданности, но тут же решил разуверить замполита:

- Спасибо за доверие, товарищ подполковник, но я не достоин данной чести.

- Почему?

- Был исключен из института за две задолженности. Так не поступают будущие коммунисты.

- Вот именно, что был. А теперь ты солдат. У тебя новая жизнь. Станешь хорошо служить, получишь отличную характеристику. Представь себе, ты вернёшься на учёбу коммунистом. Тебя тут же восстановят.

Командир части полковник Туркин не любил своего замполита Наливайко. Эта  нелюбовь не имела каких-либо личных оснований. Просто большинство командиров частей Советской Армии чувствовали свою сильную ущемлённость, обусловленную размытием единоначалия, необходимостью оглядки на замполита при принятии решений. Сам по себе в принципе честный и непьющий Наливайко мог бы вызвать симпатию у Туркина, но замполитовское не очень умное участие в делах командира привело к обратному результату.

- Хочу назначить Веденина после карантина писарем, - сообщил Туркин Наливайко.

- Почему именно его?

- При выборе другого нельзя быть уверенным, что солдат получит допуск от первого отдела. Веденин учился в физическом институте и, следовательно, с его допуском не будет проблем: он у него есть.

- Вы правы, - согласился замполит, а сам тут же решил побыстрее принять Веденина в партию, чтобы лучше контролировать командира части со стороны его личного писаря. Поэтому Наливайко сразу встретился с Ведениным.

- Итак, - повторил замполит Веденину, - будем принимать тебя в партию.

Веденин смотрел в кажущиеся простодушными круглые глаза Наливайко и пытался понять, чем обусловлено такое новое к нему отношение.

- Ты скоро станешь писарем, - наконец, решил раскрыть карты замполит, - для партии важно, чтобы эту должность занимал коммунист.

          Алексей пожал плечами, как бы говоря, что будет, то будет, а там посмотрим.

Веденин писал домой очень короткие письма, догадываясь, что замполит тщательно знакомится со всеми посланиями москвичей. Алексею хотелось вложить в конверт короткую записку: «Привет, товарищ подполковник Наливайко!» Именно поэтому за месяц карантина Веденин написал Ирине Полозовой всего одно письмо, но зато девяносто шести страничная общая тетрадь  была заполнена рассуждениями о любви, о том сильном чувстве, которое испытывает Алексей к своей женщине.

Через несколько дней после того, как Веденин стал писарем, ему пришлось оформлять в отпуск молодого, примерно его лет, офицера-москвича Егорова, недавнего выпускника военного училища. Они разговорились и стали обращаться друг к другу на ты.

- Не передашь в Москве моей девушке большое письмо? - спросил Алексей и показал исписанную тетрадь.  - Здесь нет военных тайн, а только объяснения в любви.

- Конечно, - согласился Егоров, - запечатай в конверт, напиши адрес и телефон. Позвоню ей в первый же день, как  приеду.

Веденин  решил как-то отблагодарить молодого военного геодезиста:

- Хочешь научу, как продлить отпуск на десять дней?

- Конечно! - обрадовался Егоров.

- Отмечу, что ты едешь поездом отдыхать во Владивосток. Время в пути не засчитывается в отпуск. Вот у тебя и выйдет дополнительных десять дней. Купишь билет до Владивостока, а в Москве через сорок дней на вокзале попросишь у прибывших оттуда обратный билет. Все тогда будет в порядке. Подколю билеты, и ты чист. Егоров принял предложенную авантюру и дружески похлопал Веденина по плечу:

- Только не говори никому, а то на нас обоих наложат взыскания.

- Конечно.

- А не боишься, что твоя девушка со мной гулять начнёт? - пошутил Егоров. - Она красива?

- Очень! Сам увидишь.

Передавая в Москве поздно вечером, но в день приезда, как обещал, конверт Полозовой, Егоров не мог оторвать от неё глаз:

- Алексей поручил мне развлечь вас. Может быть, сходим завтра в кино?

Счастливая Ирина, ощущая тонкими пальцами толщину конверта и понимая, что её любимый написал ей очень и очень  много, захотела, как можно быстрее, начать читать.

- Только не завтра и не послезавтра, - ответила она Егорову, даже в гражданском костюме чем-то неуловимо похожему на типичного военного, - я сама позвоню вам и попрошу, когда станете уезжать, взять для Алексея посылку.

- Готов всегда услужить вам.

Егоров смотрел вслед уходящей женщине и безудержно завидовал Веденину.

Полозова легла в постель и открыла веденинскую тетрадь. Дух любви охватил её. Каждая строчка Алексея вызывала в её душе радостный отклик, потому что доказывала его безмерную любовь к ней.

Уже через несколько страниц Ирина поняла, что не может не увидеть Веденина и обязательно поедет к нему на встречу.

 

11.

На широкий экран вышел фильм с участием Лидии Шадриной. Вмиг она стала знаменитой советской кинозвездой. Толпы мужчин, одевшихся в тогу поклонников её таланта, стали добиваться её внимания, но перед Лидиными глазами стоял Алексей. Ей страстно захотелось обнять и поцеловать его и рассказать об истинной причине их драмы. Но нужен был серьёзный предлог. Таким предлогом мог быть развод. Лида с болью вспомнила слова Веденина о том, что ей следует развестись с ним до конца армейской службы.

Адвокат объяснил Шадриной, что суд не разведёт их, если инициатива развода будет с её стороны. Суд обязательно станет на сторону защитника Родины. Требовалось передать в суд заявление о разводе от самого Алексея, заверенное нотариально по месту службы. Итак, у Лиды появилась убедительная причина для личной встречи с Ведениным.

Со слов отца Лида знала, что её муж попал служить на Крайний Север, и что у него через полгода выпадут все зубы. Лида не удивилась тогда агрессивности её родителей относительно Веденина. Но сейчас ей нужен был точный адрес Алексея. Она не могла позвонить его родителям, ей было бы стыдно откровенно разговаривать с ними, поэтому обратилась к Ирине Полозовой.

- Зачем тебе снова травмировать Веденина? - враждебно  спросила Полозова. - Через месяц поеду к нему и привезу его заявление о разводе.

- Не хотелось бы тебя утруждать, - нашлась Лида. - Поэтому дай, пожалуйста, его адрес.

Полозова молча записала данные об Алексее на конфетной обертке и протянула Лиде.

- Ты провожала его в армию? - осторожно спросила Лида.

- Да, потому что в отличие от некоторых не прекращаю любить людей, несмотря на их беды.

- Это я во всём виновата, - сказала Лида, начиная всхлипывать.

- Твоей личной вины нет, - погладила Ира Лиду по голове, словно мать дочь, - этим миром управляет Ничто. От тебя мало что зависело, ты была игрушкой в руках сущего.

- Ты не будешь возражать, если съезжу к нему? - уже навзрыд плакала Шадрина.

- Конечно, нет. Ты же его жена. Это я должна в принципе просить у тебя разрешения свидеться с твоим мужем.

- Поедем вместе, - предложила Лида и затихла, ожидая ответа.

- Вместе, так вместе, - от души рассмеялась Ирина. - С твоим паспортом жены легче будет вытащить его на  несколько дней из части. Но вначале нам следует заручиться поддержкой кого-либо из генштаба: геодезическая часть, в которой служит Алексей, делает топографические карты для министерства обороны. Если кто-то позвонит  в часть из генштаба, Веденину дадут пятидневный отпуск, а иначе нам позволят увидеться с ним только несколько часов, да и то на территории самой части.

Полозова использовала все свои связи и вскоре подружилась с женой полковника из генштаба, курировавшего наземные геодезические работы. Одного звонка из Москвы было достаточно, чтобы полковник Туркин был готов отпустить своего писаря хоть на край света.

Узнав от дочери, что она едет на встречу с мужем, Шадрин пришёл в бешенство.

- Ты считаешь, я зря исключил его из института?! - орал Николай Петрович. - Зря загнал этого антисоветского подонка на Крайний Север?!

- Что, что!? - от удивления Лидины карие глаза стали ещё более темными. - Ты содействовал исключению Алексея из института?

- Ну, конечно! Нужно же было освободить тебя от этого негодяя!

- Но ты даже не посоветовался со мной! - стукнула Лида рукой по дверце ближайшего шкафа. - Как ты мог сломать ему жизнь?

- Ты же перестала спать с ним.

- Откуда ты знаешь?

- Мать сказала, она же все ваши простыни отдавала в стирку.

Лида схватилась за голову:

- Отец, я очень хотела детей, но выяснилось, что бесплодна. Отстранённость от мужа была моей реакцией на эту страшную весть.

Николай Петрович взялся рукой за сердце:

- Прости, я же ничего не знал, но хотел помочь тебе.

- Ты хотел помочь самому себе. Тебе нужен зять-карьерист, такой же, как ты сам… А теперь мне следует пожить одной: без проверки простыней и тайного вмешательства в судьбы близких мне людей.

В этот же день Лида на время перебралась на квартиру Ирины Полозовой.

- Нас воспитывает Ничто, - от души смеялась Ирина, - такого даже в романах не выдумаешь. Ты хоть догадываешься, что в ночь ухода в армию Алексей спал со мной?

          - Иначе и не могло быть, - спокойно восприняла слова старшей подруги Лида, - я должна была быть наказана: он год постился по моей дурости.

          - Покажи мне его письма, - попросила на следующий день Лида Ирину.

          - Если покажу, то уже не поедешь в Каунас, - горько пошутила Ирина.

          - Он так сильно объясняется тебе в любви?

          - Не то слово. Каждый абзац текста вводил меня в экстаз при первом чтении.

          - У нас весьма странный любовный треугольник, - заметила Лида. - Мы соперницы, которые не вредят, а помогают друг другу. Почему так?

          - Это от того, - стала объяснять более опытная Ирина, - что мы стараемся делать так, чтобы было лучше Алексею, а не нам самим.

          - Ты очень права, - согласилась Лида, принимая в руки толстую общую тетрадь с любовным посланием Веденина Полозовой.

          После нескольких минут чтения Лида отложила текст Алексея в сторону:

          - Ты снова права. Мне лучше не читать его любовный трактат, поскольку он посвящен только тебе. Мне очень завидно… Я готова тебя… убить!

          - Так убей!

          - Не могу, тогда он станет несчастным.

          Ирина обняла Лиду и поцеловала в лоб:

          - Горе ты мое, читай до конца, не бойся. Почувствуешь его величие в любви.

- Если только из-за этого, - согласилась Лида и уткнулась носом в веденинские записки, чувствуя, как обмирает её сердце от ревности и любви.

С первого сентября начался сбор труппы в Театре имени КПСС, куда поступила на работу Шадрина. Поэтому подруги выехали в Каунас в начале последней августовской недели. Полозовская «Волга» была в отличном состоянии, и  женщины, меняясь за рулём через каждые два часа, уже к вечеру въехали в прежнюю столицу Литвы. Они много говорили в дороге, но часто позёвывая, сказывалось, что встали в шесть часов утра.

- Ты видела Ничто? - спросила Лида Ирину.

- Нет, никогда. Мне о Ничто рассказывал Алексей.

- И ты веришь ему?

- Конечно! Он никогда не лжёт. Он как-то сказал, что если соврёт хоть раз, то Ничто бросит его на растерзание лгущим людям.

- Как всё странно! - поделилась сомнениями Лида, переходя на место водителя. - Нас словно кто-то околдовал.

- Но сделал счастливыми, - подчеркнула Ирина.

- И очень несчастными, - добавила Лидия. - Обрати внимание, мы обе бесплодны. Поэтому наш любовный треугольник обязательно дополнится ещё одной женщиной, которая родит Веденину ребёнка.

- Если Ничто захочет, сможет родить любая из нас, - выразила свою убеждённость Ирина.

- Мистика какая-то, - слегка обиделась на Ирину Лида. - Я в отличие от тебя не верю в бога, а тем более в  веденинское Ничто.

В эту секунду к удивлению Лиды автомобиль подскочил на чём-то и ринулся в кювет. Только с большим трудом Шадрина успела вывернуть руль в нужную сторону.

- Поосторожнее! - попросила Ирина.

- Я прикусила язык, - заметила Лида, болезненно морщась. - Начинаю верить, что Ничто существует… Как думаешь, Веденин обрадуется моему приезду?

- Если бросишься при всех ему на шею, то да, - пошутила Ирина.

- А я не уверена. Чем ближе к Каунасу, тем более боюсь встречи с ним. Какая же я была дура. Представляешь, целый год мы спали в одной постели. Каждый дань, касаясь меня, он показывал, что хочет овладеть мною, но я отказывала. Он должен ненавидеть меня как классового врага.

- Думаю,  ты преувеличиваешь.

Когда они въехали в Минск, Лида решила вернуться в Москву поездом.

- Чего ты боишься? - спросила Ирина. - Расскажи ему, в чём причина твоего странного поведения с ним, и пусть сам Алексей решит, как быть.

В Каунасе они остановились в гостинице «Балтика» и только утром приехали в веденинскую часть.

Командир был на совещании в Риге в штабе Прибалтийского военного округа, а замещающий его замполит Наливайко отпустил Алексея на неделю.

- Вы привезли с собой ему гражданскую одежду? - первым делом поинтересовался он и, услышав подтверждающий ответ, добавил:

- Никаких документов оформлять не будем.

Расставаясь с московскими дамами, замполит попросил выступить киноактрису Шадрину в каунасском доме офицеров в любой удобный день. Лида с удовольствием согласилась.

 

12.

Лида и Ирина сидели в машине, когда из части вышел Веденин. Замполит уже сообщил ему, что приехала жена и ещё одна красавица, и напомнил о необходимости вступления в КПСС.

- Недельный отпуск -  это тебе аванс, который нужно будет отработать, - весело улыбался Наливайко.

Алексей молча влез на заднее сиденье, и Ирина сразу тронула «Волгу» с места.

- Куда везти? - спросила она и тут же фыркнула, - Ну и дураки же мы все: даже не поздоровались. Привет, московский оболтус.

- Привет, - неопределённо заявил Алексей.

Лида сидела на первом сидении спиной к мужу и боялась повернуть назад голову.

- Привет, - тихо сказала она.

- Предлагаю поездить по Прибалтике, коли оказались здесь, - сказала Ирина, - Алексей сейчас переоденется в костюм, и к нему никто уже не придерётся.

Через час они остановились в лесу, состоящему из маленьких, словно декоративных, сосен, разбили палатку и набрали много грибов, которые заполонили всю округу и росли даже на лесной дороге в промежутке между следов шин.

Когда, поджарив грибы на бензоплитке и разогрев мясные консервы, они начали обедать, Алексей поднял пластмассовый стаканчик с сухим вином и сказал:

- Очень рад, что вы вытащили меня из части. Спасибо. Рад   вообще вас видеть по-прежнему красивых и неотразимых. Пью за вас. Вы мне очень дороги.

Алексей в тосте обращался к двум женщинам, но смотрел лишь на Ирину.

- Такой тост нужно пить только на брудершафт, - решила Полозова и обратилась к Лиде. - Ты -  первая, как жена.

- Уступаю тебе эту честь, - сказала Лида, но предыхание выдало её волнение.

- Мне чужого не надо, - съязвила Ирина, - своё я возьму после тебя. Да не стесняйся, здесь все свои.

Пунцовая Лида поднялась с бревна и присела около Алексея. Они переплели руки, выпили и стали целоваться. Касание губ Алексея вызвало у Лиды прежние чувства в их полном объёме, она оцепенела, её рот, словно независимое существо, роднился всеми возможными способами с ртом Алексея.

Когда они оторвались друг от друга, то не увидели Ирины: она куда-то ушла.

- Прости меня, Алеша, - попросила уже счастливая Лидия, - я вела себя так безрассудно с тобой потому, что узнала о своём бесплодии. Мне было обидно, ведь бесплодием я как бы сгубила твою молодость: ты зря тратил на меня свою любовь и силу. А теперь, если хочешь, мы разведёмся.

Алексей лег на землю и начал отжиматься. Ему хотелось дойти до такого состояния, когда кажется, что все силы покинули тело. Потом он с трудом встал и посмотрел Лиде в глаза:

- Я должен посоветоваться с Ирой. Она здесь не посторонняя. Она наш друг и моя любовь.

- Конечно, - вспыхнула Лида. -  Где же она?

Они покричали Ирину.

- Теперь мне с тобой пить на брудершафт, - сказал Алексей Ирине, когда она вскоре появилась на их зов. - Наверняка, у тебя есть с собой коньяк.

- Я не согласна, - шутливо заметила Ирина, - после коньяка целуются крепче и дольше. Давай лучше после «Каберне», тем более, что я ещё свой стаканчик не допила. Пойми, у меня и Лиды должны  быть одинаковые шансы в момент брудершафта.

Губы Ирины были плотно сжаты, и, чтобы распалить Полозову, Алексею пришлось нежно гладить их языком. Наконец, Иринин рот дрогнул и приоткрылся. Поцелуй получился  долгим и чувственным.

- Я люблю тебя! - не могла не воскликнуть Ирина.

- Зачем ты привезла с собой Лиду? - слегка отчуждённо спросил Алексей, пользуясь отсутствием жены.

- Она сама захотела.

- Почему ты мне не сказала раньше, что Лида бесплодна?

- Это её была тайна, а не моя.

- Что же мне делать?

- Ты мужчина, ты и решаешь. На твоём месте я бы простила её. Хочу предупредить тебя, что буду спать в своей «Волге», а вы  - в палатке.

- Но я хочу спать с тобой.

- Если сможешь уйти от Лиды, приходи. Но обижать её не стоит.

Алексей первым забрался в палатку, разделся и лёг в спальный мешок, но не закрыл его: наступившая ночь была теплая. Потом через полог проникла Лида и разместилась в своём спальнике.

- Хочу, чтобы мне приснился Ничто, - размечтался Алексей, - и посоветовал, кого из вас двоих выбрать. Вы словно два моих крыла: отсутствие одного уже не позволяет летать.

Лида, извиваясь в спальном мешке, придвинулась к Веденину и положила голову ему на плечо:

- Я твоя жена, можешь наказать меня за провинность, но не бросай.

Лида стала целовать Алексея в губы, но он не ответил и даже отклонил голову в противоположную сторону.

- Хочешь пойти к ней?! - возмутилась Лида.

- Я хочу увидеть Ничто! -  закрыл глаза Алексей.

 Прошёл один час, второй, но никто из троих не мог уснуть. Комары последнего, третьего, предосеннего вылета бились о сетку полога и звенели.

- Красиво звенят! - сказал Алексей.

- Хочешь, принесу бутылку коньяка или водки? - решила услужить мужу Лида.

- Лучше водку, - попросил Алексей и зажёг большой автомобильный фонарь. - Если Ира не спит, пригласи и её.

- Я знаю, почему Алексей решил с нами выпить, - сказала Ирина, когда они втроём разместились в палатке вокруг выпивки и закуски. - Он снова хочет с нами целоваться через брудершафт. Поэтому подымаю этот стаканчик за систему брудершафта. Что бы люди делали без неё?

- Пейте первыми, - предложил Алексей, - чтобы никогда не ссориться из-за меня.

Лида и Ирина пригубили водку и поцеловались. Алексей выпил залпом:

- За вас, дорогие дамы.

Веденин подхватил вилкой большой маховик и отправил его в рот:

-Люблю грибы, но никогда столько не собирал и не видел так много, как в этом лесу.

- Сюда нельзя, наверное, въезжать на автомобиле, - предположила Лида.

- Но запрещающих знаков нигде не было, - заметила Ирина.

- Почему люди не вешают себе на шею запретные знаки? - спросил Алексей. - Представляете, знак «Любить запрещено!» или «Осторожно, злая душа!»

 Ирина и Лида прыснули.

- Тебе следовало бы повесить на шею «Не любите сразу двоих!» - рассмеялась Ирина.

- А вам - « Не любить вдвоём одного!» - парировал Алексей.

- Я так не могу жить, - заплакала Лида после третьего приёма водки, - может, мне и Ирине бросить жребий на то, кому достанется проклятый Веденин.

- Запрещаю, - сказал Алексей. - Я сам выберу, только посоветуюсь с Ничто.

- Сумасшедший дом, - заявила Лида. -  Просить совета у несуществующего нечто - на это способны только психи.

А Ирина посмеивалась, у неё возникло чувство, что Алексей и Лида  - ещё совсем маленькие дети.

- Вы ещё птенчики, - высказала она свою мысль вслух, - вам ещё расти и расти. Ни жребий, ни Ничто ничего не решат за нас самих. Не надо бояться собственных чувств. Иди, Алексей в машину и спи один.

- Но мне нужен кто-то из вас.

- Иди, - повторила Ирина, - и разберись в своих чувствах, а завтра утром скажешь нам, кому ехать в Москву, а кому оставаться с тобой.

Алексей вылез из палатки, захватив с собой недопитую бутылку водки, и опрокинул алкоголь в себя, словно пил минеральную воду. Ему даже показалось, что в бутылке была низкоградусная подделка.

Когда Веденин хлопнул дверью «Волги», женщины уже спали. Алексей скрючился, словно стручок, и попытался быстрее уснуть, засунув кисти рук подмышки. Постепенно, словно волнами, находил сон. Когда Веденин окончательно потерял контакт с миром, в его подсознании возник Ничто.

- Ты хочешь совета, - сказал Ничто, - но я не даю советов. Создай что-то новое и продлишь жизнь своего духа.

- Но кого ты сам выбрал бы: Иру или Лиду?

- Не обижай ни одну из них, - всё же посоветовал Ничто, - пусть они сами разберутся. Поставь завтра перед ними условие - помогать тебе создавать всеведение.

- Но Ирина и так содействует.

- А Лида не захочет.

Утром, когда все завтракали, Алексей проникновенно произнёс:

- Я останусь с той из вас, которая поклянётся, что будет помогать мне разрабатывать всеведение.

- Это явно невозможно, - сразу выходя из себя, запротестовала Лида, - никто никогда не сможет создать всеведение. Ты хочешь заклать на бессмыслицу не только свою жизнь, но и судьбы других людей ради даже не журавля в небе, а жар-птицы из другой галактики.

А Полозовой стало весело:

- Так и думала, что Веденин утром что-то отчебучит. Вместо того, чтобы самому принять решение, он переложил его на наши женские плечи.

- Цель моей жизни - создать всеведение, - повторил свою мысль Алексей, - я буду с той, которая пойдёт за мной до конца по этому трудному, страшному  от неизвестности и опасному пути.

Всякие близкие отношения между людьми начинаются с того, что люди становятся друзьями. Из возникшей дружбы между мужчиной и женщиной вырастает любовь, словно цветок тюльпана из луковицы.

Мне нужна особая любовь, не обычная дружба, мне требуется подлинное товарищество, истинный компаньон сердца и души. Почему так? Потому что я очень сильно устремлён вперёд, мечтаю стать другом Ничто, я так целенаправлен, что любовь с кем-либо без постоянного поддержания моей цели практически невозможна. Конечно, может произойти любовный всплеск, как цунами, но постоянного костра любви без совместного движения к всеведению просто не будет.

У тебя, Лида, началась удачная карьера актрисы. Подумай, зачем тебе нужен человек, который всегда будет нищим и убогим в глазах других? В Театре имени КПСС ты станешь играть вначале молодых большевичек, а твоей вершиной будет роль Крупской. Я не подхожу тебе.

- Твои проблемы начались, когда ты перед школой попал под автомобиль, - зло съязвила Лида и тут же осеклась, увидев в глазах Веденина боль, но решилась продолжить мысль до конца. - Именно потому, что какая-то извилина твоего мозга стала после сильного сотрясения функционировать иначе, ты ведёшь себя странно и необычно. А нужно быть таким, как все.

- Но я не желаю быть таким, как все! - сжал кулаки Веденин.

- Думаю, нам следует развестись, - именно в данную секунду окончательно решила Лидия. - Отвезите меня в Вильнюс, и я вылечу в Москву, а твоё заверенное нотариально заявление о разводе позже передаст Ирина. Иначе нас не разведут, инициатива должна исходить от призванного в армию.

- Это лучший выход, - согласился Алексей и сразу с облегчением расслабился.

За один час они набрали Лиде целый багажник грибов, преимущественно крепких и маленьких моховиков. В Вильнюсе купили две большие сумки и забили их грибами. Когда Шадрина улетела, Алексей и Ирина, не отъезжая  от аэродрома, долго с наслаждением целовались.

- Я хочу, чтобы мы поженились, - сказал Алексей, - официально вступили в брак.

- Зачем? - спросила Ирина, садясь Веденину на колени. - Нам и так чудесно.

- Я горжусь, что у меня есть ты, и хочу, чтобы только я один обладал тобой.

Ирина поерзала на веденинских коленях, чтобы ещё сильнее ощутить возбуждение его плоти:

- Я с огромной радостью выйду за тебя замуж, но, конечно, после армии.

- С этой минуты считаю тебя своей женой! - сжал Ирину Алексей в объятиях.

- Люди будут говорить за глаза,  что ты женился на старухе из-за квартиры, дачи и машины.

- А я женюсь на тебе из-за твоих прекрасных искрящихся великим умом голубых глаз, которые дороже, чем тысяча твоих квартир, из-за твоего нежного и податливого тела, которое дороже мне, чем десять тысяч дач, и из-за твоей изумительной души, которую не заменит сто тысяч автомобилей.

- Если ты, Алеша, скажешь мне ещё одну такую фразу, я умру…  от счастья.

- А  что касается твоей старости по сравнению со мной, то в духе я тебя старше, и главное для нас  - взаимодействие наших духовных и душевных, а не плотских тел.

- Я умерла, - шутливо закрыла глаза Ирина, - ни одна женщина не выдержит твоих комплиментов.

- Это не комплименты, а констатация реальных фактов.

- Поехали быстрее отсюда куда-нибудь, - попросила Ирина, - я изнемогаю от желания.

Они двинулись в сторону моря, к песчаной косе.

- Я хочу найти янтарь такого же цвета, как твои волосы, - сознался Алексей, - но не знаю, повезёт ли.

На море был шторм. Они сняли комнату в домике у самых дюн. Хозяйка, дородная литовка, показала им мешок с кусками необработанного янтаря:

- Отберите себе, что понравится, и я продам.

- Лучше перед отъездом, - сказал Алексей, надеясь, что после сильного шторма на берегу что-то можно будет найти.

Выпив с москвичами привезённой ими столичной водки, хозяйка раздобрела и объяснила Веденину, в каком месте пляжа находится в море янтарная жила.

Под утро Ирина в слезах радости разбудила Алексея:

- Алёшенька, мне приснилось, что я родила тебе сына. Сон был очень реален. Даже сейчас чувствую руками тяжесть ребёнка.

- Это было бы замечательно. Поверь, мои живчики такие пронырливые, что в конце концов оплодотворят тебя,  несмотря на последствия твоей болезни. И лишь они смогут так поступить. Давай поженимся, как только Лида разведётся со мной.

В выданных хозяйкой резиновых сапогах и штормовках они пошли на пляж, который ещё продолжал терзать всё более ослабевающий шторм.

- Я загадала, - сказала Ирина, с удовольствием вдыхая свежий йодистый запах моря, - если найдём янтарь цвета моих волос, то у нас обязательно родится сын.

- А  если янтарь окажется другого цвета, то родится дочь, - шутливо поддержал Ирину Алексей.

 На указанном хозяйкой месте они стали перебирать выброшенные морем водоросли. Вначале они радовались первым находкам, но потом поставили сбор кусочков янтаря как бы на поток: уже дома можно было более тщательно  очищать и перебирать янтарь.

Промокшие и уставшие они вернулись с двумя пакетами янтаря к дому только в обед. Веденин улыбался. В кармане он спрятал то, что искал. Волосы Ирины были природной окраски редкого цвета каштана с медным отливом. На сильном солнечном свете они даже отдавали рыжиной при взгляде сбоку.

Именно такого цвета был найденный камень. Но ещё более удивительным было то, что в центе плоского куска, напоминавшего по форме сердце, был прекрасно виден скорпион, или, возможно, насекомое типа скорпиона, с таким же острым хвостом, жившее миллионы лет назад, пока стекающая с доисторического дерева смола не поглотила его.

Весь вечер Ирина промывала и сортировала собранный янтарь, а Алексей читал «Сущность теории относительности» Эйнштейна, как всегда пытаясь найти основную ошибку построения данной системы.

- У нас будет много дочерей, судя по цвету этих камней, - пошутила Ирина, но голос выдал её, ибо на самом деле заказанное предзнаменование рождения сына не произошло.

- Хочу сегодня напиться, - сказала под конец Ирина, - надо же, поверила каким-то снам. Конечно, никакое чудо не случится.

- Нам нельзя эти дни пить, я продолжаю надеяться на чудо, - ответил Алексей. - Ты перестала сегодня верить в Ничто, поскольку мы не нашли загаданный янтарь?

- Да! И прости за это. Женская психология иногда даёт непонятные сбои.

- А если бы камень был обнаружен, ты бы точно вышла за меня замуж сразу после моего развода с Лидой?

- Конечно, и с радостью. Да я и так за тебя выхожу замуж сразу после вашего развода, или ты раздумал?

- Нет! - обнял Ирину Алексей и протянул ладонь с лежащим на ней скорпионом в янтарном обрамлении. - Смотри, что я нашёл… А теперь дарю тебе в качестве будущего талисмана нашей семьи. Обрати внимание на цвет камня - это цвет твоих волос.

- Какое чудо! - удивилась потрясённая Ирина.

- Вначале хотел отдать тебе скорпиона в момент прощания, но потом сообразил, что ты можешь не поверить в сегодняшнюю  находку его на пляже. Подумаешь, что я купил у хозяйки или где-то ещё. Поэтому дарю тебе его сразу.

- Значит, у нас родится сын.

- И назовем его Скорпион, - отпустил шутку Алексей.

- Ну, нет! Лучше Андреем в честь моего отца.

- Или Дмитрием в честь моего, - продолжал балагурить Веденин.

- Ты всё смеёшься?! - - пришла в показное негодование Ирина. - А выбор имени сына - вопрос важный.

- Вспомни пословицу: не дели неубитого медведя, - урезонил Алексей Ирину. - Когда родится, тогда и будем обсуждать его имя. А сейчас прошу тебя никому и никогда не показывать наш талисман. Это, очевидно, весьма редкая коллекционная вещь.

- А я хочу сделать из камня длинное колье и носить всегда на теле.

- Идея мне нравится, - согласился Алексей. - Янтарный скорпион будет покоится между твоих прекрасных грудей.

 - Скорпион, скорпион - это слово что-то мне напоминает, - начала раздумывать вслух Ирина. - Ну, конечно, я родилась в ноябре под знаком Скорпиона.

От счастья Ирина бросилась Алексею на шею:

- Алёшенька, ты моё чудо. Мне никто и никогда не дарил столь удивительного и прекрасного подарка.

В эту ночь Алексей многократно овладевал Ириной, и янтарный скорпион, лежащий на её животе, словно бы тоже участвовал в любовной игре: он то приклеивался к потному телу Веденина и уходил, словно уползая, вверх, а то неожиданно срывался, падал, выдавая дрожь, и снова, прилипая к Алексею, покидал телеса Ирины.

- Мне кажется, что даже вижу, как твои агрессивные живчики пытаются пробиться сквозь мои зауженные трубы, - сказала Ирина в тот любовный момент, когда могла рассказать о себе Алексею всё, что угодно.

- Я тоже вижу эту картину, - ответил Алексей. - Мы своим духом помогаем им в беге с препятствиями.

Ирина уткнулась ему в шею от смущения, представив себе эти препятствия.

На следующий день они отдали хозяйке всё спиртное, что Ирина привезла из Москвы: почти десяток бутылок водки и коньяка. Это была своего рода благодарность за найденного «скорпиона». В ответном жесте пожилая литовка подарила им мешок с янтарём:

- Мне им заниматься некогда - берите, в Москве сгодится.

Это был четвёртый, предпоследний день нестандартного отпуска Алексея. Они ходили по берегу моря и уже не пытались искать янтарь. Веденин говорил о всеведении, о возможных путях создания этой принципиально новой науки, а Ирина, держа его под руку и прижимаясь боком, внимательно слушала и удивлялась своей вере в то, что Алексей достигнет поставленной цели.

Утром, когда они сложили вещи в машину и тронулись, чтобы к вечеру, до вечерней проверки Алексей попал в часть, Ирина рассказала новый сон:

- Ребёнок родится в мае. Мне снилось, что я кормлю его грудью, а в воде на окне стояли московские весенние тюльпаны.

В Каунасе Алексей и Ирина зашли в нотариальную контору. Алексей написал заявление с просьбой о разводе с женой по причине любви к другой женщине, у которой от него ожидается ребёнок.

Нотариус получил деньги и заверил документ на основании военного билета Веденина, но обратил внимание Алексея на то, что опытный судья может затребовать справку о беременности его любовницы.

Ирина сидела и краснела, не зная, что думать и сказать. Когда они оказались на улице, она ткнула пальцем в веденинский бок и лишь весело произнесла:

- Ну, ты и жук!

Ирина захотела преподнести подарки командиру и замполиту. Чтобы из них никто не обиделся на предпочтение в подарке одного другому, им купили две одинаковые китайские авторучки с  золотым пером.  Ирину пропустили вместе с Алексеем в часть, она сама вручила подарки без него, а потом они на плацу при всех попрощались через пожатие рук, глядя в глаза друг другу. Всё же она не была ещё его официальной женой.

Через день, войдя в обычный режим, Алексей попросил командира части снять его с должности писаря.

- Почему?

- Зачем вам около себя нужен московский соглядатай?! -  без тени юмора ответил Алексей, а Туркин невольно прищурил глаза в усмешке и сделал то, чего и сам уже хотел.

 

13.

Ещё через два дня переведенный в геороту Веденин трясся в автофургоне, направляющемся к Тарасовой Горе в Псковской области. Там за лето командой солдат был выстроен из брёвен высокий сигнал - геодезическая вышка. Сам холм Тарасова гора и дополнительные тридцать пять метров геовышки позволяли через теодолит видеть другие сигналы на расстоянии до пятидесяти километров. Привязываясь ночью к Полярной звезде и другим сигналам, на верхних площадках которых горели фонарики, в свою очередь направленные к геовышке на Тарасовой горе, определялась геодезическая сеть - точные координаты заданных ориентиров. В случае ядерной войны прицеп с ракетой, несущей ядерную боеголовку, выкатывался из леса на опушку к какому-нибудь бетонному геостолбику  с определённым номером. Номеру уже соответствовали известные от геодезистов точные координаты места ракетного пуска, необходимые для точного попадания в запланированную цель.

Кроме капитана Валерьянова, который подцепил Алексея на сборном призывном пункте ещё в Москве, и спавшего в автофургоне поближе к сейфу с секретными картами, в палатке, разбитой у геовышки, оказались ефрейтор Захаркин из Горького, рядовой по имени  Говоршо  с  Памира,   выполнявший  роль  повара, и водитель-эстонец Арво.

Через несколько дней Алексей и Говоршо сдружились  настолько, что таджик доверил ему свою проделку:

- Заметил, капитан всё в кусты бегает. А почему, догадываешься?

- Почему?

- А я ему в его кашу с тушёнкой ещё гнилой жир добавляю, который специально на солнце выдерживаю.

- Зачем? - был поражён Алексей.

- В прошлом году он меня на губу посадил. А я  - из потомков воинов Александра Македонского, дошедших до Памира. Мы никому обиды не прощаем.

Алексей попытался разубедить Говоршо:

- Если капитан догадается, тебя ждёт дисциплинарный батальон, дадут  не меньше двух лет.

- Ну и пусть.

- Видишь, у меня красивая шариковая ручка с двумя девушками в платьях на конце?! Нравится?

- А что?

- А теперь смотри, - Алексей провернул заднюю часть корпуса ручки и девушки обнажились.

- Здорово! - изумился Говоршо.

- Хочешь, подарю?

- Очень хочу.

- Но с одним условием: перестать травить капитана.

- Ладно, не буду.

Сняв все необходимые геодезические координаты, капитан Валерьянов, оставив на месте Веденина и Говоршо, уехал на другую геовышку.

Задачей Веденина было направлять в ясный день солнечный зайчик на сигнал капитана, а звёздной ночью -  луч специального фонаря. Направление было чётко обозначено узкой щелью, смонтированной на столике верхней площадки сигнала.

Алексей остался за старшего. Когда Веденин влезал на вышку по специальным планкам-ступеням, то старался не смотреть вниз. Высота сигнала соответствовала примерно высоте десятиэтажного дома. Говоршо умело взбирался на верхнюю площадку по диагональным брёвнам, скрепляющим остов геовышки.

- Я привык так лазить, - ответил он на недоумённый вопрос Веденина, - в прошлом году на старых сигналах все лестницы оказались гнилыми.

Капитану Валерьянову, чтобы завершить работы на Тарасовой горе и забрать оставшихся солдат, требовалось два солнечных дня и две звёздные ночи, но погода с его отъездом резко испортилась. Небо закрыли тёмные тучи,  и  часто шёл дождь. У солдат был паёк на десять дней, но непутёвый Говоршо обменял тушёнку на самогон, и пришлось подтягивать ремни.

В первое же утро после отъезда  Валерьянова у палатки оказалась крынка с парным молоком, примерно полтора литра. Солдаты выпили молоко и вымыли крынку, оставив её на месте находки, почти у полога. На следующий день глиняная ёмкость оказалась снова полной. Кто-то неизвестный подкармливал их, а однажды около крынки оказалось несколько яиц.

Тарасова гора представляла собой плоский холм, постепенное возвышение которого завершалось своеобразным обрывом, превратившимся в овраг. Находясь в центе долины, окруженной псковскими лесами, холм равным образом был удалён от трёх деревень. Из людского жилья ближе всего к Тарасовой горе был прежний помещичий дом и изба около него. Алексей понял, что молоко носят именно оттуда.

Говоршо был очень красив. Его лицо содержало классические античные черты, но являлось достаточно смуглым, чтобы легко воспринимать его азиатом. Физическая сила Говоршо основывалась не только на телесной крепости, но и на особой цепкости рук и быстрой реакции. Даже в ужасных драках, он не получал синяков, а тем более каких-либо увечий. Его смелость и крайняя наивность, смешанные воедино, заворожили Алексея. Говоршо было легко натравить на кого угодно, и в своей ненависти он способен был дойти до конца, но зато и дружба его носила такие же крайние формы.

- Приедешь ко мне на Памир, - говорил Говоршо Алексею, - и я  подарю тебе лучшего коня.

- Потомка коней Македонского? - шутил Веденин.

- Да! Такой конь предан и ласков, как собака.

Они сидели как раз на сигнале и предавались подобным мечтам. Алексей боялся пропустить появление солнца в возможной широкой дыре между тучами, когда Говоршо увидел примерно в километре от них идущую молодую женщину в цветастой одежде.

- О, как мне повезло! - воскликнул таджик и словно обезьяна спустился вниз по боковым брёвнам, ни мало не заботясь, что форма может порваться.

Алексей увидел, как Говоршо быстро и с упреждением побежал к девушке, учитывая её собственное движение. Он что-то, видимо, крикнул ей, и она остановилась. Потом Говоршо обнял её, и они легли вместе в густую траву. Алексею даже показалось, что женщина сама подняла юбку. Веденин поразился до глубины сердца. Ему была понятна гиперсексуальность молодого Говоршо, но отчего русская баба так легко легла под него? Это была загадка, которую ему следовало разгадать.

Когда Говоршо довольно скоро вернулся, то улыбался во весь рот:

- Я стал совсем лёгким, она всё приняла в себя, а завтра придёт ещё. Её зовут Катя. Вечером пойдём на танцы. Она рассказала, куда идти.

- И часто ты берёшь женщин вот так, как только что? - не  мог не поинтересоваться Алексей.

- Когда хочу, тогда и беру. Я и с женой капитана Валерьянова жил. В том году он взял её с собой в поле, чтобы она собирала ягоды и грибы. Она ушла в кусты, чтобы пописать, а я подкрался к ней и сразу опрокинул.

 Потом мы так делали несколько раз. Капитан, наверное, догадался и посадил меня на губу в Пскове.

- А мне Валерьянов говорил, что ты стащил ящик тушёнки.

- И это было, - прекрасное лицо Говоршо расцвело в    улыбке, - но главная причина  - его жена. Я потом в Каунасе, когда дежурил по части, ночью пришёл к ней на квартиру. Кто-то узнал. Капитан обещал меня застрелить, но я не боюсь.

Алексей не знал, верить таджику или нет.

- Я схожу к тем домам, откуда нам молоко носят. Узнаю, почему такая забота, - сказал Алексей.

- Мне Катя объяснила, - продолжил тему Говоршо, - что молоко приносит сердобольная Луша. Её муж погиб пьяным под трактором, осталось двое детей. Живёт она в избе около бывшей усадьбы, а там обитает еще дед, сын прежнего помещика. Этот дед был здесь школьным учителем физики и математики.

Алексей увидел Лушу, когда подошёл вплотную к избе. Она вышла из-за угла и тепло, даже ласково, взглянула на него.

- Вы Луша?-  спросил Алексей.

- Да, а вы?

- Алексей. Спасибо за молоко.

- Может, вы сами за ним приходить будете?

- С удовольствием.

          Алексей не мог отвести глаз от Луши. Она была  в черных старого фасона пиджаке и юбке и в резиновых сапогах. Капроновые чулки, белёсые от многократной стирки, оттеняли её стройные ноги. Лицо, очень красивое в молодости, в сорок лет всё было покрыто глубокими морщинами, но именно по этой причине  голубые глаза казались ещё более пронзительными.

          - Хотите, вам погадаю? - непринуждённо предложила     Луша. - Мне самой интересно. Здесь так мало бывает новых людей.

          Когда они вошли в сени, Алексей решил поступить, как Говоршо. Он обнял Лушу и прижал к стенке. Она затрепыхалась, словно птенчик в кулачке:

- Нет, нет! Не сейчас! Тесть увидит! Потом!

          Но Веденин не отпускал её и задрал юбку. Тогда, не сопротивляясь, она умоляюще попросила:

- Не искушай меня, прошу тебя, не губи мою душу.

          И Алексей, поняв, что мог взять её, отступил. Когда они подошли к двери в комнату, он напоследок ухватил её груди, стоя за женской спиной. Груди были словно живые птички, забившиеся в его руках.

          Комната  была большая, но с печью чуть ли не посредине. На печи лежали старик и старуха, родители Лушиного мужа. Алексей и Луша сели за стол в углу избы. Луша оказалась баптисткой. Она протянула  Веденину несколько церковных писем, в которых рукописный текст шёл сплошным потоком без разделения на слова. Чтобы сделать Луше приятное, и чтобы не прекратился утренний молочный ручеёк, Алексей внимательно прочитал послания.

- Ты в бога веришь? - спросила Луша.

          - Верю, потому что существуют такие добрые люди, как ты. Другой причины просто нет.

          - В палатке ночевать уже холодно, - сказала Луша, - можешь спать у нас, но только один, без этого абрека.

          - Ты видела солдата-таджика?

- Да! - потупила глаза Луша и сжала рот.

Веденин сообразил, что отзывчивая Луша предложила и Говоршо баптистские послания, но он, видимо, их проигнорировал не в очень мягкой форме.

- Ты где, Луша, научилась гадать?

- Цыганка научила. Это гадание передаётся по наследству перед смертью. Она чувствовала близкую кончину и научила меня.

- А можно мне записать, как  ты гадаешь? - зная, что получит отказ, спросил, как говорится, на всякий случай, из праздного интереса Алексей.

- Бог прислал тебя, чтобы отныне ты знал это гадание, - сказала Луша, глядя в стол и перекрестившись.

- Но христианская церковь запрещает любое гадание, а тем более на картах.

- Я не сведуща в вере, поступаю, как сердце велит.

Алексей зафиксировал всю схему цыганского гадания Луши, зарисовывая расположение карт, движения  Лушиной руки и записывая возможные трактовки.

Луша нагадала, что Веденин женат, но скоро разведётся и женится вторично. Вторая жена родит ему двух детей, мальчика и девочку, но умрёт после десяти лет замужества. Бог сделает Алексея своим пророком, но люди этого не поймут. В третий раз он женится на женщине-звездочёте, которая предаст его за большие деньги. И тогда он напишет сто книг о жизни русских, и за него выйдет замуж заморская принцесса.

Алексей не знал, что ему делать: хохотать или плакать.

- Всё сбудется, - пообещала ему Луша. - Приходи ночевать, когда захочешь, а потом дверь закроешь на крючок, или совсем не закрывай, не важно. 

Вечером Веденин и Говоршо пошли на танцы. Было очевидно, что Полярная звезда в эту ночь не будет видна капитану Валерьянову, но Алексей все же направил луч фонаря в сторону капитанской геовышки. Вместо танцев человек пятнадцать парней и девушек решили играть в ремешок. Клуб был совсем невелик, но чист и светел. Вдоль стен стояли стулья. Говоршо подсел к Кате, а Алексей устроился один в углу.

Парень легко ударил девушку  ремнём и вышел, передав ей своё орудие. Она в свою очередь ударила ремешком другого юношу и также ушла на улицу. Алексей понял, что идёт особая игра путём образования пар, которые, побыв какое-то время вне клуба, снова возвращались.

В один из моментов чернявая девушка с глазами, словно смоль, коснулась ремешком веденинского плеча и бросила  его ему на колени. Ремешок соскочил на пол. Неожиданно для Алексея сидящий недалеко парень в прыжке подхватил ремень и начал им охаживать Алексея.

- Пошёл, пошёл, пошёл вон, - радостно кричал парень под улюлюканье других парней и повизгивание девушек.

Алексей сообразил, что он обязан ретироваться на улицу. Там, смеясь, его уже поджидала черноокая красавица:

- Досталось тебе, солдатик, но поделом! Не зевай. Зачем ремень из рук выпустил?!

- А что мне теперь делать? - спросил Алексей.

- Теперь ты как бы мой. Что хочу, то с тобой и сделаю.

- А что ты хочешь?

- Сама не знаю. Больно ты грустный.

- Еда кончилась, вот и грустный.

- А почему же Гена весёлый? Вы же вместе.

- Гена? - переспросил Алексей. - Понял, ты говоришь о Говоршо. Гена всегда весел.

- Пойдём накормлю тебя, идти не долго.

- Не стоит беспокоиться, переживу.

- Странный ты какой-то, словно бы и не солдат вовсе. Меня зовут Нина, а тебя Алексей, знаю потому, что Гена сказал.

- Что он ещё сказал?

- А ещё сообщил, что твоя жена - киноактриса Лидия Шадрина из фильма «Физики».

- Соврал Гена, - сказал Веденин.

- Я тоже так думаю. Хочешь, курицу у меня поймаем, с собой возьмёте и сварите суп.

- Это дело стоящее, спасибо.

Нина сама зашла в курятник и сбросила с насеста одну из куриц в мешок. Начался такой птичий гам, что залаяли собаки по всей деревне.

- До чего все русские бабы добрые! - прочувственно проговорил Веденин.

- А мужики злые, - пошутила Нина, - даже погладить не догадываются.

- Так тебя погладить? - на всякий случай спросил Алексей.

- А ты хочешь?

- Я в самом деле на Шадриной женат, но теперь развожусь.

- Она красивая, зачем разводиться?

- Живут не с красотой, а с душой.

- Это верно, - легко согласилась Нина.

- У тебя сильные пальцы, - сказал Веденин, когда они взялись за руки.

- Я доярка, поэтому и пальцы крепкие… Хочешь тебя подою?

- Это как же? - покраснел Алексей, радуясь, что в темноте его смущение не заметно.

- А вот так, - и Нина прижала руку к срамному месту Алексея. - Могу и оторвать, если вести себя плохо станешь.

- Неужели я тебе понравился? - удивился Веденин.

- А то! Всё на месте, всё при тебе.

- Я так не могу, мне человека вначале поближе узнать требуется.

- Вот и узнаешь, а я такая тёплая… Пойдём на сеновал.

- Возьми свою курицу, - решил Алексей, - а я не могу. Плохо мне сегодня, настроя нет.

- Могу первача поднести, настроение и подымится. Я на тебя глаз положила и не отстану. У Катьки - Гена-солдат, у меня - Алёша-пехотинец.

-А мне Луша очень нравится.

-Лушка-то, Лукерья безмужняя, она добрая, но не даст тебе, потому как почти монашка. Мы на одной ферме работаем. Завтра скажу ей, каков ты в любви.

- А, может, не будем? - попросил Алексей.

- Вот пол-литра выпьем, тогда и решим.

Они выпили не пол-литра, а почти литр. Самогон был свекольный и пился легко.

- Тебе Луша гадала на картах? - спросил Алексей.

- Гадала… Только не верю я в гадание её. Нагадала она, что солдата-пехотинца встречу, и он меня в Москву отвезёт. Но ты же не отвезёшь, поскольку женат?! За местного пьяницу если замуж выйти, так вдовой скоро станешь, как Луша,  например. Может, деньги скопить и в Питер уехать? Он Москвы ближе.

Они сидели в сарае, и их лица в свете керосиновой лампы казались жёлтыми, но Нинины темные глаза вызывающе блестели.

- Почему такая жизнь несправедливая, - не поймёшь, то ли шутя, то ли серьёзно плакалась Нина, - одни родятся в городе - им всё, другие в деревне - им ничего, только коров дои с утра до ночи. Неужели не можешь меня пожалеть?

- Да, пожалею, пожалею, - обнял Нину Алексей.

- Хотел узнать меня, так уже почти две бутылки выпили и всю жизнь обсудили… Да, ты, закусывай, закусывай огурчиками, они малосольные, сама делала.

- Золотые у тебя руки, - сказал Алексей.

- А если золотые, то почему их не целуешь? Отчего брезгуешь?

Веденин с нежностью поцеловал Нинины руки.

- А мне впервые руки целуют, - радостно рассмеялась Нина. - Ради этого и вправду москвича какого-нибудь надо охмурить. Не тебя, не тебя, не бойся. Эх, сбылось бы предсказание Луши!

Нина откинулась на спину и разбросила во все стороны руки и ноги:

- Я тебе корову сейчас не напоминаю?! Иди ко мне, бычок ненаглядный.

Веденин осторожно обошёл Нину и высунул голову за дверь  сарая. Темнота была такая, что идти в ней три километра до военной палатки означало либо сломать ногу от незаметных колдобин и ям, либо  выколоть глаз скрытыми сучками деревьев.

- Умоляю, прости меня,  - с надрывом попросил Алексей Нину.- У меня сейчас перед глазами стоит женщина, которую люблю всеми частями своей души.

- Как зовут её?

- Ирина.

- Ирина, - повторила Нина, словно пробуя имя на вкус. - Повезло Ирине.

- Повезло мне.

- А почему мне не везёт?

- Я пойду, - сказал Алексей.

- А не заблудишься?

- Скоро рассветёт.

- Часа через три рассвет будет. Поспи пока на сене, а я пойду лягу на свою девичью постель. Курицу не забудь взять утром, а то она, бедная, вся искудахталась в мешке.

Когда стало более-менее видно, продрогший Алексей, жалея, что не взял с собой бушлат, побежал к сигналу по короткому пути через поле. Его сапоги тут же стали мокрыми от росистой травы, которая словно бы нарочно задерживала его ноги, оплетая голенища.

Взяв пустую крынку, Алексей зашёл в дом к Луше. Она как раз собиралась уходить на утреннюю дойку. Налив молоко, женщина протянула Веденину чистую тряпицу с черным хлебом и салом:

- Кушай на здоровье.

Алексей сказал, что доярка Нина подарила курицу.

-Нина, она добрая, - рассудила Луша, - но всегда со своим интересом… Перья куриные не выбрасывай, а мне отдай: перину новую делаю.

Чтобы проверить свою власть над Лушей, Алексей взял в  руки её груди, которые снова затрепыхались, как птички.

- Зачем тебе моё тело похотное? - вздохнула Луша. - Или Нинки недостаточно было?

- Не трогал я Нину, - сказал Алексей, - и тебя не обижу. А если щупаю, то руки мои сами так ведут себя.

- Ну, щупай, - согласилась Луша, - мне не убудет, а у тебя плотский жар спадёт.

Бедра Луши оказались удивительно сферичными. У Лиды Шадриной они были ещё по-детски плоскими, а у Ирины    Полозовой - овальными.

- Сколько женщин, столько разных бёдер, - подумал Алексей.

- Ниже не забирайся, - потребовала Луша, - то место совсем греховное.

Алексей погладил Лушу по голове и ушёл варить куриный суп.

 

14.

Через два дня, когда Говоршо и Алексей всё съели, таджик впал в неистовство:

- Продуктов нам выдали на десять дней, а прошло уже одиннадцать. Капитан Валерьянов хочет сознательно уморить нас голодной смертью. Но у него ничего не получится. Даю ему ещё один день, а потом возвращаюсь на Памир. Имею полное право.

Алексей не знал, что делать. Почему капитан не обговорил подобный случай плохой погоды? Ждать ли Валерьянова или самим идти к его геовышке? Капитан, в конце концов, мог бы прислать на машине продукты с ефрейтором Захаркиным.

На самом деле, у Валерьянова в последний момент отказала рация и забарахлил двигатель автофургона. Водитель Арво попытался что-то сделать, но не сумел. По горящему ночью фонарю на сигнале Тарасовой горы капитан понимал, что  хоть с тамошними солдатами всё в порядке. Как Валерьянову не хотелось, но пришлось дойти десять километров пешком до Опочки и позвонить в часть. Командир недовольным голосом сообщил, что пришлёт машину-буксировщика примерно через десять дней.

С каждым днём Говоршо становился всё более рассерженным и злым.

- Если сегодня или на крайний случай завтра не приедут и не заберут нас, сожгу сигнал, - клялся он, и Алексей, пытаясь отговорить таджика от крайних мер, сам всё сильнее и сильнее впадал в уныние, которое могло со временем перейти в панику.

С другой стороны, Алексею ещё никогда так не работалось и не мечталось, как на Тарасовой горе под звон комаров. Он читал том общей теории относительности, а когда рассудок заходил за разум, сочинял стихи. Но почему-то стихи рождались грустные, в них содержалась нотка прощания с Лидией Николаевной Шадриной, его первой женой:

Ты ушла, и ты не оглянулась…

Свежий след остался на траве.

Над ромашкой только ты нагнулась

И ударила по белой голове.

Что я сделал, коль ты разлюбила?

Ещё Веденин подружился со стариком Рудневым, сыном бывшего помещика, школьным учителем. Руднев чем-то напоминал ему другого старика, его друга  по фамилии Ломов и по кличке Банкир.

- Большевики всё отняли у вас, - сказал Алексей Аркадию Сергеевичу Рудневу, когда они поближе познакомились на теме любви к естествознанию, в первую очередь, - к физике.

- Что с того, - ответил Руднев  без каких-либо особых  эмоций, - зато нельзя отнять мысли.

И он постучал пальцем по виску.

- И мысли можно отнять, - решил поспорить Алексей, - если не позволить им развиться, навязывая только узкую запланированную информацию и часто ложную.

- Счастлива Россия, если даже  при большевистском иге ещё рождаются умные люди, - воодушевился Аркадий Сергеевич.

Его седая борода задёргалась во все стороны от нервного возбуждения.

- У меня есть старые высоконравственные книги. Тебе следует прочитать Иоанна Кронштадского и Победоносцева.

- А как вы их сохранили? У вас, наверняка, обыски были.

- Мне исполнилось тридцать лет, когда большевики захватили власть. Из дуба сделал маленькие книжные гробики и спрятал всю свою и отцовскую библиотеку в землю. Доставал, читал и опять закапывал.

Они пили чай с малиной и твердыми, словно камень, сушками.

- Если ты создашь всеведение, чего тебе от всего сердца желаю, - сказал Руднев, - то нанесёшь гигантский удар большевикам. Они тебе этого не простят. Тебе следует постараться уехать за рубеж, лучше в Италию. Прекрасная страна. Я там был с женой сразу после свадьбы. Стань каким-нибудь техническим специалистом и добейся зарубежной командировки.

- Я поступлю так, как решит Ничто.

- Странное имя ты придумал своему богу, - поиронизировал Руднев. - Ничто есть нуль, пустое место, плешь на голом месте, абсолютная незначительность, одним словом, ничтожество.

- Мир начинается с нуля, структурной пустоты, но именно структурной, то есть имеющей строение, - стал защищать свою точку зрения Алексей. - Это первичное пустое место и называется Ничто, и оно обязательно начинает саморазвиваться, порождая известную нам вселенную.

- Пока ты не получишь математические формулы для своего Ничто, ничего никому не докажешь. А если выведешь их, твоя жизнь будет пропащей. В соседней комнате на шкафу красивые жёлтые тыквы лежат, они - тыквы, они состоялись. А часть побегов вообще не дала плодов. Значит, росли зря. Я их в компостную кучу собрал, и они уже сгнили. Ответь, дорогой мне человечек, ты не боишься прожить жизнь зазря?

Алексей поставил свой стакан с подстаканником как можно дальше от себя:

- Вот цель, к которой, скажем, я стремлюсь. Я не достиг её в процессе жизни, но зато приблизился к этой банке с малиновым вареньем.

Веденин разместил банку между собой и стаканом.

- Предположим, моей задачей с самого начала было бы достижение интеллектуального уровня, который характеризует место расположения варенья. Стремясь  именно к нему, я достиг бы только этой сушки…

И Алексей положил сушку между собой и банкой с малиной.

Аркадий Сергеевич рассмеялся:

- Ты объяснил мне, словно учитель неразумному школьнику. Твоя мысль ясна и прозрачна: желай большего, получишь малое, - желай малого, ничего не получишь.

Руднев подарил Веденину дореволюционный учебник философии:

- Прочти, чтобы идеи марксизма-ленинизма отскакивали от тебя, как град от железа.

Алексей рассказал Рудневу о Лушином гадании, о предсказании стать пророком. Веденин был уверен, что старик высмеет выводы Луши, но рудневские глаза даже не улыбнулись.

- Я видел во сне, - неожиданно для самого себя вспомнил давний сон Руднев, - ты в солдатской форме влез на вышку у Тарасовой горы и полетел, словно птица, как орёл. Но тогда этой вышки ещё не было, её начали строить весной, а брёвна завезли на год раньше. Вышка, которая мне снилась, была  выше и построена из более тонких брёвен, как бы еловых, а не сосновых. Я - не любитель мистики, но почему-то верится, что Лушино предсказание сбудется. Как жаль, что уже стар. Но ты пиши мне, пока я ещё жив, с удовольствием буду отвечать. И приезжай после армии летом отдыхать со всем семейством.

В начале октября Алексей и Говоршо двинулись в сторону геодезического сигнала, около которого размещался капитан Валерьянов с командой. Спустя два часа после их ухода к Тарасовой горе подъехали спаренные тросом два грузовых автофургона. Обнаружив отсутствие солдат, капитан, стремившийся, как можно быстрее, попасть в часть, не смог скрыть своего сильного недовольства. Поскольку солдаты забрали с собой палатку и весь скарб, включая котёл для приготовления еды, Валерьянов предположил, что они направились в Каунас.

 Чтобы найти пропавших военнослужащих по дороге, капитан поставил в известность районную милицию. Свою просьбу об их поиске он мотивировал тем, что солдаты дезертировали. Тут же были обзвонены продмаги по пути предполагаемого маршрута солдат.

Когда Алексей и Говоршо зашли в один из деревенских магазинов и захотели купить хлеб, продавщица предложила им подождать полчаса: за это время должны были привезти свежий мягкий хлеб. Ничего не подозревая, ребята вышли на свежий воздух и присели около ступеней. Через двадцать минут, извещенные звонком из магазина, появились на газике два милиционера. Они отвезли солдат в опочкинское районное отделение, где уже их поджидал Валерьянов.

Немногословный капитан отвел провинившихся в баню, а потом запер в автофургоне. К вечеру все уже оказались в Каунасе.

На утреннем построении части полковник Туркин объявил, что рядовой Веденин за самовольную отлучку наказывается десятисуточным пребыванием на гарнизонной гауптвахте. Что касается Говоршо, то с учётом его прежних прегрешений он будет направлен в дисциплинарный батальон.

 

15.

Когда Алексею выдавали в армии обмундирование, то из-за его ста девяносто сантиметров роста долго не могли подобрать нужного размера шинель, пока не нашлась длинная кавалерийская  мышиного цвета. Она была Веденину почти до пят, и теперь он отправлялся с ней на губу, обладая тем преимуществом, что при спанье мог в шинель целиком завернуться, особенно, если слегка подвернуть колени.

Солдаты хорошо относились к Алексею, и поэтому незаметно для него положили под стельки сапог содержимое пачки махорки.

Отводили Веденина на губу пожилой старшина и ефрейтор Захаркин.

Захаркин думал, что если скажет Алексею о спрятанном табаке, то тот его выбросит, боясь получить дополнительно пять суток губы. А там так нужен табак. Поэтому, прощаясь, лишь намекнул:

- У тебя вечером будет что покурить.

На губе Алексея тщательно обыскали, писарь даже помял руками швы на гимнастёрке, а затем отобрал ремень.

Алексей попал в общую камеру, в которой в это время находился всего лишь один десантник. Тут же появился начальник караула, молодой лейтенант, и приказал им вымыть полы в камере и коридорах.

- А где остальные? - спросил Алексей Игоря, так звали десантника.

- На работах. К вечеру их приведут. Ну, давай мыть полы.

Алексей всегда воспринимал советскую армию как своего рода тюрьму облегченного режима, но теперь он явно оказался в самой настоящей тюрьме. Безразличие к жизни охватило Веденина, и он махнул Игорю рукой:

- Давай ничего не будем мыть. Мы не обязаны. Я отказываюсь.

Игорь вначале хотел заставить Алексея помогать, но потом понял, что  себе дороже обойдётся: как за драку дадут дополнительные сутки, так и за грязные полы. Не было смысла пока связываться с ненормальным москвичом, лучше было разобраться вечером, уже в камере, опираясь на других десантников, двое из которых были из его части. Поэтому Игорь впрягся в работу, а Алексей начал заглядывать в зрачки одиночных камер.

 Все они были пусты, кроме одной, в которой на нарах сидел… Зотов.

- Зотов, ты меня слышишь? - позвал Алексей.

 Веденин хотел открыть камеру, отодвинув засов, но оказалось, что она была закрыта на замок, ключ от которого находился у начкара.

- Кто это? - спросил бугай Зотов, подходя к двери.

- Я - Веденин, вместе ехали на сборный пункт, коньяк пили.

- И ты сюда попал! - обрадовался встрече Зотов. - За что посадили?

- За самоволку. А тебя?

- За убийство офицера. Через неделю суд, дадут, конечно, расстрел.

Веденин обмяк, сердце ёкнуло, но смог спросить:

- За что ты его?

- Перепились втроем в карауле, затем сдуру пошли с автоматами в город.  Нас стали ловить офицеры, специально переодетые в штатское.

Один гражданский подскочил ко мне и схватил за автомат. В борьбе пристрелил его, а он оказался офицером. Мог бы пистолет на меня наставить, я бы автомат отдал. А так всё в азарте  произошло.

Игорь оттолкнул Алексея от двери камеры Зотова:

- Он убийца. Услышит начкар, что ты с ним говоришь, увеличит  тебе срок.

- Он мой друг, - сорвалось с губ Веденина, и Алексей снова подошёл к зрачку:

- Кто у тебя остался в Москве?

- Я детдомовский, но есть подруга. Запомни её телефон и позвони, как окажешься в столице. Знаешь, я  с радостью уйду из жизни. Всё надоело.

Вечером в несколько приёмов, а, значит, как понял Алексей, из разных мест работы, привезли других арестантов. Всего человек двадцать. После ужина, когда начкар скомандовал: «Отбой!», все, сломя голову, бросились к особому чулану, в котором, стоймя, стояли так называемые «вертолёты» - сбитые из досок нары на одного человека, которые затем накладывались на два рельса в общей камере. Ничего не зная о данной процедуре, Алексей спокойно подошёл к чулану, но переносных нар больше не было.

Когда Веденин зашёл в камеру, все уже лежали на нарах, положив для мягкости под себя шинели, и внимательно на него смотрели. Игорь уже успел шепнуть друзьям, что этот парень, судя по его поведению, скорее всего, из уголовников.

Веденин не хотел никого просить, чтобы человек подвинулся, и решил устроиться на узком и коротком железном столе, хотя бы, сидя. Первым делом он решил снять сапоги, чтобы отдохнули ноги. Сев на стол, он стянул сапог и повернул его подошвой вверх, как всегда делал, чтобы выпадала случайная пыль. И вдруг на пол заструился желтый табак, образовав маленькую горку.

Игорь соскочил с нар и пожал Веденину руку:

- Молодец, кореш. А я думал, с ума сойду без курева. Ребята, навались, Алексей угощает.

Один из десантников по  имени Борис, похожий на тяжелоатлета, согнал с нар рядом лежащего и предложил Алексею:

- Располагайся около меня. Нам сегодня нужно выбрать короля губы. Предлагаю тебя.

Веденин, молча, сел на освободившиеся нары и снял второй сапог, догадываясь, что и в нём его ротные друзья расположили махорку. В этом сапоге оказались не только табак, но и бумага и даже спички без коробка.

Огонь получили, чиркнув спичкой о стекло окна, закрытого решеткой. Через несколько минут вся комната стала сизой от дыма.

За Веденина проголосовали единогласно. До окончания своего срока тем самым он становился  королём гарнизонной гауптвахты.

- Выбери нам завтра у писаря место работы получше, - попросил Борис за себя, Игоря и ещё троих солдат, сильно похожих на головорезов своими атлетическими фигурами и  равнодушными глазами.

Веденин кивнул головой, соглашаясь.

В камеру с очередной проверкой заглянул молодой лейтенант, начальник караула, и внезапно закашлялся от сильного табачного дыма. Его возмущение вначале было беспредельным. Он хотел в отместку кого-то, пускай даже первого попавшегося, из общей камеры посадить в одиночку и добавить срок, но вдруг сообразил, что начальник губы вправе наказать и его самого, по нерадивости которого был пронесён табак.

- Не волнуйся, лейтенант, - невозмутимо сказал Борис, - к утру дым осядет.

Лейтенант молча закрыл дверь и вынужденно насмешливо посмотрел на разводящего из своей части:

- Черт с ними, пусть себе портят лёгкие, не жалко.

А сам подумал, что из-за сброда, который в этот раз собрался на губе, ему, возможно, трудно будет завтра без происшествий сдать помещение новому начкару. И его предположительная мысль полностью подтвердилась.

Алексей удивился, что очкастый писарь уже знал утром о том, что он, Веденин, избран солдатским королём гауптвахты. Алексею даже почудилось у писаря какие-то заискивающие нотки в голосе. Писарь предложил ему и его друзьям  из возможных вариантов работу на окружном продовольственном складе:

 - Наедитесь там чем-нибудь до отвала.

- Нет, - строго сказал Алексей, - посылай нас на ремонт школы. Она не за колючей проволокой, можно будет достать выпивку. Ты передашь бутылку смертнику Зотову?

Писарь остолбенел, поразмышлял, потом согласился. Он знал, что за полгода до завершения армейской службы его переведут в боевую роту, а там такие, как Веденин, объединённые губой в особое братство, могут на нём отыграться.

В школу привезли девять солдат-штрафников. Чтобы завершить её ремонт до первого сентября, весь строительный мусор выбрасывали во двор. Теперь, в октябре дошли руки до его сортировки. Солдатам приказали вытаскивать старые разбитые парты и другие деревяшки и складировать в определённом месте для последующего вывоза на дрова.  Их охранял десантник из учебного подразделения, готовившего сержантов. Его форма из-за многократной стирки стала из зелёной белой.

- Пойду за вином, - сказал солдатам Алексей и неторопливо пошёл к улице.

- Стой, назад! - крикнул караульный. - Стрелять буду!

- Да не станешь ты стрелять, - спокойно сказал Веденин, продолжая идти, - я посмотрю на людей, а потом вернусь. Разве за это можно убить?

Алексей увидел маленького низенького квадратного мужчину лет сорока, по виду рабочего. Он был одет в костюм старого фасона и свитер.

- Привет, - поздоровался Алексей.

- Привет, - остановился литовец, замечая, что недалеко от солдата жмётся с автоматом охраняющий его десантник в берете. - За что сидишь?

Веденин очень равнодушно ответил:

- Приказали расстрелять троих литовцев, а я отказался.

Литовец взорвался от охвативших его эмоций.

- Стой здесь, не уходи, - заорал он, - сейчас выпить принесу.

Минут через десять он вернулся с сумкой, набитой бутылками вина ёмкостью 0,75 литра. Такие бутылки назывались «огнетушителями».

- Передай своим, - предложил литовец, - да и сам выпей, а потом зайдём в одно место, здесь рядом, кое с кем познакомлю.

Охраняющий штрафников десантник чуть не плакал:

- А, может, не надо, ребята. Не пейте, ведь на губе вам всем дадут дополнительное наказание.

- И тебе дадут, - как бы успокоил караулящего Борис, - если не будешь молчать. Что мы враги себе? Будем вести себя прилично.

На каждого пришлось по «огнетушителю». Алексей сделал несколько глотков и направился к литовцу:

- Скоро приду, нужно мужика уважить.

- Меня зовут Казимир, - представился литовец. - А ты, вижу, герой.

Они прошли несколько домов, вошли в подъезд двухэтажного домика и поднялись по лестнице наверх. Комната была узкая и длинная, и во всю её длину стоял такой же стол, за которым сидели молодые мужчины и женщины. Когда Алексей в солдатской форме возник в дверном проёме, то неожиданно для себя увидел дикий испуг у находящихся в комнате людей. Они застыли от страха. Только один мужчина, наверное, главный, опираясь руками на поверхность стола, начал медленно подниматься, глядя Веденину в глаза. Но Казимир стал быстро что-то говорить по-литовски, и Алексей увидел, как все с вздохом облегчения успокоились. Он понял, что попал на какое-то сборище литовских националистов.

Его усадили в конце стола, но не в торце, а сбоку, рядом с улыбающимся Казимиром и девушкой лет восемнадцати с очень открытым лицом. Она словно вся светилась.

- Спасибо, что не стали стрелять в наших братьев, -  искренне поблагодарила она Алексея.

- Свобода литовскому народу!  - предложил Алексей тост, подымая рюмку с водкой.

Все встали. Алексей тоже поднялся и выпил залпом.

- Меня зовут Альбина, - представилась соседка.- Вы, действительно, считаете, что Литва должна быть независимой?

- И не только Литва, - ответил Алексей, - но и, например, Россия.

 Альбина влюбилась в русского солдата с первого взгляда, потому что он был первым русским, согласным с чаяниями её души.

- Можно я буду приходить к вам в часть, мне хочется о многом вас расспросить? - попросила она.

- У вас белесые брови и ресницы. Почему вы их не покрасите в черный цвет. С вашими сочными пухлыми губками вы тогда превратитесь в настоящую красавицу. Конечно, вы и сейчас красивы, у вас нежная  розовая кожа, светлые волосы, но зачернение хотя бы ресниц придало бы вашему  облику дополнительный шарм.

- Я не хочу быть красивой, пока родина не свободна.

- Я понимаю, вы воспринимаете русских, как захватчиков, а тем более военных. Но у России должна быть совсем другая задача: не подавлять мир лженаукой коммунизма, а освободить его через всеведение.

- Сейчас октябрь 1964 года, - сказала Альбина. - Как вы думаете, когда Литва будет свободной.

- Пока Советский Союз не истратит все свои силы на подготовку броска к всеведению. Но от людей это не зависит. Такой процесс идёт во всех вселенских очагах цивилизации. Полтысячи лет назад у Польши, Литвы и России были примерно одинаковые шансы стать имперским стратегическим организмом мирового духа, развитие которого необходимо для открытия всеведения. Таким организмом стала Россия. Наличие Литвы в России не помогает этому процессу, а даже мешает. Вы, Альбина и подобные вам литовцы тактически действуете правильно, но не знаете предопределённой стратегии развития человечества.

Альбина взяла Алексея за руку:

- Мне так интересно с вами!

- Мне уже пора идти, - извинился Алексей, - меня ждёт    губа - это армейская тюрьма.

- Я провожу вас.

- Если хотите. Любому мужчине приятно показаться с такой красивой девушкой.

- Но подождите несколько минут, - попросила литовка и вышла из комнаты с другой женщиной.

Когда Альбина вернулась, Алексей удивился её новому прекрасному виду. Подкрашенные черной тушью ресницы выделили и оттенили глубокие темно-синие глаза.

- Вам так больше нравится? - спросила она Веденина.

- Вы чудесны, - сказал Алексей.

Альбина взяла его под руку, и они медленно пошли к школе. Высокие каблуки Альбины стучали по асфальту: тук-тук, тук-тук, словно начали для них обоих отсчёт нового времени.

Ещё час они с удовольствием говорили, стоя недалеко от солдат, а когда приехала автомашина за штрафниками, Альбина, никого не стесняясь, поцеловала Веденина в губы нежным дразнящим поцелуем, при этом так, что Алексей почувствовал сладкий вкус её слюны.

- Я приду завтра на губу и узнаю, на какую работу тебя отправили, и снова увижусь с тобой, - прошептала Альбина.

На гарнизонной гауптвахте начкар, выстроив прибывших с работы из школы солдат, прошёл вдоль шеренги, пристально рассматривая каждого.

- Что-то от тебя вкусно пахнет, - обратился он к Борису.

- Служу Советскому Союзу, - ответил Борис.

И вдруг лейтенант понял, что от солдат несёт вином. Ну, конечно, они все были пьяные. Случилось то, чего он боялся со вчерашнего вечера, с обнаруженного курения в общей камере. При завершении его караульной службы произошло новое чрезвычайное происшествие - пьянка во время исправительных работ. Если ЧП станет известным, его карьера офицера будет затруднена. Лучше сделать вид, что ничего не произошло.

- Разговорчики в строю! - сделал замечание старый начкар и подошёл к новому, его заменяющему:

- Принимай товар: семь человек с школьных работ.

Новый начкар небрежно махнул рукой:

- Пусть идут ужинать, и так запоздали.

Уже в общей камере солдаты начали делиться впечатлениями. Алексей лёг между Борисом и Игорем.

Тяжелоатлет Борис поднял палец вверх:

- Предлагаю короля губы за то, что напоил нас, величать великим королём губы. Ещё никогда я не пил так в своё удовольствие.

- А писарь отнёс «огнетушитель» смертнику Зотову, - заметил Игорь. - Тот выпил и благодарит нас очень. Жаль парня. Но такова его судьба.

Алексей понимал, что мог и сам оказаться на месте Зотова. Не напейся тогда Зотов, пришлось бы им вместе служить.

- А какую девочку себе король отхватил, - порадовался за Алексея Борис. - Она его целует, а у нас, глядя на них, из ушей пар идёт.

На следующий день Алексей выбрал в качестве места работ военный госпиталь. Нужно было рыть канавы для прокладки кабеля. Светловолосая Альбина появилась в полдень и принесла с собой трехлитровую банку самогона, подарок от Казимира. Шёл мелкий осенний дождик. Пока солдаты выпивали, Алексей и Альбина спрятались под деревом в небольшом парке, принадлежащем госпиталю и огороженном от города высокой каменной стеной.

- У тебя в прошлый раз был сладкий рот, а сегодня он как бы другой, - заметил Алексей после первого поцелуя.

Альбина рассмеялась, показывая ровные жемчужные зубы:

- Я тогда жевала ириску  «Кис-кис».

Они снова чувственно поцеловались.

- Расскажи о себе, - попросил Алексей.

- Мой папа - председатель колхоза, а я учусь на втором курсе по специальности «литовская литература».

- А мама?

- А о маме не хочу говорить.

- Если бы все народы были свободны, - сказал Алексей, меняя тему разговора, - человечество стало бы совершенно иначе развиваться. Каждый  народ понял бы свою цель, свой божественный промысел. Я верю, что путь России - движение к всеведению. А в чём смысл развития Литвы? Ты можешь ответить на этот вопрос?

- Нет! - с сожалением и даже огорчением сказала Альбина.

- Предположим, что путь Литвы отличен от пути России. Но тогда получается, что Литва не идёт к всеведению.

- А, может, нельзя открыть всеведение, - сообразила  Альбина, - тогда путь России ложен.

- Может и так.

- За эти два дня ты преобразил меня, - заметила Альбина. - Честно сказать, через тебя впервые по-настоящему поверила, что Литва будет независимой. Ты стал моим кумиром. Я принесла тебе подарок, но поклянись, что примешь его.

- Поклясться, не зная подарка?

- Да!

- Альбина, я так не могу.

- Ну, хорошо. Я дарю тебе то, что тебя охранит, - и Альбина протянула Алексею на ладони золотой католический крестик с четырьмя концами. - Ты должен носить его постоянно.

Алексей отрицательно покачал головой:

- Альбина, в Советской Армии запрещено носить крестики. По утрам мы бегаем с голым торсом, и крестик сразу все увидят.

- А ты утром прячь его, - настаивала на своём Альбина.

- В армии процветает воровство. Золотой крестик обязательно украдут, и не узнаешь, кто.

- Тогда давай поступать так, - не сдавалась Альбина. - В момент нашей встречи ты его надеваешь на шею, а при прощании я беру его к себе на сохранность.

Алесей согласился и надел крестик.

- Ты крещён? - спросила Альбина.

- Бабка по матери говорила мне, что окрестила меня вопреки воле родителей, точнее они просто не знали о крещении.

- Я католичка, а ты православный. Даже  в этом мы разнимся, - заметила Альбина.

- Если у двух людей всё одинаково: вера, мысли, поступки, то один из них просто не нужен.

Они снова поцеловались, чтобы почувствовать свою разность. Но вместо различия ощущали близость и согласованность душ.

- Я скоро развожусь, а потом сразу женюсь, - признался Алексей.

- Меня не касаются твои личные дела, происходящие вне наших встреч… Я ощущаю тебя как своё второе «я», но в мужской и русской оболочке. Нам не приходится на что-то надеяться, но наши разумы нужны друг другу. Они - словно сообщающиеся сосуды, и твои мысли переходят ко мне и поднимают мой уровень восприятия мира.

- Ты ещё девственница? - спросил Алексей.

- Да! Но почему ты задал такой вопрос?

- Чтобы ещё более разделить нас, чтобы мы не наделали плотских глупостей.

 Начкар сразу увидел, что солдаты, привезенные с работ в военном госпитале, пьяны в шинель. Первой его мыслью было посадить их в одиночные камеры, а утром доложить начальнику губы, но неизвестно, не получится ли себе хуже. Лишив  штрафников ужина, начкар остался доволен принятым решением.

Утром при разводе на работы присутствовал сам начальник губы майор Антонов. О его жестокости ходили легенды.

- Рядовой Веденин, выйти из строя! - приказал майор.

Алексей сделал три шага вперёд и развернулся лицом к строю.

- Кругом! - отдал приказ майор Антонов.

Когда их глаза встретились, Антонов хмыкнул:

- Почему у тебя, хлопец, шинель нестандартного цвета?

- Она кавалерийская, товарищ майор.

- Так ты кавалерист?

- Нет, геодезист.

Тогда почему шинель такая? - заорал басом начальник губы.

- Другой в части на мой рост не было, товарищ майор.

Ширококостный и багроволицый майор Антонов прислонил кулаки к бокам, и его лицо показалось ещё более зверским:

- Нужно было тебе ноги отрезать, а шинель выдать стандартную. А я думаю, ты шинель такую надел, чтобы выпендриваться… Ведь ты король губы. Да? Видишь, всё знаю, что у меня на гауптвахте делается. Стоило мне на два дня отлучиться, как бардак начался.

- Никак нет, товарищ майор. Король губы, то есть начальник губы, - это вы.

- А ты, Веденин, стену кирпичную умеешь класть?  - прищурил глаза майор.

- Так точно, могу.

- А коров доить умеешь?

От этого вопроса, чувствуя в нём какой-то подвох, шеренга солдат заржала.

- Отставить смех! - рыкнул майор. - Итак, Веденин, сможешь доить коров?

- Никак нет, товарищ майор, - ещё не пробовал.

- Так вот сегодня попробуешь. Поедешь в местный колхоз. Газик стоит за воротами. Обратно привезёшь мне поросёнка. Ты понял?!

- Так точно!

- Повтори!

- Обратно привезти поросёнка.

- Вот и хорошо, хлопчик. Буду тебя лично ждать.

Алексей вышел за ворота и сел в газик с флегматичным водителем. Примерно через полчаса они подъехали к посёлку из двухэтажных каменных домов типа коттеджей.

Из здания вышел добродушный улыбающийся литовец с круглым лицом и крупными покатыми плечами. Его волосы по цвету напоминали Альбинины. Алексей сразу всё понял: Альбина через отца решила скрасить ему дни губы.

- Антанас, - протянул руку в знак знакомства отец Альбины.

- Алексей.

- Не возражаешь, помочь сарай выложить, а то всё руки не доходят?

- Как  могу возражать, я человек подневольный.

- Вот и хорошо, - сказал Антанас, - что не возражаешь. Тогда я поехал. А ты проходи в дом, дочка покажет, что делать.

Отец Альбины уехал на том же газике, который привёз Алексея.

- Прости, не предупредила тебя, - извинилась Альбина, - просто не успела. Вчера вечером вспомнила, что наши колхозные дома помогали строить солдаты с губы. А колхоз расплачивался натурой, продуктами. Я попросила отца, он утром позвонил Антонову домой, и ты оказался здесь.

- А что ты сообщила отцу?

- Пришлось выдумать, что собираюсь выйти за тебя замуж.

- И твой отец не возражает против русского зятя? - удивился Веденин.

- Он - не националист, как я. Любовь к Литве привила мне покойная бабушка, в каунасской квартире которой теперь живу. А здесь бываю наездами и летом.

На Альбине было шерстяное вязаное платье с преобладанием макового цвета.

- Нравится? - спросила она. - Я сама шила. У меня есть вязальная машина. Я и тебе начала вязать свитер и обтягивающие брюки, чтобы  зимой  не   было    холодно.     А сейчас нужно снять кое-какие размеры.

Она непринуждённо подошла к Алексею и стала измерять части его тела: грудь, талию, бедра и соответствующие высоты.

И, конечно, они не могли не поцеловаться.

- Хочешь принять ванну? - спросила Альбина.

- Не откажусь. А где твоя мама?

- Она бросила отца и живёт в Польше.

- Значит, в тебе половина польской крови?

- Да!

- Твой отец говорил о моём участии в строительстве какого-то сарая.

- Не бери в голову. У нас слишком мало времени, чтобы терять его на сарай. Тебе осталось сидеть на губе восемь дней, и я хочу все их провести с тобой.

 - За этот период твоя ненависть к русским может поубавиться.

- Или возрасти… если будешь плохо целоваться.

- Я умею не только целоваться.

- Оставь своё избыточное умение при себе.

- Как скажешь.

Они снова целовались. Потом осмотрели дом. В библиотеке почти все книги были на литовском языке,  что немного обескуражило Алексея. Выглянуло осеннее октябрьское солнце, и Альбина решила показать Веденину свои любимые места в лесу и у реки. Веденин накинул вместо шинели лёгкую куртку её отца.

- Целуемся через каждые двести шагов, - предложила Альбина.

- Лучше через сто! -  в свою очередь предложил Алексей.

- Ты так любишь целоваться?

- С тобой, да! У тебя не просто пухленький ротик, а источник неземного наслаждения.

- За такие слова готова целоваться с тобой через каждые пятьдесят шагов.

- Мы уже сделали девяносто, - радостно сообщил Алексей, -

итак, ещё десять шагов… А теперь целуемся дважды, не сходя с места.

Чем сильнее человек счастлив, тем быстрее летит время. Пребывание на гауптвахте, ставшее для Веденина сплошным праздником, наконец, завершилось. В последний день Альбина, испепеляемая огнём всё нарастающих сильных чувств, сама захотела отдаться Алексею. Он нежно взял её так, что она очень сильно пожалела, почему они не занялись раньше восхитительной любовью в постели.

 

16.

После прибытия в часть Веденин сразу был направлен к замполиту.

- Понравилось тебе на губе? - ехидно поинтересовался замполит.

- Как может нравиться тюрьма, товарищ подполковник?!

- Хорошо, иди и исправляйся.

Попав в помещение роты, Алексей вдруг вспомнил, что забыл отдать Альбине на сохранность подаренный ею золотой крестик. Нужно было его срочно незаметно спрятать. Но куда? Любой сантиметр поверхности в казарме неоднократно протирался. Тогда Веденин осторожно раскрыл шов у воротника шинели и вложил в него тонкую цепочку с крестиком.

Только в казарме Алексей до конца понял трагичность своего положения в части одновременных отношений с Альбиной и Ириной. Получилось, что, разорвав цепь «Лида-Ирина» в пользу Ирины, он тут же выстроил новый круг «Ирина - Альбина». Веденин был противен самому себе до невозможности. Однако, начинала проясняться структура любви с точки зрения всеведения.

Если Лиду любило сознание его плотского тела, то Ирину - сознание духовного тела, а в свою очередь Альбину - сознание душевного тела. Алексей и вел себя с ними через различные свойства Плоти, Духа и Души. Ну, конечно, любили друг друга его плоть и плоть Лиды, его дух и дух Ирины, его душа и душа Альбины. Следовательно, любой мужчина принципиально троежёнец. Нет, вывод неправилен. Просто Алексей не встретил ещё женщину, плоть, дух и душу которой любили бы одновременно соответственно его собственные плоть, дух и душа. Так рассуждал Веденин, и голова его шла кругами.

Ирина Андреевна Полозова ликовала: она забеременела. Когда Ирина сообщила об этом своему прежнему врачу в министерской поликлинике, безуспешно пытавшемуся вылечить её от бесплодия, тот был весьма удивлён:

- Произошло чудо, ваши трубы были полностью запаяны.

- Видели бы вы это чудо в сто девяносто сантиметров, - счастливо рассмеялась Ирина.

Полозова решила форсировать развод Алексея и Лидии Шадриной, взяв дело непосредственно в свои руки. Она встретилась с Лидией и показала ей справку о беременности.

- Как это удалось? - несказанно удивилась Лида.

- Алексей, словно таран, пробил меня.

- Но меня он не пробил.

Ирина на минуту задумалась, ища причину:

- Ты была первая. На этом этапе его тело действовало по принципу: часто, но быстро. А потом с половым возмужанием наступила иная эпоха: редко и очень долго. Ты перестала спать с ним на самом переломе от юношеского периода к взрослости. Для меня очевидно, что веди ты с ним половую жизнь ещё год, то точно бы забеременела.

- Может, мне не разводиться с ним?! - зло пошутила Лида.

У Ирины упало сердце, она почувствовала слабость во всём теле, особенно в ногах:

- Ты не поступишь со мной так… Ребёнку нужен отец!

- Да, да, конечно, - тут же согласилась Лида. - Что мне нужно сделать?

- Поедем вместе в суд и передадим два заявления о разводе: его и твоё. Думаю, проблем не будет. Если что, покажем справку о моей беременности.

Алексея и Лиду развели на удивление легко и быстро. Сыграла роль известность Шадриной как киноактрисы. Судья поняла, что талантливая актриса, представшая перед ней, не может быть счастлива в браке с каким-то солдатом.

Ирина долго думала, как преподнести родителям весть о беременности и очень молодом будущем муже. Наконец, она решила рассказать им свою историю таким образом, чтобы отец сам потребовал её непременного замужества за Алексеем.

Она приехала в их маленькую, но уютную двухкомнатную квартиру и, ни слова не говоря, протянула отцу справку о беременности.

Андрей Андреевич Сухоруков, прочитав справку, словно бы проглотил аршин. Наконец, протянул казённый листок Зинаиде Ивановне:

- Читай, мать, только не упади со стула.

Зинаида Ивановна, схожая телом и лицом с дочерью, осторожно взяла в руки справку, и вдруг её лицо расцвело в тёплой и радостной улыбке:

- Ирочка, какое счастье… Андрюшечка, наконец-то мы дождались… Поздравляю, любимая.

Сухоруков встал и обнял дочь:

- Безмерно рад за тебя.

Но глаза его вопросительно смотрели на Ирину:

- Может быть, ты скажешь, кто отец?

- Он служит в армии.

- Какое у него звание? - поинтересовалась мать, уверенная, что услышит, по крайней мере, "полковник", или ещё выше.

- Он рядовой, - выдохнула Ирина.

- Значит, малец, - присвистнул отец. - Уж, не из твоих ли учеников?

- Да! - совсем потерялась Ирина, не ожидая такого развития событий:  из героини она превращалась в исчадие ада. Однако тут же, ведомая любовью к Алексею и их будущему дитя, она нашла нужные фразы:

- У меня не было выбора. Только его живчики могли пробить мои спаянные трубы. Шанс был один на миллион. Так считают врачи. Произошло чудо. Без Алексея я бы осталась бесплодной на всю жизнь.

Ирина заплакала.

- Его, значит, зовут Алексей? - спросил Андрей Андреевич,  ощущая прилив нежности к дочери.

- Да, Алексей Веденин… Но он не женится на мне, - сказала Ирина, уже чувствуя необходимую ей возможную реакцию отца.

- Как это не женится? - возмутился Сухоруков. - У ребёнка должен быть отец. Если что, заставим.

- Какая у вас разница в возрасте? - поинтересовалась Зинаида Ивановна.

- Пятнадцать лет.

- Ничего себе, - начал лучше понимать ситуацию Сухоруков, и его язык, словно бы бесконтрольно, выдал шутку, от которой все покраснели:

 - Значит, в нашем семействе сразу прибавится два младенца: молоденький папаша и его ребёнок.

И тут Ирина взорвалась:

- Мир сошёл с ума. Никто не осудил меня, и только хвалили, когда вышла замуж за Олега Игоревича Полозова, старше меня на двадцать пять лет. А теперь мне запрещается любить и выйти замуж за отца моего ребёнка потому, что он моложе меня на пятнадцать лет. Скажите, где элементарная человеческая справедливость?

Зинаида Ивановна вытерла платком слёзы дочери:

- Не переживай, Ирочка, тебе теперь нельзя сильно волноваться. Наверное, такова твоя судьба:  вначале жить со старым, потом с молодым, чтобы в среднем вышла норма.

- А фотографии его у тебя есть? - спросил Сухоруков.

Ирина вытащила из сумки и разложила на столе снимки, сделанные в Прибалтике.

- А он ничего, - сказала мать Ирины, - высокий, симпатичный… А кто эта девушка вот на этих трёх фотографиях, вроде бы лицо знакомое?

- Это Лида, первая жена Алексея, дочка Николая Петровича Шадрина, занявшего должность Полозова. Они только что развелись.

Андрей Андреевич захохотал:

- Ну и дела. Утёрла ты нос Шадрину. Знай наших! А вообще одобряю. Ты нас счастливыми сделала. Мы уже верили, что не будет у нас внуков. Эту радость нужно отметить. Накрывай, мать, на стол и ставь рюмки.

- Я принесла литовскую водку «Паланга», - сказала Ирина. - Знатоки её ценят. Купила в Литве.

- Но тебе водку пить нельзя, - начала свою заботу о беременной дочери Зинаида Ивановна.

- Я и не буду. Я так счастлива, что мне никакие возбудители не требуются.

 

17.

Спустя неделю Ирина получила от Алексея пространное письмо в пухлом конверте. Алексей подробно описал, как попал на губу и познакомился с Альбиной. Он ничего не скрывал и просил Ирину поступить так, как она хочет. Рассуждения Алексея о любви его плоти к Лиде, духа - к Ирине, а души - к Альбине вначале очень расстроили Полозову, но потом она даже нашла в логике Веденина особый шарм. Всё же она, Ирина, исходя из философских воззрений, была ему ближе всех, ибо дух есть самое главное в человеке.

Потом Ирина смогла даже взглянуть на возникшую проблему с юмором. Ведь она давно знала, что Веденин - Дон Жуан, но Дон Жуан особый, наполовину слитый с Дон Кихотом. И она любила всеми фибрами  своей души этого Дон Жуана-Дон Кихота. Как философ с развитым пониманием особенностей поведения людей в обществе, Полозова также чувствовала, что у всякой передовой личности обязательно возникает личная драма, которая собственно и характеризует зарождение новизны в творчестве любого выдающегося  человека. Вывод был один: следовало, как можно быстрее женить на себе Алексея, не обращая внимания на его отклонения от моральных стандартов.

Ирина тут же написала Алексею о своей мнимой радости от того, что Альбина помогла ему развеяться в дни скорби, и попросила передать литовке её большую благодарность. Она, Полозова, также сообщила Веденину, что он вправе встречаться с любой женщиной, поскольку много моложе её, Ирины, и поэтому ему нужны иногда новые впечатления. Под конец Ирина указала, что очень хочет выйти замуж за Алексея, тем более, что у них родится ребёнок. Поскольку Веденин уже разведён, то нет формальных препятствий для его нового брака.

Через четыре дня Ирина получила телеграмму от Алексея: "Приезжай для заключения брака. Крепко целую. Вечно твой Алексей."

 Полозова переговорила со своим знакомым из генштаба. Полковник позвонил в каунасскую геодезическую часть и попросил её командира посодействовать в свадьбе солдата-москвича в силу скорого рождения у невесты ребёнка.

Полковник Туркин взял в руки китайскую авторучку с золотым пером, подаренную ему красивой женщиной, которая  и есть, по-видимому, невеста Веденина, и улыбнулся. Туркин загадал, что если приедет именно та шатенка с голубыми глазами, то он предоставит её суженному три дня отпуска.

Городской каунасский загс отказался поженить Ирину и Алексея в силу того, что явно не выдерживался месячный срок после подачи заявлений. Пришлось Алексею позвонить Альбине, и её отец договорился с  председателем своего сельсовета о регистрации брака между русским солдатом и его московской невестой. Поэтому Альбина с отцом автоматически стали официальными свидетелями при заключении брака.

Потом они все вместе поехали в газике в каунасский ресторан «Орбита». Антанас сидел впереди с водителем, а Алексей сзади между своей новой женой и Альбиной. На Веденине был костюм, привезённый Ириной из Москвы. В костюме Алексей показался Альбине настоящим красавцем. Она так любила его, что с силой прижимала своё бедро к его телу.

- Я хочу перевестись в Москву на факультет журналистики. Вы смогли бы мне помочь? - попросила Альбина московскую светскую даму явно с прекрасными деловыми связями.

- С удовольствием помогу вам за вашу бескорыстную заботу об Алексее. Вы даже можете в первые дни остановиться у нас дома.

Антанас был обескуражен.

- Почему ты так решила? - осторожно спросил он дочь.

- Мне нужно расширить свой кругозор. Если нельзя учиться в Варшаве, по почему не попробовать в Москве.

От слова "Варшава" Антанас сник и замолк. Он понял намёк дочери: не мешай мне, а то уеду к матери.

- Что загрустили? - начала теребить всех Ирина. - Альбине хорошо было бы поучиться в Москве. Она явно талантливая девушка.

И в этот момент Альбина поняла, что задержка месячных, продолжающаяся уже почти две недели, наверняка связана с её беременностью.

Когда в ресторане было съедено первое блюдо в горшочках, а мужчины уже второй раз выпили, Альбина предложила Ирине пойти посмотреться в зеркало. У зеркала она взяла Ирину за руку:

- Я беременна от Алексея. Задержка две недели. Что мне делать?

Ирина невольно крепко сжала Альбинины пальцы:

- Несчастная девочка… Я не знаю… Я тоже беременна от него… Может, у тебя всё ещё обойдётся, такое бывает… Нужно ждать.

- И сколько ждать?

- Хотя бы еще неделю.

У обоих навернулись слёзы. Ирина, как более старшая, отечески обняла Альбину:

- Такова наша судьба. Заканчивай этот семестр с хорошими оценками и приезжай ко мне. Думаю, смогу пробить тебя в университет. В крайнем случае, сможешь учиться на вечернем.

Когда женщины вернулись, Алексей по их красным глазам понял, что произошло нечто необычное. Он помог Альбине сесть за стол, а Ирину отвёл к окну, как бы для того, чтобы что-то показать, и тотчас спросил:

- Что случилось, дорогая жёнушка?

- Альбина беременна.

- Я убью этого чертового Ничто! - возмутился Алексей, словно сам был ни при чём, и тут же смутился.

- Ты с ума сошёл! - шёпотом сказала Ирина. - Никогда не обвиняй других, в чём виноват сам.

- Что же делать?

- Ждать… В качестве преданной тебе жены уже представляю многочисленные побочные братья и сестры нашему ребёнку. И я с этим смирюсь, потому что только ты сделал меня полноценной женщиной. Я твоя раба.

- Ты не моя раба, а чудесная жена и великий партнёр по созданию всеведения.

- Нужно помочь Альбине… Не может быть и речи об аборте. Подойди и успокой её. А я отвлеку Антанаса.

Когда Альбина и Алексей остались одни, Веденин положил руку  на её изящную кисть с длинными тонкими пальцами:

- Ирина мне всё сказала… Нужно радоваться, что родится ребёнок. Даже не думай об аборте. Дитя, зачатое в любви, должно обязательно жить. Конечно, придётся трудно, но жизнь вообще трудна. Обещай мне, что не сделаешь аборт!

Альбина была тронута:

- Спасибо за поддержку. Как странно, если ребёнок появится на свет, то его кровь наполовину будет русская и по четверти литовская и польская. Сама природа пытается  отучить меня от национализма.

- Ты не националистка, а патриотка. Национализм угнетает, а патриотизм освобождает. Ты должна стать умной и обаятельной журналистской, чтобы содействовать реализации твоих патриотических воззрений. 

Затем Алексей сместил галстук, расстегнул рубашку и показал Альбине её золотой крестик:

- Буду стараться всегда носить его… Чтобы тебе было легче, хотя бы в эти три дня моего свадебного отпуска, я и Ирина можем провести время с тобой вместе и даже пожить в твоей каунасской квартире.

- Я буду очень рада этому.

Когда появились Ирина и Антанас, Алексей попросил его посодействовать купить в Каунасе обручальные кольца.

- Придётся обращаться к партийной верхушке, - сказал литовец. - Я позвоню кое-кому, а потом вы сами сходите к директору салона для новобрачных. Вам нужно два кольца?

- Нет, три, - поправил Антанаса Алексей.

- Почему три? - очень удивился отец Альбины.

- У меня могут украсть золотое кольцо в армии. Например, снять ночью с пальца. Поэтому Ирина увезёт в Москву моё второе дублирующее кольцо на случай потери.

- Совершенно правильно, - согласился Антанас. - Сейчас позвоню о трёх кольцах.

Альбина и Ирина невольно переглянулись, сообразив одновременно, что третье кольцо Алексей хочет вручить Альбине на память о их неожиданной любви.

В свадебном магазине директор предложил Алексею четыре формы колец: тонкие и широкие, гладкие и с нарезом. Веденин прикинул свои финансовые возможности и выбрал гладкие и широкие кольца средней пробы. Директор обомлел, когда свадебные кольца начали мерить мужчина и две женщины.

- Не удивляйтесь, - успокоил его Алексей, - у второго жениха кольцо уже куплено.

-А я, чудак, вообразил, что вы, молодой человек, женитесь сразу на двоих.

- Если бы это было возможно, - легко пошутил Алексей, - то поступил бы так непременно. Во всём Советском Союзе нет краше красавиц, чем они.

 - А я думаю, что и во всём мире нет никого прекраснее ваших спутниц, - галантно поддержал его директор.

Альбина жила в центе города в доме с  плоскими колонами, построенном ещё в буржуазное время. В двухкомнатной квартире было много старых, но добротных и красивых вещей. Женщины начали готовить ужин, заставив Веденина чистить картошку, мыть овощи и резать их для салата. Им было чудесно друг с другом. Но нервное напряжение стало резко возрастать, когда начала приближаться пора ложиться спать.

- Я постелила вам на кровати моей бабушки, - сказала Альбина, не глядя в глаза никому из новой супружеской пары.

- Чудесно, - проворковала Ирина, -  ещё никогда не спала на такой высокой постели.

- Бабушка лежала сразу на нескольких перинах, потому что любила мягкое.

Когда Ирина и Алексей очутились в постели, она взяла его руку и положила себе на живот:

- Чувствуешь, он  ещё плоский, но скоро станет размером с подушку.

- Не знаю, получится ли у меня сегодня, - посетовал    Алексей, - так жаль Альбину. Она, наверное, сейчас плачет.

- Я уверена, что у тебя всё получится… Или ты хочешь именно её сейчас приласкать?

Ни слова не говоря в ответ, Веденин начал нежно гладить тело Ирины.  Полозова полностью растворилась в его руках, и когда он все исполнил, она впервые громко закричала от возникшего в её недрах умопомрачительного наслаждения.

Услышав вскрик Ирины в соседней комнате, Альбина сразу почему-то перестала плакать. Этот крик чужой наслаждающейся  плоти как бы подвёл итог её жизни. В момент Ириного вопля Альбина превратилась в решительное и энергичное существо. Если бы она уже была такой сутки назад, то не допустила бы регистрации брака Алексея и Ирины. За месяц ожидания Алексей окончательно бы влюбился в Альбину, и тогда она, Альбина, сама бы дико орала в его объятиях.

У новой твердой Альбины возникла в голове идея о незаконности брака Веденина и Полозовой. Но доброе сердце не позволило продумать путь мести категорическому уму.

- Пусть будут счастливы, - сказало Альбинино сердце, и разум подчинился.

Утром Ирина разбудила Алексея сочным поцелуем в губы:

- Сегодня наступил первый полный день, как я живу под фамилией Ве-де-ни-на. Мой муж Ве-де-нин  создаст все-ве-де-ни-е. Ты создашь его?

- Да!

- Ты пробьёшь трубы человеческой глупости, как пробил мои женские?

- Да!

- За это обожаю тебя… Я взяла с собой фотографии моих родителей. Они жаждут с тобой познакомиться. Смотри, этот дородный мужчина, - мой отец, он -  замдиректора атомного НИИ, а моя мать - директор районной библиотеки. Правда, она на меня похожа, точнее, я на неё?

- Значит, ты до старости будешь моложава и красива.

          - Ради тебя, с каждым годом буду молодеть, а не стареть.

- Тебе, Ирочка, следует защитить докторскую диссертацию, когда у тебя через полгода будет большой живот. Никто из учёного совета твоего института не бросит тогда чёрный шар.

- Да, Алёшенька, я стараюсь. Надеюсь, успею. Как бы хотела, чтобы ты в солдатской форме присутствовал на моей защите.

- Ты так не любишь свою институтскую  публику?

- Ненавижу. Надменные философы-коммунисты всегда похожи на шизофреников.

- Почему похожи? Они и есть сумасшедшие. Губить свою жизнь ради ложного мировоззрения - это истинная шизофрения.

К концу их разговора о шизофрении Ирина успела осторожно наползти на Алексея и, почувствовав его усиливающееся возбуждение, сильно прижалась к нему:

- Ты отец нашего ребёнка, Алёша, и отныне мы связаны неразделимой цепью родства. Ты теперь мой родной навсегда.

- Да, - согласился Алексей, - мы родные навсегда.

Веденин решил позвонить родителям с почты, чтобы Альбине не пришлось за него платить. Оставшись одни, Альбина и  Ирина, не сговариваясь, решили высказаться о наболевшем.

- Ты подарила Алексею замечательный крестик, - начала Полозова, - он даже гордится твоим подарком.

- Мне просто хотелось оберечь его здесь, в Литве. Скажи, может ли вообще быть создано всеведение, о котором Алексей постоянно бредит?

- Я много старше вас обоих и уже иначе, через призму лет воспринимаю жизнь. Скорее всего, нашей жизнью управляет некая вселенская сила. Сопротивляясь ей, её законам, чаще по недомыслию, мы получаем ответный удар страданий. Мы как бы по причине незнания этой силы движемся, как правило, совсем не туда. Жизнь-сила тогда нас исправляет: кого-то лёгким шлепком по заднему месту, а кого-то оглоблей, да не по спине, а по самому темени. Веденин мечтает выявить законы, связанные с главной силой бытия. Он хочет математически описать судьбу и жизнь человека и  народов также просто и красиво, как сейчас рассчитывают траекторию брошенного камня. Думаю, ему удастся создать всеведение.

Теперь относительно тебя и меня. Любой человек связан с другими людьми наслаивающимися отношениями через семью, род, народ, человечество, вселенную. Решая самую глобальную задачу развитого сознания вселенной - всеведение, Алексей тем самым втягивает и будет ещё в большей степени вовлекать в свою жизнь совершенно разных людей, вступая с ними иногда в необычные отношения. Я старше его на пятнадцать лет, но когда он говорит о всеведении, кажусь себе маленькой девочкой, а его воспринимаю учителем, даже пророком.

Я была абсолютно неплодная, как говорят русские, пустобрюхая, а он, словно играючи, оживил мою материнскую способность. Уверена, что только Веденин с его манией всеведения и никто иной мог спасти меня от участи бесплодной смоковницы, не имеющей право занимать землю впустую.

Появление тебя в жизни Алексея, скорее всего, предопределено сущим.

- А что такое сущее?

- Сущее - это весь мир, вся вселенная, с включением личностного проявления этого гигантского целого. Вселенная с волей, разумом - вот что такое сущее.

- Вы по профессии философ, Ирина. И именно с этой стороны должны быть близки и полезны Алексею. На свою беду или  счастье я встретила вашего мужа и забеременела от него. Но душе моей радостно, потому что он растопил её прежнюю холодность.

Через два дня Полозова уехала домой, оставив гражданский костюм Веденина у Альбины, но Алексею несколько месяцев не давали увольнительную в город. В конце января 1965 года, сдав сессию, Альбина улетела в Москву, оставив ключи от квартиры соседке с наказом давать их Алексею.

Веденин попал в мясорубку караульной службы. Ему приходилось заступать в караул через день. Во время суточного караула два часа караульной службы сменялись двумя часами нахождения в караульном помещении, а затем двумя часами сна. После сна снова нужно было два часа стоять на посту.

В караулке Алексей по мере возможности читал тома теоретической физики. В конце концов, от постоянного недосыпания и большой нагрузки на мозг началось интенсивное ослабление нервной системы. Сменившись с поста, солдаты обязательно подходили к задней стене караульного помещения. Под недремлющим оком разводящего они сразу отсоединяли магазин с боекомплектом, потом клали автомат на козлы дулом в сторону стенки караулки, передёргивали затвор, чтобы выпал патрон, если случайно оказался в патроннике, и производили контрольный спуск курка.

Разводящий сержант засмотрелся на светлую луну, а Алексей, забыв отсоединить магазин, автоматически передёрнул затвор, в результате чего патрон вошёл в патронник. Затем Веденин нажал на курок. Раздавшаяся автоматная очередь потрясла его. Алексей увидел, как от толстой стены караулки во все стороны полетели осколки кирпича, а в каменной стене образовалась глубокая выбоина.

Веденин удивился, как много у него доброжелателей среди солдат. Кто-то тут же принёс три боевых патрона, чтобы магазин веденинского автомата был полон. Но Алексей отказался, понимая, что происшествие всё равно станет известно командованию части.

Данный случай имел неожиданное последствие: Веденин не мог уже брать в руки без содрогания автомат. Лейтенант-медик из санчасти, державшийся с ним один на один, словно приятели, направил Алексея на обследование в госпиталь. Подполковник-невропатолог решил подлечить солдата путём физиологических процедур.

Две недели Алексей отсыпался и читал художественную литературу из госпитальной библиотеки. Госпиталь должен был участвовать в штабных учениях, поэтому командир госпиталя полковник Вершинин поручил двум солдатам-художникам, лежащим в госпитале на формальном излечении, сделать соответствующие плакаты.

Времени оставалось в обрез, и художники попросили себе в помощь ещё одного человека, который, хотя бы, умел чертить. Невропатолог предложил Веденину за неделю дополнительного пребывания в госпитале сделать несколько схем для учений. Алексей согласился.

Солдаты-художники, оба из Киева, имели целую рабочую комнату в госпитальном клубе. Прекрасные рисовальщики, они изображали на схемах подымающие пыль, стреляющие на ходу танки. Их самолёты, казалось, действительно летели, оставляя за собой инверсионные следы, а пехотные полки изображались в виде колон с прорисовкой даже формы солдат.

На долю Алексея художники сбросили плакаты построения армий НАТО, которые всё равно не сумели бы завершить в срок. Не умея рисовать, не долго  лукавя, Веденин вычертил схемы западных дивизий, используя стандартные знаки: для танков - в виде ромбов, для бронетранспортёров - в виде прямоугольников с одной закруглённой торцевой стороной и крестом…

Увидев творения Алексея, киевские художники пришли в ужас и подложили их под самый низ кипы готовых листов ватмана, предназначенных для утверждения командиром госпиталя.

Полковник Вершинин начал просмотр работ художников в день выписки Веденина из госпиталя. Молча и сосредоточенно, он перекладывал схемы, подписывая их. Наконец,   дошёл до веденинских листов.

- Кто сделал эти схемы? - заорал Вершинин басом. - Сейчас же доставить  его ко  мне.

Перепуганные киевляне стали всё валить на москвича из нервного отделения:

- Мы ему поручили, сами не успевали, это он их начертил.

Начальник медицинской части госпиталя подполковник Лютиков нашёл Веденина, когда того уже направляли через пропускник к приехавшему за ним из части газику.

Когда Алексей подошёл в шинели к Вершинину и представился, тот неожиданно протянул ему руку и сказал:

- Молодец! Где ты так научился передавать в схемах строгость армейских построений?

- А как же иначе, товарищ полковник?! В армии все должно быть достаточно строго.

- Этих, - показал полковник на художников, - выписать завтра, а Веденина положить на три месяца в терапевтическое отделение с отклонениями в сердце. Я сам буду вести его.

Алексей спустился вниз и объяснил лейтенанту-медику, приехавшему за ним, что Вершинин обнаружил у него  какие-то отклонения в сердце.

Лейтенант поцокал языком в знак сочувствия:

- Буду навещать тебя. Больше спи и изучай свою физику.

Веденин получил ключи от клуба и проводил большую часть времени в комнате для рисования. Был конец марта. Когда солнце начало припекать, Алексей выходил в госпитальный парк. У него появились новые друзья. Он часто писал жене Ирине и вкладывал листики для Альбины.

 

18.

Альбина с помощью Ирины была переведена на московский факультет журналистики. Правда, от её отца потребовалось оформить рекомендацию от ЦК литовской компартии. Беременность Альбины подтвердилась. Ирина должна была рожать в мае, а Альбина в июле. Каждая ждала мальчика. Прожив у Ирины почти два месяца, Альбина сняла на год квартиру уехавшей в загранкомандировку семьи, и Алексей посылал ей письма уже независимо от Ирины.

В середине апреля Ирина успешно защитила докторскую диссертацию по философии на тему «Русская философия начала девятнадцатого века». Как узнала Ирина из келейных слухов, если бы она не была беременной и с таким большим животом, то её бы непременно прокатили. С точки зрения русских ортодоксальных марксистов-ленинцев русская философия началась лишь в конце прошлого века с марксистских кружков, а на взгляд коммунистов-философов других республик в Ирининой диссертации не были отражены  прогрессивные философские искания в начале девятнадцатого века их собственных народов.

В одном из писем Веденин написал жене, что в первобытной орде молодые девушки доставались зрелым, сильным мужчинам, а юноши довольствовались старыми женщинами. Итак, примерно пятнадцатилетние девушки были с тридцатилетними мужчинами, а пятнадцатилетние юноши с тридцатилетними женщинами. За миллион лет данная специализация полов привела к тому, что юноши овладевают женщинами многократно, но быстро, а зрелые мужчины - редко и длительно. Получается, что физиологически в наше время двадцатилетние юноши должны жениться на сорокалетних женщинах, а после достижения сорока лет вступать в новый брак с двадцатилетними девушками. В свою очередь, после сорока лет женщинам следует выходить замуж за двадцатилетних молодых людей. Такой расчет дан, писал Алексей, для современной средней продолжительности жизни в шестьдесят-семьдесят лет. В первобытной же  орде средняя продолжительность жизни была около тридцати лет. Таким образом, любимая жена, мы поступили абсолютно правильно,  что образовали нашу семью.

Спрашивается, почему общество отринуло физиологически более правильный путь своего развития? Только потому, что в этом случае происходило бы очень быстрое дробление накопленных семейных материальных богатств.

Ирина долго смеялась над письмом Алексея. На её месте Лида Шадрина или Альбина поняли бы мысль Веденина, как своего рода обещание развода после двадцати лет семейной жизни и дальнейшей женитьбы на молоденькой. Но теоретический ум Ирины отчётливо распознал поиски  новизны теоретическим разумом Алексея. Он вовсе не думал о собственном разводе, а исследовал усреднённого человека вне самого себя. Однако, Ирина, чтобы подчеркнуть ещё большую творческую близость между супругами, написала мужу, что ради эксперимента для проверки гипотезы Алексея согласна на развод через двадцать лет. Конечно, ни на какой развод она в будущем не согласится, но расширяя на словах свободу супруга, тем самым сужает возможность проявления его воли, направленной против её интересов.

Затем Ирина обратила внимание Алексея на то, что дети от молодых женщин и зрелых мужчин и соответственно от зрелых женщин и молодых мужчин  должны обладать  разной генной наследственностью.

- Подумай об этом и напиши, - попросила она.

Ирина и Алексей в переписке решили, что как только она после роддома окажется уже дома, то отправит в часть телеграмму на имя командира о рождении ребёнка с просьбой о предоставлении Веденину краткосрочного отпуска. Сам же Алексей выпишется из госпиталя в часть, как только Ирина будет готова ехать в роддом.

Антанас, побыв несколько дней у дочери в Москве, узнал о её беременности. Альбина ничего не стала скрывать от отца. Вернувшись в Каунас, Антанас пришёл вечером с бутылкой водки в госпиталь к Алексею.

После второй рюмки Алексей предложил Альбининому отцу:

- Ударь меня этой бутылкой и тебе будет намного лучше.

- А мне не тяжело, - ответил Антанас,  потирая руки,- а даже стало легче. Теперь я могу спокойно жениться. Альбина оставит ребёнка здесь, а я женюсь, чтобы ему был присмотр. Если бы женился раньше, то Альбина могла бы устроить скандал. Она такая. Любит, чтобы отец плясал под её дудку. Так что спасибо тебе, Алёша. Если будет внук, назовём его твоим именем. Не возражаешь? Альбина так хочет.

- Если бы я знал, что вы едете в Москву, то попросил бы вас встретиться с моими родителями. Они ещё не знают, что их ждёт сюрприз со стороны Альбины. Теперь после нашей встречи хочу сообщить им всё.

Они пили водку, закусывая принесённым Антанасом копченными мясом и колбасой.

- Можно буду приходить к тебе раз в неделю? - спросил Антанас. - Конечно, моя будущая жена - женщина тёплая, от таких вечерами не убегают, но мне хочется говорить с тобой обо всём… и об Альбине.

Алексей наклонил голову в знак согласия:

- Мои родители никогда не ссорились. По крайней мере, при мне. И я терпеть не могу скандалов. Всё можно разрешить словом, видимо, абсолютно всё. Ирина никогда не будет настраивать меня против Альбины и нашего с ней, Альбиной, ребёнка. Ирина даже часто подчёркивает, что теперь мы все кровно породнены. Поэтому, Антанас, давай я тебя поцелую не как формального, обществом узаконенного тестя, а как реального, родного.

Мужчины похлопали друг друга по плечам.

- Странные вы, русские, - сказал Антанас, - то бьёте, то голубите. Я бы на твоём месте в случае с Альбиной всё отрицал.

- Ну, и чего достиг бы? Сгубил бы собственную душу - это не так жалко, но покалечил бы Альбину и невинное дитя. И зачем?

В следующий раз Антанас пришёл со своей подругой, женщиной примерно его лет.

- Знакомьтесь, Милена, - представил он свою будущую супругу, - не захотела отпускать меня одного.

Милена говорила по-русски с существенно большим акцентом, чем Антанас:

- О, какой красивый! Красивый отец - красивый ребёнок.

- Но и Альбина красивая, даже гораздо красивее, - заметил Алексей.

- Альбину я видела только на фотографиях. Боюсь ей на глаза показаться. Два года назад Антанас представил Альбине некую даму, так Альбина чуть ей глаза не выцарапала. Вот такая она ревнивая.

- Вы позволите, я погадаю вам на картах, - предложил Алексей Милене. В госпитале он тщательно изучил записанное гадание Луши и теперь захотел попрактиковаться.

- О, как интересно. Хочу и даже очень.

- Но нужно руку позолотить.

- Как это?

- Дать, хотя бы, копейку. Иначе гадание не будет действительным.

Милена порылась в кошельке и протянула десять рублей:

- Желаю, чтобы гадание было очень верным.

Алексей взял деньги и начал гадать.

Очень скоро он понял, что формальный расклад карт сам по себе мало что значит. Главную роль играла импровизация, расширение значений выпавших карт. Между ним и Миленой словно бы установилась невидимая связь, он как бы считывал её мозг. Веденин угадал её прошлое: два несчастливых брака, отсутствие детей.

У Милены опустилась челюсть, потом она погрозила пальцем Антанасу:

- Это ты ему заранее рассказал.

- А сейчас Антанасу следует выйти, - предложил Веденин. - Не стоит, чтобы он всё знал о вас.

- У меня нет секретов от него, - возмутилась Милена, - смело говори  всё, как есть.

- По картам, кроме Антанаса у вас сейчас есть другой любимый мужчина, который через год выйдет из тюрьмы.

Милена схватила пальто и, ни слова не произнеся ни кому, оставив даже сумку с кошельком, сломя голову, выскочила из комнаты.

Антанас оцепенел, вначале сильно нахмурился, затем лицо его просветлело:

- А ведь ты, Алёша, сейчас спас меня. Я бы женился на Милене, а потом бы появился её хахаль из тюрьмы. Милена, конечно, тёплая баба, но дочь мне всего дороже.  Спасибо, зятёк, ты меня выручил. Домой сейчас не поеду. Пусть даже газик уведут. Позволь, здесь заночую. Боюсь сегодня видеть Милену: вдруг меня своим телом уговорит. А утром, днём я крепкий буду, женщине не поддамся.

Алексей понял суть настоящего гадания на картах. Идёт сильное духовное взаимодействие между гадателем и другим человеком. При этом чародей, проникая в мысли чужого существа, нанизывает их на карты-шампуры, выступающие в роли вех для поиска скрытых тайн.

Но гадать ему было не просто трудно, а испепеляюще невмоготу. Он дошёл лишь до середины гадания в случае с Миленой, но почувствовал сильную потерю энергии. Итак, гадать нельзя часто, по крайней мере, не более одного раза в день.

 

19.

Веденин подружился с начмедом госпиталя Лютиковым. Именно подполковник Сергей Иванович Лютиков чаще всего, кроме командира, выдавал задания Алексею. В одну из суббот он взял Алексея к себе домой. Дочери начмеда Татьяне в этот день исполнялось двадцать лет. В квартире готовились к вечернему торжеству. Лютиков и Веденин до обеда расставляли новую, только что купленную мебель, собственно из-за этого его и привёз к себе начмед. Потом Алексей заодно ремонтировал сантехнику. Гости должны были собраться к семи часам. В шесть часов вечера Лютиков хотел вернуть Веденина в госпиталь.

Вдруг Алексей услышал разговор на кухне между отцом и дочерью.

- Ты целый день эксплуатировал этого человека, а теперь хочешь избавиться от него, - возмущалась Татьяна, - пусть остается на моём дне рождения.

- Я не против, - успокоил Лютиков дочь, - но, во-первых, захочет ли он остаться, а, во-вторых, он слишком умён для твоих недоразвитых друзей.

- Вот и посмотрим, какой он умный! - парировала дочь.

Татьяна заглянула в ванную, в которой Веденин как раз завершил промывание пластмассовых труб умывальника.

- Приглашаю вас на мой день рождения. И очень прошу соприсутствовать на нём.

Их взгляды встретились. У дочери начмеда были зелёные глаза, светлые волосы и румянец во всю щёку. Её тонкие черты лица контрастировали со слегка толстоватыми губами, и от этого  рот казался пухлым, а весь облик носил печать какой-то беззащитности.

Обнаружив эту беззащитность, Алексей сразу согласился. На нём была солдатская форма, которую он забрызгал мелкими чёрными каплями грязи из сантехнических труб.

- Ваши друзья будут обескуражены моим видом, - все же предупредил он Татьяну.

- А моя подруга Лена, у которой удивительно тонкий нюх, сразу почувствует от вас запах нечистот, - улыбнулась Таня. - Ну, и что?

Татьяна Сергеевна Лютикова училась в педагогическом институте на филологическом факультете, и почти все её друзья, как и она, были из одной студенческой группы. Подполковник Лютиков лишь три года назад был переведён в Каунасский военный госпиталь из Владивостока, и, закончив школу в Приморье, Татьяна поступила в вуз уже в Каунасе.

Пришедшим на день рождения показалось странным присутствие неопрятного солдата. Лена, подруга именинницы, садясь за праздничный стол, постаралась оказаться как можно дальше от Веденина.

Алексей ел, пил и помалкивал. Он сожалел, что Татьяна разместила его около себя, потому что все взгляды были постоянно обращены к ней, а из-за близости их положения - автоматически также  к нему.

За столом возник жаркий спор о сущности искусства, каждый старался перещеголять другого в понимании проблем художественного творчества.

- Почему вы всё время молчите? - обратилась Татьяна к Алексею. - Может, вам неинтересны наши разговоры.

- Отчего неинтересны?! Очень даже интересны, - сказал Алексей при гробовой тишине.- Но спор ваш легковесный. Чтобы рассмотреть рисунок на плоскости, следует выйти из плоскости и даже отойти на определённое расстояние для лучшего обозрения. Искусство само по себе просто не существует. Оно находится в триединстве с наукой и религией. Именно поэтому советское искусство является  блефом… За именинницу!

Алексей опрокинул в горло рюмку и снова замолчал.

- Позвольте с вами, товарищ рядовой, не согласиться, - закричала Лена с другого конца стола. - Искусство самодостаточно.

- Конечно, вы правы, - пожал плечами Алексей, - женщина также  самодостаточна, способна жить и развиваться, но никогда не родит без мужчины. Также и искусство неплодотворно без науки и религии. А вот триединство науки, искусства и религии есть всеведение. Только оно необходимо людям, которые хотят сделать свою душу бессмертной.

- Тогда приведите пример книги, построенной на основе всеведения! - не сдавалась Лена.

- Евангелие.

- Кто читал Евангелие? - спросила Татьяна. - Например, я, сознаюсь, не читала.

Оказалось, что за столом никто, кроме Алексея, не был знаком с текстом Священного Писания.

- Вы легковесные и невежественные студенты, - подвёл итог Алексей. - И нет ничего страшнее, чем, будучи безграмотным, спорить о сущности таких великих сфер, как искусство, бог, разум.

- И много в Советской Армии таких философов? - продолжала наскакивать на Алексея неугомонная Лена.

- Мы с вами, Лена, говорим на разных языках. В слово «философ» вы вкладываете свой смысл, а я -  совсем другой. Конечно, армия не предназначена для любителей мудрости.

- Я хочу танцевать, - решила снять возникшее напряжение Татьяна, - и приглашаю любителя мудрости.

Они танцевали танго.

- А где Сергей Иванович? - поинтересовался Веденин.

- Уехал с мамой в Ригу. Там у него совещание, а мама побродит по городу. Не волнуйтесь, он сообщил в госпиталь, что вы появитесь там в понедельник. Я на ночь выстираю вашу форму, а утром выглажу. Ненавижу, когда эксплуатируют солдат.

- Сергей Иванович вовсе меня не эксплуатировал. Солдату всегда приятно делать работы вне части, на гражданской стороне.

- А вы умный, - сказала Таня.

- А мне можно потанцевать с любителем мудрости? - подошла к ним Лена.

Лена была несколько выше Тани.  Вдвоём они смотрелись как два полюса женской обольстительности: если Таня представляла собой образец красивой природной блондинки, то Лена являлась смазливой брюнеткой с жгучими глазами.

- От меня плохо пахнет, - предупредил Алексей Лену, вспомнив слова Тани о сильном обонянии Лены, - ещё не успел принять ванну.

- Да я уже поняла, что вы привели в порядок  всю Танину сантехнику, - ехидно улыбнулась Лена. - Может быть, и мою вычистите?

- Вам это очень дорого обойдётся!

- Надеюсь, вы с меня возьмёте деньгами, а не натурой, - пошутила Лена. - Итак, сколько?

- Вы позволите мне погадать вам на картах? Мне интересно узнать, почему вы такая, какая есть.

 - А мне, Лена, ты разрешишь присутствовать при гадании? - попросила Таня.

- Конечно, иначе ведь ты его не отпустишь.

Когда Алексей и Лена начали танцевать, Веденин старался находиться от партнёрши как можно дальше.

- Вы меня боитесь? - спросила Лена.

- Оберегаю ваш нюх.

- Мой нюх начинает считать, что умный мужчина может себе позволить вымазаться во всей городской канализации, и от этого его ум не потеряет своей прелести.

Веденин был удивлён: только что он считал Лену всего лишь бесцеремонной девушкой, а она оказалась весьма разумной.

Перемещение интереса Татьяны и Лены с других молодых людей на Веденина привело к тому, что гости тактично начали довольно рано расходиться. Последней оказалась Лена, помогавшая Татьяне мыть посуду.

- Хочешь, я останусь у тебя на ночь? - предложила Лена. - А то москвичи непредсказуемы.

Но Татьяна отказалась.

Она наполнила горячей водой ванну и насыпала в неё хвойный экстракт.

- Я не могу вам предложить одежду отца, - сказала Татьяна Алексею, - он  не переносит, когда берут его вещи, но могу дать свой тренировочный костюм. Хоть он и мал для вас, однако, все же налезет.

После ванны разморенный и благодушный Алексей от всего сердца поблагодарил дочь начмеда.

- Я лишь исправляю действия отца, - заверила Татьяна. - Идите ложитесь отдыхать. Постелила вам в своей комнате, а сама буду спать в родительской. Пока буду стирать, можете посмотреть книги.

На Таниных полках Веденин сразу увидел книгу А.Г. Цейтлина «Труд писателя». Начав читать, он уже не мог остановиться и забыл обо всём на свете.

Татьяна выстирала всю одежду Алексея, включая байковые портянки. У неё  было чувство, что стирает как бы для мужа. Поэтому она всё тёрла и тёрла ткань и не хотела останавливаться. Она понимала, что встретилась с неординарным человеком, какого, возможно, уже никогда не будет в её будущей жизни.

Дверь в её комнату была открыта. Увидев лежащего в постели и читающего Веденина, Татьяна смело направилась к нему.

 - Хочу попросить вас, Алексей, чтобы погадали мне на картах.

- Это невозможно! - ответил Веденин.

- Почему?  - очень удивилась Татьяна. - Лене гадать можно, а мне нельзя?!

- Мне запрещает Ничто гадать вам! - ответил Алексей, и, увидев недоумённые глаза дочки начмеда, начал рассказывать о сути Ничто.

Татьяна взяла стул и подсела к Алексею поближе. Он же принял в постели полусидящую позу, и она увидела его голые плечи и руки, от чего сердце  неистово забилось.

Когда Веденин кончил говорить, Татьяна невольно взяла его за руку:

- Ничто запрещает вам гадать мне, потому что Ничто уверен, что мы станем близкими людьми. Ведь только родным нельзя гадать.

- Возможно, вы правы, - согласился Алексей и отнял руку: - Вам следует бояться меня, как овце волка.

- Но я не боюсь вас, - рассмеялась Татьяна. - Отец сказал, что через месяц ваша жена родит. Вы не способны на что-то плохое с другой женщиной.

- У меня будет два ребёнка, - открылся Алексей.

- Уже известно, что ваша жена родит двойню?

- Ирина должна родить в мае, а Альбина -  в июле. Альбина попалась в мои сети, примерно как вы сейчас. Очень боюсь за них. Я молю Ничто, чтобы они нормально родили, но он способен в своих глобальных целях переиграть многое, как только почувствует, что кто-то невольно тормозит развитие всеведения.

Татьяна снова взяла Веденина за руку. Ей захотелось прижать его руку к своей груди, но она знала, что так не поступит.

- Как вам книга? - спросила она. - У меня их две. Одну даю читать друзьям, другую берегу.

- Труд замечательный. Только жаль, что Цейтлин рассматривает в качестве примеров также творчество советских писателей, которые на самом деле творцами не являются. Поэтому в книге возникает фальшь. Лет через тридцать напишу книгу «Законы творчества».

- Почему через тридцать?

-Только после создания всеведения.

- Хотите, подарю вам книгу Цейтлина?

- Нет! Ничем не хочу быть вам обязанным.

- Вы мне уже обязаны. Я выстирала вашу одежду.

- Это верно. А что вы хотите взамен книги?

- Один поцелуй… Нет три поцелуя, - сорвалось с губ Татьяны.

- После третьего поцелуя вы захотите большего, - предупредил Алексей, - а я ничего не смогу дать вам.

- Но ведь вы сами рассказывали, что Ирину любит ваш Дух, Альбину - Душа, и, следовательно, ваша Плоть сейчас свободна.

Алексей был потрясён словами Татьяны.

- Меня нужно запереть на всю жизнь в одиночную камеру, - наконец, сказал он, - иначе у меня будет тысяча детей.

- Но я не собираюсь иметь от вас ребёнка.

- Всё решает Ничто, а он, видимо, шутник.

Алексей приоткрыл одеяло, и Татьяна тут же скользнула к нему, чувствуя,  как всё тело её загорелось, а печкой было лоно, которое буквально раскалилось.

- Ты вся горишь, - проговорил Алексей, раздев её.- Может быть, тебе стоит принять холодный душ и лечь спать в другую комнату?

- Ты не хочешь книжку Цейтлина?

- Очень хочу.

- Тогда с тебя три поцелуя.

От первого поцелуя у Татьяны голова пошла кругом, от второго она сошла с ума, став его рабой. Третий поцелуй был так прекрасен и мучительно долог, что когда Веденин вошёл в неё, она превратилась в землетрясение, всё разрушающее и тут же всё поглощающее в образовавшиеся гигантские щели.

Потом они долго молча лежали.

- Спасибо тебе Ничто! - торжественно произнесла Таня, глядя в потолок.

И вдруг она увидела, как уличные блики сгруппировались на потолке в виде смеющегося бородатого лица.

- Смотри, Ничто! - показала она рукой.

Но Алексей ничего не заметил, кроме слегка подвижных светлых пятен разной интенсивности.

- Я великий подлец, - сказал Алексей. - Мне нельзя было тебя трогать.

- Но ты же не ослушался Ничто, - рассмеялась Таня. - Значит, ты ни в чём не виновен. Позволь, я переменю простыни, а эту замочу, кровь и отойдёт.

- Ты - третья девственница на моём пути! - заскрежетал зубами Веденин. - Ничто, я  убью тебя.

Утром Таня съездила на квартиру Альбины и взяла гражданский костюм и ботинки Алексея. Потом они пошли пешком к Лене.

- О, какой красивый мужчина, - воскликнула Лена. - Таким мужчинам должны нравиться приятные брюнетки.

- Особенно такие прелестные, как вы, - решил подыграть Алексей Лене в её манере.

- Поэтому вы захотели определить мои тайные свойства через карты?

- Да, чтобы узнать, как к вам подъехать.

- Ко мне можно подъехать как спереди, так и сзади.

- А если карты покажут, что лучше всего сбоку? - вмешалась в разговор Таня.

Когда подруги оказались одни на кухне, Лена тревожно заглянула в Танины глаза:

- Ты сегодня такая странная, словно этот москвич овладел тобой. Знаю, ты не сознаешься, но белки твоих глаз как бы слегка порозовели.

- Мне нечего скрывать, - твёрдо ответила Таня. - Я сама добилась его близости. Мне показалось, что если не совращу его, то уже никогда более не увижу и стану всю жизнь мучиться.

- Поэтому ты меня вчера выгнала?!

- И поэтому тоже.

После еды стол был приготовлен для гадания. Алесей достал новую колоду карт, которую купил с Таней по дороге.

- Нужно позолотить гаду ручку, - потребовал от Лены Алексей.

- Гад, значит, гадальщик мужского рода, - усмехнулась Лена, приняв его шутку, и передала Веденину металлический рубль.

- Этого мало,  - заметила Таня.

Лена протянула Алексею пятёрку.

Веденин попросил её подержать руку на колоде карт.

Вдруг Лена поняла, что сейчас произойдёт нечто серьёзное и запаниковала:

- Может, не стоит. Я почему-то боюсь.

- Раньше нужно было бояться! - возмутилась Таня. - Что мы к тебе зря пришли?!

- Алексей, если что не так, вы от меня скройте, - умоляюще попросила Лена. - Я очень мнительная.

- Не имею право  скрывать от вас что-либо, - предупредил Алексей, - ведь ваше подсознание откроет именно те тайны, которые хочет узнать разум.

- Хорошо, - сдалась Лена. - Что будет, то будет.

Карты легли так, что через пять лет Лена выйдет замуж за человека, с которым долго будет жить за рубежом. Но через пятнадцать лет он её бросит, и она вернётся с двумя детьми на родину. От неё отвернутся все прежние друзья, и только Татьяна будет помогать ей.

- А вы? Вы будете помогать тогда?! - начала всхлипывать Лена.

- Карты говорят, что буду, - успокоил её Алексей.

- Я всё поняла, - залилась слезами Лена. - Мой отец руководит КГБ в Каунасе. Как у нас принято, я выйду замуж за  разведчика-легала и стану жить с ним за границей. По гаданию Алексея, мой муж изменит Родине, а меня все будут презирать.

- Так не выходи замуж за разведчика! Делов-то, - попыталась утешить Лену Таня.

- Ты не понимаешь. Меня уговорят и заставят. Но получается, что это произойдёт только через пять лет. Но тогда Алексей кое-что скрыл. Я, наверное, эти пять лет буду в разгуле. Не так ли, Веденин?

Алексей молча отвернулся.

- Значит, я права, - засмеялась Лена и повела плечами. - Нагуляюсь за эти пять лет так, как пятеро не смогут.

Когда Алексей и Татьяна вернулись в её квартиру, она сбросила с себя всю одежду и осталась в одной комбинации макового цвета.

- Можно я так буду сегодня ходить по комнатам, - доверчиво спросила она Алексея. - Я хочу, чтобы ты пожирал моё тело своими глазищами, поскольку твоя Плоть ко мне неравнодушна.

Алексей лишь развёл руками.

Когда он возлюбил её один раз, Татьяна рассмеялась от счастья:

- Я загадала сегодня утром, если ты вечером снова возьмёшь меня, у меня родится сын.

Алексей молча погрозил кулаком потолку.

- Грозишь Ничто, - догадалась Таня, - а я ему благодарна.

- Этот Ничто, видимо, не уверен до конца, что я создам всеведение. Поэтому пытается генетически разделить меня на части через моих сыновей.

- Я назову сына Алексеем, - размечталась вслух Татьяна.

- Первым у меня будет Дмитрий от Ирины, - начал считать Веденин, -затем Алесей Первый от Альбины, далее Алексей Второй от тебя. Но мы не знаем, этого ли хочет Ничто: ведь ещё никто не родился.

- Позвони отсюда своей жене Ирине, - предложила Татьяна. - Скажи номер, и я закажу разговор с Москвой. Затем позвони Альбине.

- Они сразу обо всём догадаются, - заметил Алексей. - Так поздно я могу звонить только с частной квартиры.

- Так скажи, что звонишь от дочери начмеда госпиталя, которая в их отсутствие взяла над тобой шефство.

Ирина очень обрадовалась его звонку:

- А у меня сегодня была твоя мать. Мои родители передают тебе привет. Мне осталось две-три недели до роддома.

- В начале недели я вернусь из госпиталя в часть и буду ждать твоей телеграммы.

Если Ирина сознательно не поинтересовалась, откуда Алексей звонит, то Альбина сразу спросила об этом:

- У тебя новая опекунша? Ты умеешь устраиваться.

- Ничто совсем заездил меня, - сказал Веденин извиняющимся голосом. - Он пытается, чтобы маленьких Ведениных стало как можно больше. Одна надежда, что каждому из них он принесёт особое большое счастье.

- Дмитрий, Алексей, - начала перечислять Альбина. - А как будут звать третьего?

- Алексей Второй.

- Значит, скоро может появиться и Алексей Третий.

- Не знаю. Не хотелось бы.

- Ты, конечно, надел свой костюм и покорил её сразу.

- Я покорил её в пропахшей нечистотами форме.

- Она что извращенка? - насторожилась Альбина.

Татьяна вырвала у Алексея трубку:

- Привет, Альбина. Меня зовут Таня. Алексей - потрясающий мужчина. Я видела твои фотографии - ты красавица. А я так себе: тонкий нос, толстые губы. Я сама совратила его. Он очень сопротивлялся, но Ничто его заставил мне подчиниться. Когда ты приедешь в Каунас, очень хочу с тобой встретиться. Ты не думай, я  не болтушка, просто хочу тебе сообщить все новости. Передаю трубку нашему… ловеласу.

- Поздравляю тебя, - сказала Альбина Алексею, услышав в трубке его дыхание. - Ирине сообщил о Татьяне?

- Ещё нет.

- И не говори, пока Ирина не родит. Её сейчас нельзя волновать. Я была у неё на днях. Никаких отклонений нет. И у меня все в порядке. Давай прощаться. Целую тебя в губы, к которым сейчас прилипнет твоя Татьяна. Но я тебя не ревную. Ведь у меня родится Алексей Первый.

- Я никогда не была такой счастливой, - сказала Татьяна, когда Алексей завершил разговор с Альбиной. - Я так боялась первого полового контакта с мужчиной, потому что думала, что мне будет очень больно и противно. Но дело даже не в этом. Ещё ни с кем я не вела таких умных разговоров, когда одновременно хочется слушать и говорить до бесконечности. Даже когда мы оба молчим, такое чувство, что наши головы продолжают общаться друг с другом.

 

20.

Во вторник Веденин по его просьбе был выписан из госпиталя и оказался в части. Уже формировались и направлялись в поле первые геодезические команды. Узнав о появлении Веденина, капитан Валерьянов упросил командира части передать хорошо подготовленного к работе солдата в его группу. В результате уже в среду Алексей трясся в военном автофургоне по направлению к балтийскому побережью.

Сигнал стоял на косе, далеко уходящей в море. Он был относительно низок - примерно пятнадцать метров. Ближайшее  селение - рыболовецкий совхоз - находилось на расстоянии десяти километров. Солдаты установили палатку, капитан выставил теодолитом направление на геовышку своего основного базирования, и Веденин остался совершенно один. Его окружало небо, море и песок. Алексей записал в тетради:

- Первого мая остался один. Сплю в спальном мешке, лежащем на деревянных ящиках. Солнце светит, но урывками. Полярная звезда также видна лишь периодами. При такой погоде придётся здесь находиться месяц.

Веденин понял тактику капитана Валерьянова. Раскидав трёх солдат по трём точкам вокруг своей базы, он имел больше шансов даже при неустойчивой погоде быстрее снять необходимый круг данных. Алексей углубился в теоретическую физику, но иногда перечитывал некоторые главы подаренной Татьяной книги об особенностях труда писателя.

Дни шли за днями. Ночью он выставлял фонарь, а днём пытался пускать солнечные зайчики по направлению сигнала Валерьянова.

Девятого мая к сигналу подъехала черная «Волга». Алексей как раз находился на верхней площадке. Он не успел опомниться,  как из машины двое мужчин выгрузили наполненный чем-то брезентовый мешок и несколько картонных коробов. Затем на песок встала женщина в светлом платке, оливковом пальто и чёрных очках. Она заглянула в палатку, потом посмотрела вверх и увидела Веденина.

- Спускайтесь вниз! - услышал он голос Лены.

Алексей пожалел, что не брился с момента появления на песчаной косе.

Двое мужчин, одетых в серые плащи и шляпы, со скрытой усмешкой внимательно разглядывали Веденина.

- Солдата что ли никогда не видели?! - набросилась на них Лена. - Можете уезжать!

Когда «Волга» отъехала, Лена сняла очки и Алексей увидел строгие, серьёзные глаза, которые, казалось,  не способны были принять от него каких-либо возражений.

- Когда вы ушли тогда, - сказала Лена, - я проплакала три дня из-за вашего гадания. У меня случилась ужасная истерика. А отцу я сказала, что хочу вас видеть. Он установил ваше местопребывание, и теперь я здесь. Пробуду у вас три дня. За три дня слёз - три дня свиданий. Не волнуйтесь, не соблазнять вас приехала, а просто говорить и говорить. Ваши мысли меня завораживают.

- Милости прошу, - сказал Алексей. - Я рад, что вы здесь.

Они развели костёр из собранных Алексеем коряг и сварили суп из тушёнки и картошки, которые привезла Лена. Другие консервы просто открывали, и Алексей почувствовал, что живот его начинает оживать после периода сухой пищи и горячего чая.

 - В какой мере можно верить вашему гаданию? - спросила Лена.

- Не знаю. Мне самому очень бы хотелось, чтобы у вас всегда всё было в порядке.

- Так перегадайте! - не поймёшь, то ли попросила, то ли потребовала Лена. Её карие жесткие глаза, вроде бы, требовали, приказывали, а улыбающиеся губы явно просили.

- Не могу! Это бесполезно! Второе, как и любое последующее гадание, заведомо считается неверным.

- Я очень мнительная, - расстроилась Лена. - Теперь всю жизнь буду думать о вашем гадании и, конечно, о вас. Вам от меня теперь легко не отвертеться.

- Я осознаю свою глубокую вину, - в свою очередь очень расстроился Алексей. - Поколотите меня, и вам станет легче. Я не имел никакого права гадать вам.

- А чем вас буду бить?  - шутя, заинтересовалась Лена. - Не рукой же.

Алексей молча снял солдатский ремень и подал Лене:

- Удар пряжкой более существенный. Рекомендую ударять ею.

Лена сильно размахнулась ремнём, но так, чтобы пряжка пролетела мимо Веденина. Однако, неожиданно для неё он мгновенно шагнул вперёд, и пряжка попала в голову. Алексей невольно прижал левую руку к ударенному месту над ухом, и Лена увидела, как между пальцами заструилась кровь.

- Я же не хотела! - закричала она. - Ты сам встал под удар.

 - Спасибо за науку, - поблагодарил Алексей. - Постараюсь больше никому и никогда не гадать.

У Алексея не было в палатке ни бинтов, ни йода, и Лена предложила порвать её ночную сорочку, но Веденин отказался. Он подошёл к морю и стал промывать рану морской водой. Кровь, действительно, быстро остановилась.

- Чем больше узнаю тебя, - сказала Лена, - тем сильнее уважаю. Мне бы такого мужа, а не будущего изменника Родины.

- Но и я изменник, - не мог не обратить на это Ленино внимание Алексей. – Всеведение, которое хочу создать, антимарксистское по своей сути. Делить людей на классы не только бесчеловечно, но и антинаучно.

- Если бы тебя услышал мой отец, то, наверное, дал бы делу ход.

- Так скажи ему и отомстишь за гадание!

- Я уже пряжкой отомстила. Мне этого вполне достаточно, да и тебе, наверное. Кроме того, считаю тебя другом, а друга не предают.

- Предавать вообще никого нельзя, не только друзей.

- Это верно. Даже если перестанешь быть моим другом, тебя не предам.

- Скажи, - спросил Алексей, - почему я, словно магнит, притягиваю к себе умных и сильных женщин?

- С тобой ощущаешь собственную жизнь полнокровной.

Когда они ложились на ночь, Лена предложила вместе спать в  её двуспальном мешке:

- Я боюсь спать одна в мешке. Если мы уснём по отдельности, то меня могут похитить, или нападёт кто. Я специально достала такой мешок.

- Здесь кроме патруля пограничников никто никогда не бывает, даже в летний сезон.

- Вот пограничники и пристанут. Спасибо, что предупредил. Разве я некрасива? На меня многие могут позариться. Или не так?

- Ты, действительно, красива. Хорошо, ляжем вместе, чтобы не рисковать.

Лена мгновенно уснула, а Алексей вначале думал об Ирине, желая ей легко родить их общего сына, тоже самое потом пожелал Альбине. Затем Алексей пожалел Татьяну, и удручился тем, что она не приехала с Леной.

Лена проснулась в середине ночи от дождя. Крупные капли били по брезенту, создавая какой-то вибрирующий шум. В отличие от Татьяны у Лены уже было несколько мужчин, и ей даже пришлось делать аборт. Она сознательно не касалась Алексея, думая, что он сам начнёт ласкать её, но этого не произошло. С Ведениным было очень интересно. Его взгляды в силу их широты были не просто смелыми, а как бы вне привычных представлений. Он словно бы с другой планеты. И она хотела лучше понять его не только в качестве умного человека, но и как мужчину.

Гадание Веденина позволило Лене взглянуть на себя, свою жизнь во всём возможном объёме. Конечно, она выродок коммунистической системы, но зато свой, советский выродок, тогда как солдат-москвич был выродком от духа. Соединить с ним судьбу, значит, начать исправляться в его сторону, чего Лена совершенно не хотела. Если она  была акула, то он был тигр, они обитали в разных душевных сферах, и их контакт должен быть скоротечным. Нужно было соблазнить его, чтобы доказать Татьяне свою большую значимость, но не более того.

Лена захотела положить руку на низ живота Веденина, чтобы возбудить его, но рядом с ней никого не оказалось. Она зажгла фонарик, по совету отца взятый из дома, - в палатке кроме нее никого не было. Лена, улыбаясь, поняла, что Веденин сбежал от неё на сигнал, где сейчас лежит наверху, накрывшись от дождя плащ-палаткой. Быстро одевшись и накинув на себя прозрачный плащ с капюшоном, она полезла по мокрым ступеням геовышки. Приподняв прорезиненную ткань, Лена осветила лицо Алексея фонариком:

- Я и не знала, Алексей, что ты меня так сильно боишься. Я кто, падшая?! А все твои подруги ангелоподобные?!

Они спустились вниз, и голыми легли в Ленин обширный спальный мешок. Лена почувствовала, как от Алексея исходит какой-то жар, сразу проникающий во внутренние части её тела. Ещё никогда Лене не было так хорошо с мужчиной. Она не просто стала благодарна Веденину, она вдруг захотела нести ему только добро.

- Я ничего не скажу Татьяне, - пообещала Лена. - И вообще никому. Я украла у твоих подруг этот день и присвою ещё несколько дней. Ты не возражаешь?

Спустя неделю Лена уехала.

Ирина очень легко родила мальчика в ту ночь, когда Алексей овладел Леной. Даже минуты совпали. Входя в Лену, Алексей как бы выталкивал своего ребёнка из Ирины, помогая её потугам. Но об этом знал лишь Ничто. Только через тридцать лет Веденин математически безукоризненно докажет закон равенства действия и противодействия в духе и поймёт, что Ничто через зло Лены обеспечил благополучные роды Ирины.

- Спасибо тебе, Алексей, и спасибо тебе, Ничто, - мысленно произнесла слова благодарности Ирина. - Без вас у меня не было бы моего Димочки.

Через несколько дней уже из дома Ирина отправила телеграмму командиру веденинской воинской части с просьбой о предоставлении ему отпуска. Спустя три дня ответ полковника Туркина вызвал у неё слёзы:

- В связи со служебной командировкой Веденина краткосрочный отпуск не может быть предоставлен.

 

21.

Отец Лены полковник КГБ Олег Геннадьевич Курьянов в душе считал себя палачом литовского народа. Борясь с буржуазным литовским национализмом, он отправил в Сибирь не одну сотню людей. По сравнению с его иезуитскими методами ловли инакомыслящих шалости дочери палача казались самому палачу всего лишь детскими забавами.

Курьянова удивило поведение Лены после недельных игр с каким-то солдатом-москвичём. Дочь стала тихой и молчаливой. Её больше не интересовали ни западная музыка, ни мужской пол. Она начала читать Гегеля и Фейербаха, даже попросила передавать ей конфискованные на таможне книги современных зарубежных философов. Перемена была разительна и в чём-то обрадовала Курьянова. Следовало переговорить как-нибудь с этим рядовым. Вот только нужно побыстрее разделаться с неким литовцем по имени Казимир.

Полковник Курьянов узнал, что среди литовских националистов возникла прекрасная легенда о каком-то русском солдате, отказавшемся участвовать в расстреле трёх осуждённых литовцев. Анализ агентурных данных показал, что все источники слуха ведут к Казимиру. Однако, Казимир полностью  всё отрицал.

- Ты попал между молотом и наковальней, - попытался объяснить Казимиру создавшуюся ситуацию сам Курьянов. - Если никакого солдата не было, то, следовательно, ты сознательно сеешь вражду между литовским и русским народами, рассказывая выдуманную тобой историю. За антисоветскую пропаганду тебя ждёт тюремный срок и не малый. Если же ты, в самом деле, знаешь такого солдата и его знакомых, то, не сообщая о них, занимаешься укрывательством антисоветских элементов. При таком варианте тебя опять-таки ожидают сибирские лагеря. Чтобы не попасть под удар красного молота, тебе достаточно рассказать о том, где найти солдата и его друзей.

          - Поищи у меня в заду, - презрительно сказал Казимир.

          Курьянов спокойно встал и, выходя из комнаты, приказал помощнику:

          - Выполните его просьбу.

          На следующий день Курьянов решил познакомиться с рядовым, так изменившим суть его дочери, и заодно по дороге закопать в балтийском песке тело непокорного умершего ночью от сердечного приступа литовца.

          Веденин увидел с сигнала курьяновскую «Волгу» задолго до того, как машина подъехала к его палатке. Сперва он решил, что снова появится Лена, но вылезло трое мужчин, двоих из которых Алексей уже знал, а третий, следовательно, был Ленин отец.

          - Я не могу спуститься  сейчас вниз, пока солнце не закрыли облака, - крикнул им Алексей. - Я должен корректировать положение зеркала, чтобы, несмотря на движение солнца, отражённый луч шел в необходимом направлении. Подымайтесь сами сюда наверх.

          - Вы долго будете ещё работать? - спросил Курьянов, которому совсем не хотелось карабкаться на геовышку.

          - Около получаса.

          - Тогда мы подождём вас.

          Место было совершенно безлюдное, и, чтобы не терять время на обратном пути, полковник велел своим подчинённым вырыть могилу поближе к морю, где песок уже на глубине метра был всегда мокрым.

          - Но он увидит! - шепнул один из курьяновских помощников.

          - Скажу, что зарыли собаку.

          Веденин вначале недоумевал, почему двое мужчин начали копать яму недалеко  от его палатки, но потом сообразил, что офицеры решили избавиться от какого-то лишнего мусора.

          Кагэбисты затем вытащили из багажника автомашины довольно объёмный свёрток из белой ткани и закопали его в отрытое углубление.

          Солнце полностью закрыла облачность, и Веденин спустился вниз.

          - Я закончил не только военный институт, но и психологический факультет, - начал беседу с Алексеем Олег Геннадьевич. - И мне очень интересно, какое психологическое воздействие вы оказали на мою дочь, если она из взбалмошной, безрассудной барышни вдруг превратилась в само смирение. Я хочу, чтобы вы поделились со мной столь ценным опытом.

          - У вашей дочери очень живой ум,  который  никогда не был по-настоящему загружен. Мы  говорили о серьёзных проблемах бытия, вселенной, и её рассудок получил сильный толчок к стремлению саморазвития и самораскрытия. А такой процесс не плодотворен без смирения.

          Курьянов считал, что понимает людей, их характер и возможное поведение буквально через несколько фраз собеседника. Веденин сразу стал ему полностью ясен: перед ним стоял романтик с естественнонаучным уклоном. Романтики-гуманитарии были опасны, но не романтики-естественники.

          Олег Геннадьевич передал Веденину сумку с продуктами:

          - Это от Лены.

          При отъезде Курьянов показал Алексею на могилу Казимира:

          - Овчарку, которую мы закопали, звали Рекс. Она умерла от старости.

 Ночью Алексею приснился Ничто, который сказал:

          - Отрой могилу и посмотри, что там лежит!

          Когда Веденин разрезал ножом простыню, то увидел мертвое лицо с удивительно знакомыми чертами. Несколько секунд он размышлял, кто это, пока не вспомнил:

          - Казимир!

          Алексей снова зарыл труп и лёг в палатке в спальный мешок: его сильно знобило. К вечеру поднялась температура и начался кашель с рвотой. Ночью жар усилился.

          - Нужно предупредить Альбину! - шептал он в беспамятстве.- Иначе её убьют.

          Веденина случайно спас наряд пограничников, обходивших побережье. Его отвезли в ближайшую районную больницу. Через десять дней уже здорового его оттуда забрал капитан Валерьянов. Алексей снова оказался в одиночестве у геовышки уже в Калининградской области. Также шумело море, но перед глазами Веденина стояла могила с телом Казимира.

          Рыбацкий поселок был в двух километрах от сигнала, и в первый же день, оставшись один, Алексей позвонил вечером Ирине.

          - У тебя родился сын Дмитрий! - радостно закричала она. - С ним и со мной всё в порядке. А как ты?

          Веденин вкратце рассказал свою жизнь, а в конце, сожалея, добавил:

          - Меня точно не отпустят до осени в Москву. Капитан Валерьянов хочет поступить в академию и работает, как вол. Командир дал ему обширное задание как наказ для поступления в академию…

          Прошу тебя, позвони Альбине, и пусть её отец срочно приедет ко мне. Есть дело, которое не терпит отлагательства. Это очень и очень важно.

          Ирина насупилась:

          - Не пойму, что ты опять задумал. Но твою просьбу ей передам.

          - Не ревнуй, - попросил Алексей.

          - Ревновать Дон Жуана - себе дороже, - ответила Ирина.

          - Пусть мой сын крепко поцелует тебя за меня, - сказал Алексей.

          - Он так целует меня за грудь, - рассмеялась Ирина, - что иногда мне кажется, что это ты.

          Они расстались в разговоре на добрых нотах, что для Алексея было чрезвычайно важно.

          Антанас появился вечером следующего дня. Они крепко обнялись, как добрые друзья.

          - Ты водки привёз? - сразу спросил Алексей.

          - И не одну.

          - Есть серьёзный разговор, но вначале нужно крепко выпить.

          После того, как Алексей почувствовал, что Антанас достаточно расслабился, он решил ввести отца Альбины в курс событий:

          - Я попал на губу, нас вывезли на работы в центр Каунаса, захотелось выпить, и я сказал первому встречному литовцу, что сижу на губе за то, что отказался стрелять в трёх приговорённых к смерти литовцев.

          - Ну, ты даёшь! - только и сказал Антанас.

          - Литовца звали Казимир. Он привёл меня на сборище националистов и сообщил им, за что я сижу. Их было человек двадцать. Среди них находилась Альбина. Так мы познакомились.

          - Ну, она даёт! - проговорил отец Альбины.

          - Дальше ты всё знаешь. Но две недели назад кэгэбисты закопали мёртвого Казимира около моей палатки на большой песчаной косе. Я случайно видел.

          - Ну, они дают, - начал Антанас и вдруг со всей силы стукнул кулаком по бревну, на котором они сидели.

          - Альбине, скорее всего, грозит опасность! - сделал вывод Алексей. - По-видимому, опросили многих из тех, кто присутствовал на сходке. Её уберегло то, что она перевелась учиться в Москву. Только Казимир знал адрес Альбины, поскольку через неё передал мне самогон, но не выдал её, предпочтя смерть. На его могиле нужно поставить гигантский валун в качестве памятника…

          Альбина сдаст сессию в июне, а рожать ей в июле. Может, ей не приезжать в Каунас на лето, как ты хотел, а родить в Москве? Хотя, с другой стороны, в твоём доме, если её лишить контактов с прежними друзьями, она будет тоже в безопасности.

          Само дело ведёт лично руководитель каунасского КГБ полковник Курьянов. Он очень умён. Я спал с его дочерью, и он приезжал посмотреть на меня. Заодно он закопал труп Казимира.

          - А с кем ты не спал? - спросил добродушно Антанас.

          - Я всё сообщил тебе, чтобы ты понял, как образовались жизненные узелки паутины, в которую могут поймать нас.

          - Я знаю Олега Курьянова, - сказал Антанас. - Он, действительно, умён. И сейчас ищет в первую очередь тебя. Казимир тогда на сходке не сказал, что ты с губы: иначе тебя давно бы уже нашли. Кого-то с этой сходки возят теперь по всем каунасским воинским частям, чтобы узнали тебя в лицо. Тебя самого, Алёша, следует выручать.

          - Мне лично ничего не сделают, - ответил Алексей. - Шутка остаётся шуткой, даже залитая кровью. Если меня найдут, плохо то, что они захотят, чтобы я стал свидетелем на суде по поводу этой националистической сходки.

          - Когда ты вернёшься в свою часть,- решил Антанас, - я договорюсь с командиром части о бесплатной поставке мяса и свинины из моего колхоза за одного солдата, который станет скотником или свинарём, прикомандированным к колхозу.

          - А как ты объяснишь, что тебе нужен именно я?

          - Думаю, он даже не спросит… Более того, договорюсь, что заберу тебя прямо с твоих геодезических работ.

          Всё лето, сентябрь и октябрь Веденин был  в поле, трудясь в команде капитана Валерьянова. Капитан хотел дать двойной план, и все работали, не покладая рук. Алексей объездил дюжину геовышек, на которых   из-за хорошей погоды съёмки завершались за два-три дня.

          Как-то Веденин сказал Валерьянову:

          - В армии из воинских частей в академию посылают не тех офицеров, кто на самом деле тянет воз, как вы, а таких, которые в силу несобранности или лени мешают его тянуть. Если полковник Туркин направит вас в академию, то кто будет перевыполнять план в следующем году?

          - Он обещал и сдержит слово.

          - Командир не сможет сдержать слово, поскольку тем самым пойдёт против армейского принципа: генералом может стать только сын генерала, а другие должны лишь хорошо служить. Вы же сами постоянно видите, чем выше армейский чин, тем меньше размер головы его владельца.  Неправильный кадровый отбор всё более и более понижает боеспособность.

          - Как же мне быть? - спросил капитан, всё время нервничающий из-за того, что по возрасту он мог поступать в военную академию только последний раз.

          -  Потерять все собранные за полевой сезон геодезические данные, - предложил Веденин, - и найти их только тогда, когда командир подпишет все документы и выдаст вам вместе с проездным билетом.

          - Он меня в бараний рог согнёт!

          - Не согнёт. Туркин не заинтересован в скандале. Вначале накричит на вас, потом посмеётся, затем всё подпишет, да ещё благодарить будет.

          - Я не такой смелый, - с сожалением констатировал капитан.- До смерти боюсь начальства.

          - Вам гробят карьеру, а вы боитесь. Чем майором выходить на пенсию через двадцать лет, лучше сейчас демобилизоваться и найти своё место в гражданской жизни.

          Результатом разговора Веденина с Валерьяновым стало резкое снижение темпа работ и утаивание капитаном  от командира полных серий данных. Он хотел теперь сам привезти их в часть, а не пересылать сразу же с нарочным.

          В июле Альбина родила мальчика и назвала его Алексеем. В свидетельстве о рождении она указала полные данные Веденина. Она хотела, чтобы, когда сыну исполнится шестнадцать лет, он взял русскую фамилию отца, поскольку на 50% был русским, а литовцем только на 25%. Это было, по её мнению, совершенно справедливо.

          Альбина не захотела ехать в Каунас, чтобы не отвлекать отца от самых напряженных летних работ. Кроме того, она с его слов знала, что Веденин до осени будет на полевых занятиях.

          Ирина очень помогла Альбине в первые недели после родов. Они ещё больше подружились.

          - Мы веденинский гарем, - шутила Ирина. - Я жена старшая, ты младшая.

          Забота Ирины об Альбине позволила последней продолжить учебу с сентября на журфаке.

          Алексей был горд, что у него родились два сына. Он отчётливо понимал, что его жизнь есть явное попирание коммунистической морали, которую он ненавидел. На веденинское счастье женщины, которые его любили, были в той же степени прямодушны. Ни Ирина, ни Альбина ни о чем не жалели.

 

22.

          Ситуация с Татьяной Лютиковой не была ясна Алексею. Он не писал ей, да и она не пыталась связаться с ним. Их объединяла наивная вера в то, что Ничто все устроит в лучшую сторону.

          Подполковник Сергей Иванович Лютиков, начмед военного госпиталя, узнал о беременности дочери только в октябре, когда Татьяна уже шестой месяц вынашивала дитя. Он не стал ей устраивать допрос с пристрастием, а просто спросил:

          - Скажи, кто отец твоего ребёнка, чтобы я мог эффективно помочь тебе?

          - Мне  не нужна помощь, - поморщилась Татьяна.

          - Однако, ведь сама знаешь, что когда родишь, то тебе потребуется помощь многих.

          - Ты прав, - равнодушно согласилась Татьяна.

          Меланхолический тон дочери не понравился Лютикову:

          - Тебя случайно не изнасиловали? Те, кто любят друг друга, не скрываются от окружающих.

          - Меня не изнасиловали, я сама упросила… так мне захотелось.

          - Это солдат Веденин! - догадался Лютиков, сопоставив сроки беременности и события в жизни дочери.

 По последовавшему молчанию Татьяны подполковник понял, что попал в точку.

          - Выходит, я сам виноват, что привёл его в дом.

          - Виновата я, но ни о чём не жалею.

          - Ты осознаёшь, что претензии к женатому солдату с нашей стороны бесполезны?

          - Да!

          - Чего же ты хочешь? - голос Лютикова стал каким-то надтреснутым. - В дальнейшем тебе трудно будет выйти замуж. Мало кто из мужчин готов жениться на молодой женщине с наброском.

          - С наброском? - переспросила Татьяна. - То есть с чужим ребёнком? Но я не собираюсь замуж. Мне нужен только Веденин и больше никто.

          - Но он женат!

          - Ну и пусть.

          - На что ты надеешься?

          - На бога.

          - Но бога нет.

          - Бог - это не вне, а внутри.

          - Тебя Веденин за три дня научил таким штучкам?! Тогда всё ясно. Он просто психологически своими умными разговорами закабалил тебя. С такими взглядами не построишь коммунизм.

          - Папа, ты же не на трибуне. Я просто люблю его, а для любви моральные догматы общественной жизни есть всего лишь цепи, разбивая которые, ещё сильнее любишь избранника.

          - Так ты хочешь сознательно стать матерью-одиночкой с монашеским уклоном?! - заводясь и тут же одновременно через волю сдерживаясь, проговорил начмед.

          - Именно так. Я не желаю участвовать в пресловутой гонке построения коммунизма.

          - Значит, Веденин - антисоветчик, - развил по-своему мысль дочери Лютиков. - Какую же свинью он мне подложил. Он не только испоганил твоё тело, но и разложил разум.

          - Он не испоганил меня, а дал счастье моему телу, душе и духу.

          - Хоть стой, хоть падай, - возмутился Сергей Иванович, - такое впечатление, что не я тебя породил.

          - Ты хороший, - попыталась успокоить отца Татьяна, - но я стала через Алексея сразу другой, более умной. У меня появилась цель - обессмертить дух.

          - Больше не могу говорить с тобой, - махнул рукой начмед,- я про одно, ты про другое. Но голову ему попытаюсь намылить.

          - Тогда передавай ему от меня большой привет и скажи, что люблю его и жду от него ребёнка.

          -Так он не знает о твоей беременности?! Ты ему ещё не писала?!

          В ответ Татьяна закрыла лицо руками и, рыдая, выскочила из комнаты.

          Подполковник Лютиков довольно быстро установил местонахождение Веденина и вначале решил поехать к нему один, но затем сообразил, что чем бы не закончилась поездка: мордобитием или лобзанием, она сама по себе без присутствия Тани фактически бессмысленна. Молодёжи нужно было через личный контакт определиться окончательно и снять все возникшие вопросы.

           До лесного геосигнала, у которого расположился Веденин, было от Каунаса по карте примерно сто пятьдесят километров по прямой, однако, из-за того, что приходилось  почти двадцать километров ехать по размытым осенними дождями грунтовым дорогам, отец с дочерью добрались на госпитальном газике до веденинской палатки лишь через половину дня.

          Они приехали в обеденное время, но Алексея нигде не было. В палатке на импровизированном столе из брёвен лежало несколько листиков с его записями. Татьяна взглянула на верхнюю страницу, по которой бежали в ровных строках красивые, почти каллиграфические буквы:

          "Сегодня у меня день рождения. Соберу последние уже сморщенные грибы и устрою пир".

          - Он ушёл за грибами, - сказала отцу Татьяна. - Сегодня у него день рождения.

          Начмед развёл костёр, и они стали готовить праздничный ужин. Алексей вышел из леса промокший и продрогший, зато грибов он собрал два полных целлофановых пакета.

          Увидев Татьяну, Веденин оторопел, а потом бросился к ней и, целуя, подхватил на руки:

          - Ты потяжелела, Танечка.

          - Это пальто так висит, - с огромным удовольствием пошутила она, поняв, что Алексей сразу ощутил её беременность через слегка располневшие формы. - Меня к тебе отец привёз.

          Не отпуская Таню от себя, Веденин повернулся к начмеду:

          - Здравия желаю, товарищ подполковник!

           У Сергея Ивановича радостно забилось сердце, когда он увидел, что эти двое безмерно любят друг друга. Только из-за данной минуты стоило приехать сюда вместе с дочерью.

           Хотя в ужине участвовали трое, пил водку только Алексей: Татьяне было нельзя, а начмед хотел до темноты выехать на шоссе, чтобы сегодня же вернуться в город.

          - Я хочу остаться здесь на неделю, а потом заберёшь меня, - попросила Таня отца.

          - Холодно же и мокро. Тебе нельзя простужаться, болезнь скажется на ребёнке.

          - В спальном мешке не холодно, а днём буду двигаться - не замёрзну.

          У Лютикова глаза полезли на лоб, когда он узнал, что в мае у Веденина родился сын от жены, а в июле - от литовки Альбины из Каунаса.

          - Ты гарем развел, - заорал начмед, - тебя нужно посадить в тюрьму.

          - А почему не кастрировать? - насмешливо спросил  Алексей, и Лютиков вдруг понял, что ничего с Ведениным сделать нельзя. Его либо нужно принимать именно таким, каким он был, либо вообще не иметь с ним дела. Последнее исключалось из-за любви Тани, и, следовательно, ругаться с Алексеем было достаточно глупо.

          Лютиков встал и объявил:

          - Оставайтесь и милуйтесь, а я поехал.

          - Посидите с нами ещё один час, чтобы успокоиться, а то врежетесь в дерево из-за переживаний, - предложил Веденин. - А ещё лучше выпейте со мной вместе, а в путь отправитесь завтра утром.

          Начмед минуту поразмышлял, в конце концов, завтра он мог приехать сразу в госпиталь, и налил себе  полную кружку водки.

          - За вашего внука, - поднял свою кружку Алексей, - за моего и Таниного сына.

          - За это выпью. Только откуда уверенность, что будет сын, а не дочь.

          Татьяна и Алексей переглянулись, словно заговорщики.

          - Мы так верим, - сказала Татьяна.

          Лютиков накачал себя водкой под завязку и сразу лёг спать в газике, чтобы утром пораньше встать, а Алексей и Татьяна почти полночи сидели у костра и говорили, говорили…

          Уже в спальном мешке Веденин очень нежно кончиками пальцев ощупал, лаская, Татьянин округлившийся живот:

          - Я не видел живота при беременности ни у Иры, ни у Альбины… Очень чувственное впечатление.

          - Следовательно, - пошутила Татьяна, - твоя третья жена подарила тебе в день рождения особое впечатление.

          - Хочу признаться тебе в одном неблаговидном поступке, который совершил. Но ты должна дать слово, что во-первых, из-за него не уедешь завтра с отцом, а, во-вторых, постараешься не очень расстраиваться и всё быстро забыть.

          - Да знаю я о твоём поступке, - не захотела Татьяна портить разборкой счастливые часы. - По глазам Лены догадалась, и давила на неё до тех пор, пока она не рассказала о вашей майской неделе на взморье. Поэтому  долго не пыталась свидеться с тобой.

          - Может, действительно, мне кастрироваться, как великий христианский богослов Ориген? - задумался вслух Алексей. - И я сразу стану соответствовать коммунистической морали.

          - Не пугай так меня, - попросила Татьяна. - Бог дал тебе сыновей  Дмитрия, Алексея Первого и даст Алексея Второго, чтобы ты, создав всеведение, обучил их. Кстати, оба Алексея от девственниц, и у них, следовательно, особое назначение.

          - Ты веришь в Ничто даже больше, чем я, - радостно заметил Веденин.

          - Я верю в него через любовь к тебе, что усиливает чувство, а ты обращён к Ничто как бы один, тебе труднее.

          Алексей согласился:

          - Да, настоящая любовь, как линза, фокусирует нужное и значимое.

          - Что вы решили? - спросил начмед Алексея и дочь утром перед самым своим отъездом.

          - Татьяна попытается сдать сессию досрочно, после родов возьмёт академический отпуск, а после моей демобилизации переведётся на учёбу в Москву.

          Сергей Иванович был удовлетворён, и даже оставил Веденину канистру с бензином для облегчения зажигания костра из мокрого сухостоя:

          - Заберу канистру, когда вернусь за Таней.

          В их последнюю ночь Татьяна, смущаясь, спросила:

          - А почему ты меня предпочёл Лене?… Извини, что сейчас вру в вопросе, лучше спрошу, как думаю: "Кто из нас лучше в постели: я или она?"

          - Ты! Дело в том, что Лена берёт, а ты отдаёшь. Лена, конечно, может отдать часть себя, но ровно столько, чтобы получить взамен явно больше. В этом смысле она активнее тебя, потому что знает, чего хочет. Ты же бесконечно отдаёшь всю себя и от того бесконечно получаешь, но уже не только от меня, а от всей вселенной, и это море чувств снова возвращается мне. Мы даже можем умереть от такой цепной реакции роста наслаждений.

          Таня стала нежно целовать глаза Алексея, чтобы доказать ему и себе, что она не менее активна, чем Лена. Наконец, она осмелилась задать другой важный для неё вопрос:

          - Ирина, Альбина и я. Кого ты предпочел бы в постели?

          - Ирина  - гигантская глыба духа. Когда мы нежим друг друга, наши духовные тела умножаются друг от друга на всю планету. Если я потеряю её, мой дух не создаст всеведение.

          У Альбины настолько сильное душевное тело, что она одна способна воевать со всем миром. Наши души вначале рубятся на саблях, а затем страстно сливаются. Без неё не разовьётся моя воля до такого уровня, чтобы удержать за собой всеведение.

          Ты, Танечка, есть сама нежность. Твоё тело наиболее ласковое, у тебя не лоно, а источник бесконечного наслаждения. Ты самая женственная на свете. У тебя можно вызвать оргазм одним касанием или часом изнуряющего труда. Твоё тело само подстраивается под ситуацию.

          - Хорошо, я сейчас подстроюсь, - проворковала Татьяна, и своими пальцами, касание которых походило на пух, вызвала у Веденина безмерное  по сладости ощущение.

          Начмед Лютиков был родом из Кисловодска и мечтал завершить воинскую службу в Москве. Его уже планировали через год на должность командира рижского военного госпиталя, потом можно было выкарабкаться по служебной лестнице и в Москву. То, что Веденин явился сильным стимулом для первичной переброски в Москву дочери, вполне устраивало  Сергея Ивановича, но за парнем нужен был глаз и глаз. Их следовало привязать к друг другу намертво. Для подготовки зимних общевойсковых учений в каунасском гарнизоне Лютиков вытребовал у полковника Туркина его солдата Веденина. При этом срочность дела даже доказывалась тем, что начмед брал на себя доставку на госпитальной машине одного солдата в поле,  а  Веденина прямо в госпиталь, минуя часть.

          - Без него мы не развернём в срок наглядную агитацию, необходимую к учениям, - доказывал начмед, - у него - талант делать простые и ясные схемы сложных построений.

          - Здесь один литовский колхоз хочет за мясо взять к себе  Веденина скотником. Он что и коров кормить умеет, и схемы рисовать?!- посмеялся Туркин. - Но в колхозе мне мясо дадут, а вы что?

          - Вам давно пора подлечиться. Проведём медосмотр и направим на юг на санаторное лечение.

          - Сейчас не могу, а зимой на юге делать нечего. Вот, если только в  следующий сентябрь, да в Сочи?!

          - Договорились!

          Когда Лютиков приехал за дочерью и Ведениным, он удивился постоянно счастливому лицу Татьяны: она вся светилась радостью, а её зелёные глаза стали блестяще изумрудными. Поэтому начмед повёз Алексея не в госпиталь, а к себе домой, решив дать им пару недель семейного счастья.

           Газик подскакивал на ухабах лесной дороги, и поэтому Алексей посадил Татьяну себе на колени, чтобы его тело служило ей своеобразным дополнительным амортизатором. Но когда они выехали на шоссе, Татьяна и не подумала слезать с веденинских колен.

          - Глупая, - добродушно подумал о дочери начмед, - ведь у парня все галифе мокрым будет.

          Дома их встретила улыбающаяся Нина Николаевна, проинструктированная мужем, как следует вести себя с московским Дон Жуаном. Вдруг она недоумённо увидела темное влажное пятно на солдатских брюках Веденина и сконфузилась. Этот юноша, действительно, был слишком активен в половом отношении.

          Алексей принял ванну и переоделся в свой гражданский костюм, который Таня хранила уже полгода. Хотя Нина Николаевна пыталась не смотреть в сторону москвича, но увидев его в гражданской одежде, поняла, что и она на месте дочери в тот роковой апрель поступила точно также.

          К удивлению начмеда Алексей отказался выпить даже рюмку.

          - Тепло, весело, хорошо, - зачем пить? - сказал Алексей.

          - Командир твоей части сообщил, что тебя хотел использовать скотником какой-то колхоз, - сказал Лютиков, -  еле тебя отбил.

          - Это Антанас, отец Альбины, сделал заказ, - улыбнулся Алексей. - Если вы, Сергей Иванович, даёте нам две недели, то не станете ли вы возражать, если мы поживём на вилле Антанаса? Татьяне будет полезно находиться в комфортных условиях на природе.

          - Позволь нам поехать?  - стремительно попросила отца жалобным голосом Татьяна, почувствовав, что он хочет отказать Алексею.

          Сергей Иванович взглянул на Нину Николаевну, она пожала плечами, дескать, решай сам.

          - А вы сможете там пожить с нами в субботу и воскресенье, - добавил Алексей, склоняя тем самым на свою сторону мать Татьяны.

          - Я не против, - тут же сказала Нина Николаевна. - Никогда не жила на литовских виллах.

          И начмед, скрепя сердце, согласился. Конечно, отношения Алексея с его женщинами и их родственниками казались Лютикову дикими, но жизненная игра почему-то шла именно по веденинским правилам.

           Алексей позвонил Антанасу и договорился, что тот утром заедет за ним и Татьяной.

          Нина Николаевна долго не могла уснуть, пытаясь разобраться в своём отношении к Веденину. Где-то в три часа ночи она услышала крик дочери в состоянии экстаза и женским сердцем позавидовала ей, и тут же за неё порадовалась.

          - Да, пусть этот Веденин хоть тысячу раз будет Дон Жуаном, - подумала она, - Танечка с ним счастлива, и это главное.

          Антанас не стал подыматься в квартиру, а просто посигналил, надеясь, что Веденин услышит. Алексей появился в окне и показал, что скоро спустятся. Таня Антанасу понравилась сразу. Конечно, Алексей не мог пропустить такую кралю, как и Альбину. Девушки были чем[О.Г.1] -то схожи: обе светловолосые с нежной розовой кожей. Но у Альбины глаза тёмно-синие, а у Татьяны  - зелёные. Он, Антанас, остался на старости лет бобылём, а  вёл бы себя в юности, как  Алексей, не боясь ответственности, сейчас был бы кум королю.

          В своём двухэтажном доме разошедшийся от чувств к Алексею Антанас показал им комнату Альбины на втором этаже, другую комнату рядом назвал Алексеевой, а следующую  - Таниной.

          - Дарю вам, - сказал он, - живите и приезжайте, когда хотите. Татьяна бросилась Антанасу на шею, и он ещё больше расчувствовался.

          Татьяна решила, что хотя бы эти две недели ребёнок должен почувствовать присутствие отца около матери. Поэтому она стала спать на теле Алексея до самого утра. Веденин не возражал, потому что, просыпаясь от её движений, иногда как бы ощущал внутри женского тела какое-то смутное биение, о котором сама она не догадывалась. Получалось, что он общался со своим сыном. Алексей не говорил Тане об этом, чтобы она не прислушивалась ночью к себе, а крепче спала.

          В один из выходных появилась Нина Николаевна, поразившая Антанаса своей женственностью. Когда они поближе познакомились, он попросил её найти ему похожую на неё жену.

          Две недели пролетели, словно сон. Алексей перебрался в госпиталь и начал с помощником готовить наглядные пособия к учениям, включая всевозможные бирки и флажки. Татьяна регулярно ходила к нему, а в выходные он ночевал у неё дома. Алексей помогал ей в учёбе, подбирая необходимые материалы из горы сваленных в клубе толстых журналов. Её живот рос на глазах. По госпиталю среди медицинского персонала пополз слух, что Веденин - зять начмеда. Алексей ничего не отрицал: «Да, Таня - моя жена». И к данному обстоятельству быстро привыкли.

 

23.

          Из телефонных разговоров с Ириной и Альбиной Алексей знал, что сыновья его растут без особых происшествий, сам же каждый раз сообщал о самочувствии Татьяны. Татьяна не раз говорила при Алексее с Альбиной, но никогда с Ириной.

          - Твою старшую жену я боюсь, - призналась Татьяна Алексею. - Она  уже доктор философии, а я кто?!

          Сдав досрочно зимнюю сессию четвёртого курса филфака, в конце января Татьяна родила Алексея Второго. Сравнивая фотоснимки в месячном возрасте Дмитрия и Алексея I с Алексеем II, Веденин ещё раз убедился, что все его сыновья на одно его веденинское лицо. В том не было ничего удивительного, поскольку мужчины рода Ведениных были сильно похожи друг на друга.

          Чувствуя, что может потерять мужа, Ирина, оставив Дмитрия на попечении своих родителей, выехала в феврале в Каунас. Её встречали Алексей, Антанас и Лютиков.

          Алексей крепко обнял жену и так вёл до машины. Антанас нёс чемодан, а Лютиков  - сумку, гадая, что же произойдёт у него дома. Вначале они заехали на городскую квартиру Альбины, в которой должна была жить Ирина. Она оставила вещи, отобрала подарки и все направились к Лютиковым.

          Ирина сперва обняла Нину Николаевну, а затем Татьяну.

          - Мы все свои, - сказала, смеясь Ирина, стараясь снять нервозность ситуации, - а если что не так, то виноват стрелочник Веденин.

          У Ирины ещё шло молоко и с согласия Татьяны она вымыла грудь и покормила ею Алексея. Такой поступок жены Веденина окончательно примирил всех.

          - Сильный мальчик, - заметила Ирина, - сосёт крепко, они все, веденинские, такие. Я и Альбининому Алексею иногда давала сосать грудь, тоже крепыш тот ещё.

          Антанас, выпив с Лютиковым и Ведениным несколько рюмок коньяка, заспешил домой, очень опасаясь присутствовать при пикантном уходе Ирины: неизвестно было, как поступит Алексей, - останется ночевать с Татьяной или уйдёт с Ириной. Когда Антанас ушёл, Татьяна вдруг сообразила, как правильно поступить, не разрушая психику Алексея выбором. Она отвела Ирину в сторону и предложила, чтобы она с сыном, Алексей и Ирина все вместе ушли на квартиру Альбины:

          - Там места всем хватит. Только ты, Ира, сама заяви об этом.

          Ирина сразу поняла спасительность данного выхода. Когда ещё немного посидели, она решительным, не терпящим возражения тоном заявила:

          - Ну, а теперь Татьяна с сыном, я и Веденин отправляемся ночевать на Альбинину квартиру.

          - А ты, папа, поможешь донести кроватку! - примерно таким же волевым голосом приказала Лютикову Татьяна.

          Данное решение полностью устраивало как Сергея Ивановича, так и Нину Николаевну.

          Внеся кроватку, Лютиков тут же сбежал, а Алексей сделал вид, что занят делом на кухне.

          - Кто сегодня спит с Ведениным, решит жребий, - предложила Татьяне Ирина, - а на следующий день другая.

          - Все эти дни, пока ты здесь, будешь спать со своим мужем, - твёрдо сказала Татьяна, - тебе нужно, как можно больше, набраться от него впечатлений. И спасибо, что  приехала. Вообще спасибо тебе за всё. У меня даже ревности нет к тебе. Я преклоняюсь перед тобой и хочу быть твоей ученицей.

          - Боюсь его потерять, - созналась Ирина. - Не смогу жить без него. Мне будет горько и неинтересно.

          - И я не могу существовать без него.

          - Думаю, как-нибудь поделим, - рассмеялась Ирина. - Потому что, если не договоримся, Ничто уничтожит виновную.

 - И я так  считаю, - согласилась Татьяна.

          Когда Алексей и Ирина легли в постель, Ирина шутливо подсунула свою грудь к его рту:

          - Сперва оцени качество молока, которым кормила твоего сына твоя верная раба.

          Веденин попробовал от одной, потом от другой груди:

          - Очень вкусно.

          - Слаще, чем у Тани?

          - А я и не пробовал её молоко! - удивился Алексей.

          - Ну, ещё попробуешь.

          Потом Веденин долго неподвижно лежал на Ирине и они с наслаждением ощущали, как их духовные тела взаимодействуют.

          - Если бы Ничто не отправил меня в армию, - вслух анализировал свою жизнь Веденин, - то у меня не родились бы три сына. Именно армия, своего рода тюрьма, создала у меня особый психологический настрой. В Москве я бы не стал встречаться ни с Альбиной, ни с Таней. Следовательно, сыновья будут нести особую миссию. А, может быть, всеведение создаст кто-то из них, а не я?

          - Нет, именно ты! - испугалась Ирина за возникшее недоверие Алексея к самому себе. - Ты уже сделал постановку задачи, хотя, конечно, осталось самое главное… Но я верю, что всеведение откроешь ты, мой замечательный муж.

          Алексей рассмеялся:

          - Если бы нас услышал посторонний, то решил, что мы бредим, сошли с ума.

          - Люди - трава, - ответила Ирина, - а великий мыслитель - корова. Она как бы ест траву, молоко достаётся Ничто, а траве -  навозные лепёшки. Трава, конечно, лучше растёт на навозе, становится крупнее, но всё равно ненавидит корову, поскольку существует для того, чтобы коровы давали молоко.

          - А коммунисты-бюрократы - это объединившиеся в стаю несъедобные    сорняки, - попытался не очень удачно развить мысль  Ирины Алексей.  - Но если сорняки забьют, уничтожат съедобные  растения, коровам негде будет пастись, и Ничто сожжет такое поле, уничтожит данную планету.

          Убедившись, что Веденин не собирается её бросать, счастливая Ирина через неделю уехала в Москву. Лютиковым она заявила, что Тане необходимо быстрее перебраться в столицу и на первых порах  пожить у неё. Сергей Иванович окончательно успокоился.

          По просьбе начмеда Лютикова полковник Туркин демобилизовал Веденина одним из первых в самом начале июля. Несколько дней Алексей пробыл с Татьяной и сыном, а затем уехал в Москву, не сообщая родным о дате прибытия, чтобы их особо не беспокоить.

 

24.

          От Белорусского вокзала Алексей пошёл пешком к Ириному дому. В тот день у Ирины была Альбина. Ирины годовалый Дмитрий начинал ходить, а Альбинин Алексей уже мог стоять, держась за что-либо.

          Когда раздался звонок в дверь, Ирина как раз ходила с Дмитрием, держа его за руку. Увидев Алексея, которого ожидала лишь в конце месяца, Ирина отпустила сына, и тот от неожиданности упал плашмя на пол и заревел. Веденин подхватил сына  подмышки и поднял высоко над головой, так, что лицо Дмитрия нависло над лицом Алексея.

          - Здравствуй,  сыночек, - нежно произнёс Веденин.

          Дмитрий перестал плакать и потянулся руками к отцу. Алексей прижал его к груди, поцеловал, а сын в свою очередь обнял Алексея за шею.

          - Почувствовал родную кровь, - радостно заключила Ирина.

          - А второй сын почувствует отца? - заинтересовалась Альбина, подходя с Алексеем Первым.

          Увидев, что Дмитрий обнимает кого-то, Альбинин сын из чувства подражания также потянул руки к Алексею.

          - Он тоже узнал отца, - обрадовалась Альбина.

          Веденин гордо посадил на каждую руку по сыну, уже одновременно обнимая их обоих.

          - Какая идиллия! - рассмеялась Ирина. - Вернулся хозяин гарема, и жёны преподнесли ему по сыну.

          Алексей к своему удивлению сильно смутился.

          - Дорогие мои женщины, - сказал Веденин. - Готов ради вас на всё. Хотите - милуйте, хотите - казните. На всё согласен, лишь бы вам было хорошо.

          - Первой говорить старшей жене, - пошутила Альбина.

          - Я его милую, - сказала Ирина.

          - И я прощаю, - произнесла в тон Альбина.

          Женщины стали готовить обед, а Алексей начал играть с сыновьями на ковре, изображая из себя лошадь. Дети визжали, сидя на нём, а Веденин возил их по кругу.

          - Ты сегодня останешься у нас ночевать, - твёрдо заявила Ирина Альбине. - Бросим жребий. Кто выиграет, тот и будет ночью спать с Алексеем, а другая - в следующий раз.

          - Я согласна, но не лишаем ли мы его самого права выбора?

          - Как раз я и боюсь, что при выборе может возникнуть обида. Представь себе, Альбина, что при собственном решении Алексей остановится на мне, в чём я не сомневаюсь. Ты обидишься?

          - Да!

          - Запретишь ему видеться с сыном?

          - Может, до этого и не дойдёт.

          - Дойдёт, ещё как дойдёт! Одна обида будет цепляться за другую. А так мы ему скажем, что бросили жребий. Он как бы подчинится судьбе.

          - Тогда жребий нужно бросать при нём,- предложила Альбина. - Может получиться, что Веденин не согласится с жеребьёвкой, и мы обе попадём в глупое положение.

          Когда Ирина, как старшая, дала понять Веденину о жеребьёвке, он ответил, что готов подчиниться своим горячо любимым женщинам, но предлагает в качестве альтернативы выслушать и его мнение. Они согласились.

          - На Ирину мы все должны молиться, - начал свою речь Алексей. - Только её такт, самопожертвование породили гармоничные отношения. Мне кажется, что в собственном доме Ирина имеет право быть любимой только одна, без других женщин.

          - Мне уйти? - спросила Альбина.

          - Оставайся, прошу тебя, - попросил Алексей, и решительно добавил. - Именно Ирина - моя жена, и я её никогда не обижу.  Но её чувства, как струна, имеют предел: перетяни струну, она лопнет. И тогда, без Ирины, мы все пропадём, передерёмся.

          Альбина не захотела оставаться, сказав, что ей нужно выплакаться наедине. Ирина на машине отвезла её и Алексея Первого. По дороге Ирина пыталась успокоить Альбину:

          - Алексей не думает тебя бросать. Вот увидишь, через несколько дней он придёт к тебе, и у вас снова всё наладится.

          - Мне от него нужны лишь ласковый взгляд и разговоры о всеведении и ничего более, - заплакала Альбина. - Из-за этой жеребьёвки он отверг меня.

          Когда Дмитрий крепко уснул и Алексей с Ириной смогли прилечь, Ирина спросила о затаённом:

          - Я слегка располнела после родов и теперь тебе меньше нравлюсь?!

          - Сантиметром  больше, сантиметром меньше, - пошутил Веденин, потом лёг на жену:

          - Я помню твой прежний контур и сейчас проверю с точностью до миллиметра возникшие отклонения.

          - Я серьёзно тебя спрашиваю, а ты всё насмешничаешь.

          - Ну, вот всё измерил. Ты была писаная красавица, а стала красой ненаглядной, была прелестница, а стала очаровательницей, была гурия, а стала Венерой…

          Счастливая Ирина закрыла поцелуем рот Веденина, чтобы муж ненароком при дальнейшем перечислении её изменений не опустился до бабы-яги.

 

25.

          Заместитель министра внешней торговли Павел Семёнович Нефёдов перестал получать удовлетворение от игры в преферанс с Шадриным и Михайловым. Ставленники Хрущёва, они после его отстранения от власти мгновенно перестроились, но в их рассуждениях возник откровенный цинизм, который Нефёдов органически не  переносил. Поэтому, когда Шадрин сказал, что его прежний зять Веденин, хотя и демобилизовался, но никогда не вернётся на учёбу в физический институт, пока он, Шадрин, жив, Нефёдов решил затеять выгодную для него интригу.

          - Хорошо помню Веденина, - начал Нефёдов. - Он прекрасно играл в преферанс. Хотелось бы с ним снова сразиться, например, уже у меня на квартире. Понимаю, что здесь, у Николая Петровича, будет не очень удобно. Предлагаю выпотрошить этого парня, для чего повысим расценки до одного рубля за один вист. Станем всем столом играть против него.

Скрепя сердце, Шадрин кивнул головой, чувствуя, что в противном случае игра состоится без него.

          Чтобы Веденин согласился на партию в преферанс, Нефёдов навел о нём обстоятельные справки. Затем позвонил Ирине Андреевне Ведениной и попросил о встрече по вопросу, который её заинтересует.

          - Слушателям нашей академии внешней торговли очень полезно глубоко знать   марксистско-ленинскую философию, - сказал Павел Семёнович, когда они свиделись, - но нужно иметь также некоторые представления и об истоках российской философской мысли. Вы защитили докторскую диссертацию по теме «Русская философия в начале девятнадцатого века». Слышал, что институт философии не счел возможным выпустить в свет вашу брошюру. Однако, наше издательство с удовольствием опубликует ваш труд даже в большем объёме тиражом, скажем, пять тысяч экземпляров. Вы согласны?

          Конечно, Ирина была не только согласна, но и очень благодарна за заботу.

          В конце разговора, когда Веденина и Нефёдов расставались чуть ли не близкими друзьями, Нефёдов, поняв характер Ирины, её бесконечную любовь к мужу, заметил, что Алексея, как бесспорно очень талантливого человека, следует продвигать в жизни, расширяя его связи с важными персонами:

          - Мне помнится, мы играли с ним несколько раз в преферанс. Пусть позвонит мне, и мы распишем пулю у меня дома. Например, в ближайшую ночь с субботы на воскресенье.

          Порадовавшись за Ирину, за будущий выход её книги, Алексей с удовольствием позвонил Павлу Семёновичу. Они обо всём договорились. Услышав, что игра будет оцениваться по рублю за вист, Веденин сказал, что обязательно возьмёт с собой триста рублей как необходимый ответ за триста вистов, который нужно по правилам честной игры в преферанс иметь при себе.

          - Не думаю, что вы проиграете, - засмеялся Нефёдов.

          Одолжив у нескольких друзей необходимые для предъявления перед игрой триста рублей, Алексей появился на квартире Нефёдова в назначенное время.

          Дверь открыла дочь Нефёдова Марина. Хрупкая и маленькая, она удивляла своими задумчивыми светло-карими глазами, которые как бы видели человека насквозь. Фанатическая любительница хорошего чтения, Марина пыталась быть отстранённой от жизни и мечтала, чтобы её все оставили в покое. Так в её психике странным образом преломился физический недостаток: левая нога Нефёдовой была на два сантиметра короче правой, в результате чего в обувь приходилось вставлять специальную стельку.

          Отдушиной в этом мире у Марины являлась собака Монро, названная так в честь американской кинозвезды Мерилин Монро. Белоснежная породистая сука породы боксёр вела себя так, словно и сама была кинозвездой. Она  не слушалась никого, даже Марины, и могла наброситься на постороннего без всякого повода. Павел Семёнович мечтал избавиться от такой глупой  и опасной собаки, но только жалостливые глаза дочери останавливали его.

          Перед тем, как открыть входную дверь, Марина закрыла Монро в своей комнате, но забыла защёлкнуть замок, и поэтому, когда Веденин вошёл в квартиру, к нему со всех  ног, стуча ногтями по паркету, бросилась открывшая весом своего тела комнатную дверь собака.

          Испуганная Марина закричала:

- Монро, назад! Монро, сидеть!

Но всё напрасно.

Увидев, что к нему по коридору несётся, словно таран, белый боксёр, Веденин присел на корточки и дружески протянул собаке руку:

- Иди сюда, хороший мой. До чего же ты красив!

Монро стала тормозить, но по инерции ткнулась мордой в Алексея. Он обнял её за шею и прижал к себе толстым упругим ещё дрожащим боком. Монро притихла и лизнула Веденина в руку.

          - У вас замечательная собака, - сказал он,  не вставая. - Можно, ещё её поглажу. У неё такая гладкая кожа, очень приятная на ощупь, как будто кожа красивой женщины.

- Её зовут Монро, - тихо сказала Марина, - а меня Марина.

Марину потрясло поведение собаки и сравнение незнакомым молодым мужчиной кожи Монро с кожей красивой женщины.

- А как он воспримет мою кожу? - невольно подумала она.

Веденин осторожно, нежно завалил собаку на бок и стал поглаживать её живот:

- Какая настоящая самка! Ей так идёт белый цвет. Красные соски на белом фоне - это прекрасно. У вас не собака, а чудо. И, скорее всего, Монро очень умна.

- Встань, детка, - сказал Алексей.

И Монро встала.

- А умеем  мы сидеть? - спросил Алексей.

Монро села и свесила язык.

- А какой у неё красивый язык! Если заводить собаку, то только такую: очень красивую, умную и послушную, - проговорил Алексей, вставая, а Монро потёрлась о его ноги.

          - Вы волшебник, - засмущалась Марина. - Монро никогда не вела себя так с посторонними… Папа звонил, ваша пуля состоится через час.

- Я, конечно, не имею право предлагать вам это, но, может быть, в течение часа мы прогуляемся с собакой по улице? А если вы не можете, позвольте,  я выведу Монро один.

Всё понимающая Монро села на задние лапы и дважды грозно гавкнула, требуя от хозяйки согласия на прогулку.

Они вышли на улицу. Монро безупречно, на голову вперёд, как положено, шла рядом с Алексеем, даже не натягивая поводок.

- Мне кажется, она в вас признала своего хозяина! - решила Марина. - Видимо,  мы все ей никогда не нравились. Она нас лишь терпела, ожидая вас.

- А продайте мне её, - предложил Алексей, - моему сыну год, он станет на ней ездить, а я освобожусь от функции лошади.

- А как же я? -  очень тихо спросила Марина. - Я люблю её, мне без неё будет трудно… Я как бы окажусь одна.

- А я случу её с таким же кобелем, и вы получите лучшего щенка, который будет любить  только вас. Мне кажется, что ваш отец купил не щенка, а почти годовалую собаку, которую вы не смогли укротить.

- Ей было только семь месяцев.

- Но характер уже сложился. Монро нужен хозяин-мужчина, такой и был, видимо, у неё в детстве.

- Вы правы, - согласилась Марина. - Забирайте Монро, но только бесплатно. Взять за неё деньги я не могу. И, пожалуйста, побыстрее сотворите для меня щенка, её копию.

- Как странно устроена жизнь, - заметил Веденин, - я ещё даже не назвался, не представился, а уже получил в подарок собаку.

- Я слышала о вас, Веденин, - сказала Марина, - мне кое-что сообщил мой отец. Вы советский Дон Жуан, у которого целый гарем женщин. Не удивительно, что и Монро ушла к вам. Но почему вы отпустили от себя Лиду Шадрину? О ней сейчас все говорят. Она прекрасно играет в Театре имении КПСС роль комиссара в пьесе «Вперёд, матросы!»

          - Извините, но я ни с кем не обсуждаю свои интимные дела, - сказал Алексей. - Давайте лучше угадаю, кого вы из себя представляете?

- Это будет интересно, - согласилась Марина.

- Вам двадцать три года.

- Двадцать семь.

          - Я не угадал потому, что не учёл в расчетах вашу конституцию по типу Дюймовочки. Такие женщины выглядят много моложе.

          - Меня отец зовёт  Дюймовочкой, - призналась Марина.

          - Вы закончили институт международных отношений или академию  внешней торговли.

          - И то, и другое,  - похвасталась она.

          - Сейчас работаете в самом Министерстве внешней торговли.

- Вы угадали.

- Очень боитесь мужчин, поскольку считаете, что вас в силу маленького роста любить по настоящему нельзя, а купить кого-либо с учётом положения отца не хотите.

- Не лезьте в мои интимные дела! - возмутилась Марина и тут же осеклась, поняв, что выдала себя.

- Значит, угадал! Но на самом деле, именно мужчины сами боятся вас. Ваши глаза запрещают лгать, в них горит знак: "Стоп глупости!" А кому понравится ежесекундно доказывать избраннице свой ум?

- Вам, например, разве не хочется, чтобы ваши женщины считали вас самым умным, и разве вы не говорите с ними об умных вещах?  - поддела Марина Алексея.

- Может, и так, только я не задумываюсь об этом, но, действительно, привык обсуждать со своими подругами серьёзные проблемы бытия.

- Попробуйте обсудить что-то и со мной. Мне интересно.

          - Например, кто умнее: Монро или вы?

          - Конечно, я.

          - Нет, вы рассудительнее, интеллектуальнее, но командовала вами собака, а не вы ею, в силу своего собачьего умственного превосходства над вами.

          Пока они гуляли, Алексей неоднократно ласкал Монро и шептал ей:

          - Ты моя девочка, ты моё сокровище, ты самая умная и красивая собака из всех.

          Монро от удовольствия поводила головой, отчего на шее возникали упругие глубокие складки, а Марине почему-то очень захотелось, чтобы и её точно также нежно погладил Алексей.

          - Вы восстановитесь на очном отделении физического института? - спросила Марина, чтобы отогнать от себя фантастическое видение целующего её Алексея.

          - Скорее всего, да, а, может быть, начну учиться на вечернем. Ещё не решил.

          - Почему бы вам сейчас два месяца: в июле и августе, не поработать в министерстве внешней торговли? Узнаете досконально бюрократический аппарат. Я могла бы поговорить с отцом.

          - Я соглашусь, если только наши рабочие столы будут стоять напротив  друг друга, - пошутил Алексей, не придавая значение словам Марины.

          - Ловлю вас на слове, - усмехнулась она, зная, что отец всё устроит, как она захочет.

          Они забыли о времени и гуляли почти два часа. Возмущённый Шадрин уже потребовал начинать пулю без Веденина, когда появился Алексей с Мариной и Монро. Нефёдов удивился, что его глупая собака не стала бросаться на гостей, а внимательно посмотрела в глаза Веденину, ожидая команды.

          - Спокойно, девочка, - сказал Алексей собаке, - ты хорошая, ни к кому не приставай, а находись около меня.

          Монро послушно прижалась к его ногам.

          Когда сели за стол, Веденин показал всем триста рублей:

          - Ответ за триста вистов у меня есть. Вы можете не показывать. Если кто проиграет больше - расчёт через Павла Семёновича.

          Все согласились с его разумным предложением.

          Алексей играл, как бог, легко и умело идя по верхней кромке риска. В госпитале, часть библиотеки которого была сформирована ещё в прежнем буржуазном литовском государстве, он нашёл старые книги о преферансе. Его особенно интересовал теоретический разбор возможных карточных комбинаций, которые он затем проверял в партиях с лечащимися офицерами.

          К концу пули особенно пыхтели от бессилия изменить игру в свою пользу Шадрин и Михайлов, которые несколько раз подсели на мизер. Алексей выиграл за ночь без малого две тысячи рублей. Нефёдов, который сознательно не рисковал, проиграл около ста рублей, Михайлов - пятьсот, а Шадрин - тысячу четыреста. Нефёдов и Михайлов сразу расплатились, а за Шадриным осталась тысяча.

          Злые Шадрин и Михайлов сразу же уехали, а Нефёдов и Веденин решили допить бутылку коньяка.

          - Можно на эти шальные деньги купить три женские шикарные шубы?- спросил Алексей Павла Семёновича.

          - Могу помочь через нашу меховую контору, - сказал Нефёдов. - Шубы жене, матери и тёще?

          - Жене и ещё двум подругам, - сознался Алексей, чтобы не врать.

          - Если доплатить ещё одну тысячу, можно приобрести три собольи шубы. Я одну такую Марине купил.

          - Где я возьму ещё одну тысячу? - пожал плечами Алексей. - Может быть, что-нибудь слегка попроще, но в рамках двух тысяч?

          - В другой раз снова выиграешь, - решил открыться Нефёдов.- Ведь ты придёшь ко мне на следующую пулю?

          - Мне кажется, Шадрин со мной уже не согласится играть.

          - Не будет участвовать он - за честь сочтут другие.

          Алексей немного подумал и согласился:

          - Приду.

          Особый интерес Нефёдова к Веденину был обусловлен тем, что Павел Семёнович, чтобы сойтись получше с послехрущёвскими руководителями Советского Союза, решил образовать вокруг себя своего рода картёжный клуб. Если раньше правителей интересовала лишь беспрекословная, абсолютная власть, то новые властелины страны хотели не только власти на работе, но и любых наслаждений вне  её. Одним из видов удовольствий была игра в карты на большие деньги. Прекрасно играющий в преферанс умный Веденин подходил в качестве стержня нефёдовского картежного клуба.

          - Я не хочу вмешиваться в твою жизнь или как-то тебя осуждать, - осторожно заметил Нефёдов, - но Шадрин утверждает, что у тебя одновременно есть несколько женщин, включая жену, которые дружны между собой. Ответь мне, как мужчина мужчине, правда ли это?

          - Может ли мужчина любить сразу нескольких женщин? Если не лицемерить, то следует ответить, что такое явление физиологически предопределено. Чтобы выйти из подобной ситуации с наименьшими потерями для всех участников, лучше найти определённый компромисс. У меня такая гармония с женой и моими подругами случайным образом произошла.

          - Завидую тебе, а мне после смерти жены совсем туго. И очень я за Мариночку боюсь. У неё - недостаток: одна нога короче другой. Тебе говорю в обмен тайну на тайну. И Марина, конечно, мужчин сторонится.

          - А я собаку у неё увёл, - осудил себя Алексей.

          - Как собаку увёл? - удивился Нефёдов. - Вот же она у ног твоих сидит.

          И вдруг Павел Семёнович всё понял:

          - Нашла, значит, себе хозяина?! А я смотрю, Монро глаз с тебя не сводит. Забирай, забирай! А то я её боюсь: иногда, думаю, меня за ногу укусить готова.

          - Я Марине такого же цвета щенка передам, - сообщил Алексей.

          - Наверное, мне нужно сразу заказать для тебя три шубы, три такие же собольи шапки и три пары сапог. Чтобы несколько раз не обращаться в контору. И твои женщины будут рады… Только Марину не тронь! Обещаешь?

          - Нет, Павел Семёнович, обещать не могу. Не от меня это зависит, а от самой Марины. Ведь именно женщины мужчин выбирают, порождая в них сильные  чувства к себе. А Марина очень несчастна. Ей  бы ребёнка родить, чтобы силу в себе удвоить.

          Было уже около восьми утра, и вышедшая в коридор Марина услышала последнюю часть их разговора. Она тихо вернулась к себе в комнату и снова легла в  постель. Закрыв глаза, она представила, как Веденин встречает её из роддома с цветами.

          - Я позвоню от вас к жене, - попросил Нефёдова Алексей, - нужно проинструктировать, как встретить собаку. Иначе хозяйкой дома будет Монро, а не Ирина.

          Когда Ирина сняла трубку, Алексей забыв, что речь пойдёт о собаке, напугал её до дрожания в коленках:

          - Сейчас приеду с Мерилин Монро. Представь себе, она вся белая, на белом фоне - розовые соски. Потрясающе красива.

          - Приезжайте, - тоскливым голосом сказала Ирина. - Спасибо, что хоть предупредил.

          - Я звоню, чтобы ты её правильно встретила. Собака сразу должна понять, что хозяйка в доме ты, а не она.

- Так речь идёт о собаке? - чрезвычайно обрадовалась Ирина.

 - А ты думала о ком?

          Но Ирина не стала уточнять, о ком она думала.

          - Когда Монро войдёт со мной вместе, - продолжил     Алексей, - ты скажи ей: «Милости просим, но, чтобы во всём был порядок, ты обязана меня слушаться».

          Потом подведёшь её к месту, где хочешь, чтобы она постоянно спала, и скажешь: «Это - твоё место!» Затем отведешь на кухню и в миске дашь ей чего-нибудь поесть.

          - А собака Диму не напугает? - забеспокоилась Ирина.

          - Наоборот, он её затискает. Я взял её из-за Димы и твоей дачи. Хочу летом до института подработать, а вам с собакой будет спокойнее.

          - Из-за нашей, общей, семейной дачи, - поправила мужа Ирина. - С собакой ты прав. С нетерпением жду вас.

          - Монро следует попрощаться с Мариной, - сказал Веденин Нефёдову. - Если можно, разбудите её.

          - Я вызвал машину, - сообщил Павел Семёнович, - водитель уже ждёт внизу. Поезжайте с богом. А Марине позднее скажу, что ты и Монро хотели с ней попрощаться.

          Ирина поступила так, как попросил Алексей. Монро безропотно, с преданными глазами шла за новой хозяйкой.

          - Ты ей понравилась, - сказал Алексей Ирине.

- А тебе?

- А я от тебя всегда без ума, моё солнышко.

- Солнышко - это что-то новое. Много денег проиграл?

- Чуть-чуть даже выиграл.

- Ну, чуть-чуть не считается.

Когда годовалый Дмитрий увидел Монро, то не то, что пошёл, а даже подбежал к ней, удивив Ирину. Опершись на собаку, Дмитрий радостно заулыбался. Его рот ещё более растянулся, когда отец посадил сына на спину Монро.

- Прелестная сука, - заметила Ирина, - и полностью подчинена твоей воле. Видно, что она испытывает удовольствие, выполняя твои команды. Кстати, как и я.

- Я заказал для тебя, Альбины и Татьяны по плащу, шляпе и паре туфель. Мне нужно узнать в течение одного-двух дней все ваши размеры.

- Будет сделано! - пошутила Ирина, играя послушную жену.

Шубы и шапки были великолепны. Когда Ирина их надела, включая и подаренные элегантные  сапоги, она замерла от удовольствия, разглядывая себя в зеркале.

- Королевский подарок, - наконец  сказала она Алексею.

- Ты же моя королева!

- Альбине и Татьяне, суда по оставшимся сверткам, будут подарены такие же чудеса?!

- Да!

- Значит, у тебя три королевы?!

- В каждом царстве по королеве: в царстве Духа - ты, в царстве Души - Альбина, в царстве Плоти - Татьяна.

- Да, не плохо мы втроём устроились, - пошутила Ирина, - за такие шубы другие на панель выходят.

Татьяне Алексей отправил подарок поездом через проводницу, а Альбине отвёз самолично. Альбину меха и сапожки привели в такой же радостный трепет, как  и Ирину. Выгнав Алексея на кухню, Альбина надела всё на голое тело. Потом позвала Веденина и покрутилась вокруг него. Когда Веденин вдоволь налюбовался ею в соболях, она распахнула половинки шубы. Видение было столь сексуально, что Алексей взял Альбину прямо на полу в шубе. Высокая пушистая шапка отлетела, и светлые Альбинины волосы были прекрасно оттенены искрящимся мехом.

 

26.

          Июль и август 1966 года Ирина и Альбина жили с сыновьями на Ирининой даче. Алексей по протекции Нефёдова стал работать старшим инженером в Министерстве внешней торговли в той же конторе химического машиностроения, что и Марина Нефёдова. Она была заместителем директора конторы, и их столы, как хотел Алексей, были в одной комнате напротив друг друга.

          Чтобы Веденин не играл в преферанс с субботы на воскресенье в душной Москве, Ирина позвонила Нефёдову и предложила для места встреч свою комфортабельную дачу. Павел Семёнович мог бы собирать картёжную компанию и на государственной даче, которую занимал, но не хотел присутствия соглядатаев, поэтому с удовольствием поддержал идею жены Веденина.

          Уже на второй день работы Веденина в МВТ Марина поручила Алексею совместное участие в переговорах с одной из западных фирм. Речь шла о поставках особых теплообменников  тропического исполнения из нержавеющей стали. Алексею пришлось взять ключи от особой комнаты для переговоров, получить на складе и отнести туда бутылки минеральной воды, лучшие советские сигареты, две бутылки грузинского вина и бутылку армянского коньяка.

          Уже сама Марина выдала ему несколько фирменных шариковых ручек и особых книг-календарей с эмблемами их конторы и фотографиями поставляемого оборудования. Затем она научила Алексея, как правильно всё расставить на столе.

          Французского бизнесмена сопровождала элегантная помощница, которая сходу начала строить Алексею глазки и старалась максимально оголить ноги. Чтобы поддержать эту игру, Алексей каждый раз приподнимал брови, выражая свой восторг от происходящего.

          Француз говорил, что его фирме теплообменники этого типа нужны в одной их африканских стран, но они должны быть с особыми параметрами, список которых он передал в письменной форме. Представив себе зрительно такое устройство, Веденин вдруг понял, что французская сторона, не называя вещи своими именами, хочет заказать  большой особый теплообменник, который может быть использован в первом контуре мощной атомной  электростанции.

          В период размышлений Веденина Марина говорила о том, что советский завод с удовольствием выполнит такой заказ, но  в силу индивидуальности заказываемого устройства, цена будет процентов на 30 выше от подобного типового.

          - Мы согласны, - сказал француз, а его помощница развела ноги так, что Алексей увидел кружева розовых трусиков.

          - Предлагаю сделать получасовой перерыв, - предложил Алексей, - чтобы каждая из сторон ещё раз проверила готовность строго следовать в будущем намеченным предложениям.

          Марина зверем сбоку взглянула на Веденина, но  не проронила ни слова. Когда французы вышли, она яростно зашипела на Алексея:

          - Ты можешь так сорвать важный контракт. Не делай больше этого никогда!

- Тебя учили не тому, что нужно, - ответил Веденин. - Французы хотят, чтобы мы им поставили теплообменник для мощной АЭС, которые страной делаются поштучно в год и самим не хватает.

          - В самом деле? - очень удивилась Марина. - В таком случае нужно посоветоваться с первым отделом.

          - Иди и советуйся! - отрезал Алексей. - Ты начальник, я дурак! Неужели тебя не насторожило, что запрашиваемый теплообменник по размерам в десятки раз больше типового, предназначенного для котельных?

          - Моя функция - торговать, а не разбираться в технике, - сказала, вначале сердясь, Марина, но тут же отходчиво добавила, - а следовало бы. Ты молодец! Выручил меня. Представляю, как бы все смеялись в МВТ над оплошностью дочери замминистра. Контракт был бы подписан, но не выполнен, и пришлось бы платить неустойку, которую этот хитрый француз специально завысил. Я тебе так благодарна. Представляешь, говорю с французом, а сама злюсь, что ты с его помощницей заигрываешь.

          - Видела, какие у неё розовые трусики? - невинно спросил Алексей. -  Такие кружева, что мечтаешь до них дотронуться. У тебя есть такие?

          - Да, видела. У меня есть и такие, и красные, и даже фиолетовые, - легко сказала Марина, удивляясь, что может свободно говорить с Ведениным на такие темы. Другого мужчину она просто бы ударила по щеке.

          - А сейчас на тебе какие?

          - Чувствую, эта француженка тебя перевозбудила… Думаешь, не могу сесть, как она? Пожалуйста, смотри!

          Веденин увидел, что на Марине трусики очень приятного салатного цвета, а кружева даже ещё пышнее, чем у француженки. Алексей понарошку закрыл ладонями глаза:

          - Ослепнуть можно!

          Марина фыркнула  и предложила:

          - Может, выпьем вина, пока там француз волнуется. Мне так легко с тобой, словно ты  мой брат.

          - Думал, скажешь, что словно муж.

          - У тебя три сына и три горячо любимые женщины. Зачем я тебе?

          - Если позволишь поцеловать твою левую ножку, тогда отвечу.

          Марина сразу стала серьезной:

          - Так ты знаешь о моём уродстве? Отец сказал или ещё кто? Пожалеть хочешь?

          - Да, хочу пожалеть, - просто сказал Алексей. - Вижу, ты страдаешь, поэтому нужно приголубить тебя и помочь зачать. И ни с кем ты в постель не сможешь лечь, кроме как со мной. Если Ничто уже соединил нас, зачем сопротивляться?

          - Ничто - это Бог?

          - Я не знаю, что такое Бог, а что такое Ничто - немного знаю. Пора звать французов, но говорить с ними буду я. Согласна?

          Когда французы сели за стол, Алексей весьма твердо проговорил:

          - Чтобы мы были уверены, что заказываемый вами теплообменник не выйдет из строя при работе в первый же месяц или год, нам необходимы соответствующие параметры атомной станции, на которой он будет установлен. Радиоактивное облучение может существенно изменить срок его службы, поэтому желательно внесение особых добавок в металл.

          Француз замер от неожиданных слов русского и на несколько секунд замешкался с ответом:

          - Хорошо, мы запросим такую информацию и сообщим.

          Когда они вежливо прощались, француженка уже не кокетничала с Алексеем.

          - Эта фирма, на моё счастье, больше не объявится, - предположила Марина. - Ты спас меня от позора. А я хотела на данном примере научить тебя вести переговоры с западными партнёрами… Как там моя  Монро? Она меня вспоминает?

          - Собака сейчас на даче. Она крепка и здорова. Иногда остановится и стоит несколько секунд, задумавшись. Думаю, вспоминает тебя.

          Марина сняла туфель с левой ноги и показала Алексею:

          - Вот эта прокладка увеличивает мою ногу на два сантиметра. Поэтому я хожу, не хромая.

           - Тебе повезло, что одна нога короче другой: вместо обычной пигалицы стала умнейшей женщиной. Было бы хорошо привлечь тебя к разработке всеведения.

          - Все твои женщины помогают тебе в разработке      всеведения? - очень заинтересовалась Марина.

          - В той или иной мере, да!

          Марина заперла дверь и спросила Алексея, не отводя от него пронизывающих глаз:

          - Хочешь еще посмотреть на мои трусики?

          - Хочу не только посмотреть, но и потрогать.

          Он взял её прямо на столе в комнате переговоров, и она стала безумно счастлива. Потом вместе, слегка смачивая бумажные салфетки «Боржоми», они удаляли с полированного стола её девственную кровь.

          Не заходя в контору, они сразу поехали к ней домой, и Марина с огромным удовольствием переодевала перед ним всё своё красивое зарубежное нижнее бельё, которое отец навёз из командировок.

          - Я знаю английский, французский и испанский языки, - сказала она, лёжа на нём, - и буду делать любые переводы  для твоего всеведения.

          Когда Нефёдов, поздно  вернувшись домой, услышал, как дочь в своей комнате радостно говорит с кем-то, то вмиг всё понял. Стараясь не шуметь, он вызвал машину и, дождавшись её внизу, уехал на госдачу.

          Марина была потрясена тем, что веденинские женщины включили её в свою среду словно бы с распростёртыми объятиями. Ирина и Альбина вели себя с ней как с родной сестрой. Оказалось, что они, любя Веденина, беззлобно подшучивали за спиной Алексея, называя его нашим Дон Жуаном.

          - Нашему Дон Жуану повезло с Мариной, - сказала    Альбина, - ему не придётся раскошеливаться на соболью шубу: у Марины она уже есть.

И они рассказали Марине историю о трёх королевских шубах для трёх королев.

          - А подарил он тебе золотое кольцо?  - спросила Марину Ирина.

          - Ещё нет, - ответила Марина и тут же стала пунцовой, потому что слово "ещё" означало, что она хочет получить от Веденина такое кольцо.

          - Он и Татьяне ещё кольцо не подарил, - поддержала затронутую тему Альбина. - Шубу, шапку и сапоги послал, но не кольцо.

          - Интересно, как наш Веденин оправдается за Марину? - вслух задумалась Ирина. - Если я - любовь сознания его Духа, Альбина - Души, а Татьяна - Плоти, то какой его части принадлежит любовь к Марине?

          Веденин, как всегда без ложной скромности, ответил на данный вопрос следующим образом:

          - По-видимому, мои сознания по воле Ничто начали делиться, расщепляться на составляющие их триплеты. Тогда получается, Что Ирину любит мое сознание Духа в Духе, Альбину - Души в Душе, Татьяну - Плоти в Плоти, а Марину -  Духа в Душе.

          Женщины оторопели. Выходило, что их должно вскоре стать девять. Марина пока стала четвёртой, но, получается, не последней.

          Ирина готова была сорваться на крик, но сумела сдержать себя. Пусть её ненаглядный Дон Жуан оплодотворит хоть тысячу женщин, её он осчастливил и продолжает приносить огромную радость. Они ещё ни разу не только не скандалили, но даже не сказали друг другу грубого слова. И не стоит сейчас всё разрушать, поддавшись минутной ненависти или слабости.

          - А мне любопытен этот процесс нашего женского расщепления, - смогла через силу рассмеяться Ирина.

          Если сама Ирина не одёрнула Алексея, не выцарапала ему глаза, то ей, Альбине, тем более не следует наседать на него. Поэтому Альбина просто посмотрела в глаза Алексею и мило улыбнулась.

           Марина решила повернуть разговор в сторону, поскольку именно из-за неё чуть не возникла эмоциональная буча.

          - Когда мы к вам ехали на дачу, - сказала она, - Алексей попросил, чтобы я как бы не обращала внимание на мою прежнюю собаку Монро, то есть не лезла к ней сразу с ласками. И посмотрите, что творится: собака носится по участку с вашими сыновьями, а меня даже не замечает, хотя прожила у меня год.

- Не расстраивайся, - решил успокоить Марину Алексей, - Монро просто не знает, как вести себя теперь с тобой. Уверен, потом сама подойдёт и лизнёт тебе руку.

Когда Ирина и Марина случайно оказались одни, Ирина погладила её по голове:

- Дорогая, как можно быстрее используй свой шанс. Спи с Ведениным каждый день, даже на работе в вашем кабинете. И тогда ты точно понесёшь от него, и будет у тебя такой же ангелочек, какие сейчас носятся перед тобой.

- И вы меня не ревнуете? - опустила глаза Марина.

- Мы все до встречи с Ведениным были несчастны. Я была бесплодна и не очень хотела жить. Он сделал меня матерью и женой. Его счастье - моё счастье. Я не только  не ревную, но рада за тебя и него. Мы живём в обществе, в котором, кроме коммунистов, бесправны все, а сильнее всех - мы, женщины. Нам запрещено любить по-настоящему, сломя голову, нам подсовывают суррогаты коммунистической морали, возвеличивая таких, как Павлик Морозов, предавшего родного отца.

Марина ткнулась лицом в Иринину шею, её голос дрожал:

- У меня одна нога короче другой, я - хромоножка, а он поцеловал мне ступню и объявил, что ему так нравится.

- Бедненькая, ты моя, - поцеловала Ирина Марину, - ты такая беззащитная. Если начнёт обижать, скажи мне, мы быстро сообща его скрутим.

Марина и Алексей начали вместе ездить в министерство и возвращаться на Иринину дачу. Был период отпусков, и в конторе оставалось мало сотрудников. Они занимались любовью, как правило, на её рабочем столе.

- Могу спать с мужчиной только в собственной постели, - шутила Марина.

Их ласковые взгляды друг на друга были замечены, и Алексей обратил внимание, что перед ним стали заискивать, воспринимая в качестве будущего зятя Нефёдова.

 

27.

В пятницу его к себе вызвал Нефёдов. Алексей заметил любопытный взгляд секретарши и особую подобострастность помощника. Павел Семёнович сидел в огромном длинном кабинете, и Веденину казалось, что он бесконечно долго идёт к столу Нефёдова.

          - Итак, всё же ты начал жить с моей дочерью, - усмехнулся Нефёдов. -  Имеешь право, ведь слово не дал… А, пусть Марина получит хоть какое-то женское счастье!

- Почему какое-то, - обиделся Алексей, - Марина по-настоящему счастлива. Мы спим каждый день и не можем насытиться.

- Ты-то, конечно, не можешь, - рассмеялся Павел   Семёнович, - но она-то, словно с цепи сорвалась. Не узнаю её. Всё забросила, не отходит от тебя ни на шаг. А ты оказался ушлым в нашем торговом деле. Твой случай с теплообменником для АЭС был рассмотрен на министерской коллегии. Министр поручил мне уговорить тебя остаться работать в МВТ и учиться в нашей академии. Нам головастые очень нужны, а то кругом одни блатные. Если бы не ты, блатная Марина заключила бы контракт, за который пришлось бы платить неустойку.

- Мне кажется, - сказал Веденин, - что на некоторое оборудование, поставляемое в социалистические страны, можно поднять цены в два-три раза, и они всё равно его купят.

- Это вопрос уже не торговли, а политики, - нахмурился Нефёдов.

- Но они же часто перепродают это оборудование в капиталистические и развивающиеся страны, кладя в карман большую прибыль. Все должно быть по честному. Мы тем самым раздеваем собственную страну.

- Завтра играем у тебя на даче, - прекратил неприятный разговор о работе Нефёдов, - будут два члена ЦК КПСС. Вот, возьми деньги. Купи в нашем буфете коньяк, шампанское, икру. Привет Марине. Поверишь, боюсь спускаться вниз, чтобы её увидеть.

Алексей всё сразу купил и с пакетами пришёл в свою контору химического машиностроения. В комнате находились Марина и Николай Николаевич, сухонький человечек предпенсионного возраста. Горького пьяницу, его держали из жалости, несмотря на то, что он совершал много ошибок. Так, в этот день утром стало известно, что при поставке в Индию гвоздей Николай Николаевич неправильно пересчитал дюймы в сантиметры, в результате чего на склад торгпредства в Дели поступили слишком короткие гвозди, совершенно не нужные индийской фирме-заказчице. Теперь эти десять  тонн гвоздей залягут на торгпредском складе на десятилетие, пока их не спишут или не отдадут индийской стороне бесплатно или по бросовой цене.

Веденин незаметно от Марины протянул Николаю Николаевичу бутылку коньяка:

- Отпускаю вас. Если будет звонить начальство, скажу, что вы у себя в помещении гражданской обороны.

Когда Марина и Алексей остались одни, он запер дверь и обнял её сразу задрожавшее тело. Она села к нему на колени, и мужчина нежно ласкал женщину, пока сладостная истома, охватившая их обоих, не переросла резко в дикий взрыв страсти. Затем Марина уснула, находясь в веденинских объятиях снова у него на коленях, а он ждал завершения рабочего дня и мысленно благодарил Ничто за подаренную кроткую любовь Марины.

Два члена ЦК КПСС, приехавшие с Нефёдовым на дачу Ведениных, были сельхозниками. Войдя в ЦК после смещения Хрущёва, они пытались обрести новые столичные связи и необычные привязанности для души. Быстро научившись играть в преферанс, простодушные сельхозники стали азартными игроками. Так всегда происходит, когда люди получают доступ к тому, чего были лишены в молодые годы.  Им понравилась игра с Ведениным. Алексей балагурил, смеялся, играл весело и легко. Такому приятно было даже проигрывать, поскольку он не задавался, не хвастал своим мастерством, а всем поведением доказывал: карты - это везение, сейчас мне везёт, через минуту повезёт вам.

За картами сам Нефёдов выяснил реальные виды на урожай в Советском Союзе и понял, что осенью придёт указание об увеличении закупки зерна за рубежом. Но тогда сразу подскочат на него цены. Поэтому имеет смысл начать предварительные переговоры в США и подписать как можно больше протоколов о совместных намерениях. Конечно, можно было бы ждать указаний, ещё ничего не предпринимая, но тогда провал с закупками все равно обернётся против него, Нефёдова,  курировавшего данный вопрос.

К концу пули аграрники проиграли Веденину в среднем по пятьсот рублей. Хотя он ещё был должен тысячу рублей Нефёдову за шубы, Алексей отказался взять деньги:

- Коли ещё увидимся,  отыграетесь. А вам сейчас деньги в Москве очень нужны.

Они были тронуты. Сельхозник из Смоленской области предложил Нефёдову и Веденину осенью застрелить у него по бобровой шапке, а  аграрий из Псковской области начал звать на кабанью охоту.

Нефёдов, чтобы побыть с дочерью, остался у Ведениных на  воскресение. Он неожиданно для себя окунулся в атмосферу духовной любви и близости. Все с удовольствием говорили об очень высоких материях. Слышались слова: всеведение, Платон, Аристотель, Гегель, бытиё… И умные слова его  дочери были не последними. Нефёдов мало что понял, но сообразил, что  эти в сущности ещё молодые люди начали духовную атаку на глобальную проблему вселенной - всеведение. Именно тяга к  сверхзнанию объединила их и бросила женщин в объятия Веденина. Половая близость при всей её большой важности была для них вторична, а первичным являлось духовное творческое единение.

Раздумья Нефёдова прервала собака Монро, которая положила свою морду ему на колено и, извиняясь, заглянула в глаза, дескать прости за то, что предпочла другого.

Веденин был уверен, что при обращении в физический институт его тут же восстановят. Поэтому он  не торопился там появиться, тем более, что занятия начинались с первого сентября. В конце июля он всё же пришёл к помощнику ректора и подал заявление с просьбой о восстановлении. Позвонив через несколько дней, Алексей к удивлению узнал, что его заявление отклонено.

Уже понимая, как устроено советское общество, Веденин изучил последние научные статьи, написанные разными людьми в соавторстве с ректором, и направил жалобу на имя генерального секретаря ЦК КПСС.

Алексей сообщал, что в то время, как он защищал Родину, служа в армии, ректор физического института продолжал неоправданно снижать уровень подготовки выпускаемых специалистов. Так, например, его, Веденина, отказываются восстановить в институте, хотя он обладает большим научным призванием, чем сам ректор. Скажем, в таких-то многочисленных статьях ректора ошибка сидит на  ошибке и ошибку погоняет. Далее Алексей подробно разбирал эти статьи. Если я, будучи ещё студентом, нашёл легко вышеуказанные огрехи, то о каком авторитете физического института при данном руководстве может идти речь? В конце письма Алексей просил о его восстановлении в институте.

Веденинское письмо было передано по принадлежности в отдел науки ЦК КПСС и вызвало большой переполох. Валерий Игоревич Михайлов захотел стать куратором письма Алексея, чтобы, заморозив бумагу, помочь ректору и Шадрину, но начальник отдела поручил разбор вопроса другому,  наиболее приближённому к себе лицу.

Шадрин, узнав от Михайлова о веденинском письме и о том, что ректора, скорее всего, снимут, сам позвонил ректору и предложил быстро восстановить Веденина в институте, чтобы его письмо в ЦК потеряло свою актуальность. Помощник ректора с большим трудом смог связаться с Алексеем, постоянно надоедливо уточняя у Шадрина, где мог бы быть Веденин, потому что телефон на квартире Ведениных не отвечал.

Когда помощник ректора сообщил Алексею о том, что ректор его восстановил на третьем курсе, Веденин спокойно сказал, что не согласен с таким решением, поскольку просит ЦК КПСС восстановить его на четвёртом курсе с досдачей двух задолженностей по программированию, образовавшихся по вине самого ректора.

Через час помощник ректора бодро доложил Веденину, что его восстановили на четвёртом курсе, но Алексей ответил, что  будет ждать окончания разбора его письма в ЦК КПСС, поскольку такие люди, как сегодняшний ректор физического института, позорят советскую систему высшего образования.

Начальник отдела науки ЦК КПСС  захотел лично встретиться с Ведениным. Тот метод, который Веденин удивительно тонко применил для доказательства того, что  экспериментальные данные ректора являются фальсифицированными, в принципе позволял доказать ошибочность очень многих опубликованных советских экспериментальных работ. Горев был весёлым человеком. Увидев Веденина в своём кабинете, он от души рассмеялся:

- Положил ты своего ректора на обе лопатки. Силён. Но ты, надеюсь, понимаешь, что сами научные работы непосредственно делал не ректор, а другие за него, а ректор, как соавтор в кавычках, лишь подписывал статьи?!

- Тем хуже для него, - сердито ответил Алексей. - Все равно неправда наружу вылезет.

- Ты, значит, борец за правое дело?

- Просто не люблю несправедливость.

- Тебя, конечно, восстановят, и ректор будет другой, более молодой, из ваших же первых выпускников. Но что-то меня в тебе настораживает. Не по годам ты умён. А почему ещё не в партии? Ведь в армии мог легко в неё вступить.

- А меня замполит спросил при отборе, ошибается ли партия? Он думал, я скажу: «Нет!»  И всё будет правильно. Можно рекомендовать. А я сдуру сказал, что партия ошибалась  очень много раз, и начал приводить примеры.

- И какие примеры? - заинтересовался Горев.

- Скажем, первым разработчиком теории социалистического государства был Платон, а его почему-то не считают источником и составной частью марксизма.

Горев засмеялся навзрыд:

- Говоришь, Платон был основателем коммунистического учения?!

- И даже пытался на практике внедрить коммунизм, за что был продан в рабство. Правда, друзья выкупили.

- А почему тогда Ленин не указал платонизм одним из источников марксизма?

- По той причине, что сам Маркс не указал.

- А почему Маркс не указал?

- Маркс просто не делал обзор известной до него литературы перед изложением своей теории. Видимо, считал, что люди и так знают суть платонизма.

- Ох, и хитёр ты, - задумался Горев. - Иди, да не зарывайся. Когда диплом защитишь, позвони. Я тебя ещё долго помнить буду.

 

28.

Возвратились хозяева квартиры, которую снимала Альбина, и она перенесла свои вещи на время к Ирине. Альбина решила пожить с сыном у отца в Каунасе весь август. Была неделя проливных дождей, и все вернулись с Ирининой дачи в Москву. Однажды раздался междугородный звонок, и мужской голос попросил позвать Альбину. Она услышала слова, которые прозвучали в её голове набатным звоном:

- У вашего отца произошёл небольшой инсульт. Не волнуйтесь, все будет в порядке. Он ещё слаб, не может говорить, но хочет вас видеть. Через два часа отходит поезд «Москва-Каунас», подойдите к седьмому вагону и вас посадят. Приезжайте одна, чтобы больного больше никто не беспокоил. Это говорит его врач.

- Он в больнице?

- Нет, дома. Его нельзя было транспортировать.

Алексей предложил Альбине ехать вместе в Каунас, но она не захотела:

- Я позвоню сразу вам из дома. Если что, приедешь потом.

Посадив Альбину в поезд, Алексей позвонил Татьяне, рассказал ситуацию и попросил встретить и поддержать Альбину, едущую в седьмом вагоне.

Сами же Алексей и Ирина стали ждать Альбининого звонка.

Полковнику КГБ Курьянову приснилось, что на могиле Казимира установлен гигантский гранит, как невинно убиенному. Когда сон повторился и на третью ночь, Курьянов выехал на место захоронения смелого литовца. Сон оказался вещим: примерно десяток молодых литовцев, приехавших на мотоциклах, лазили по геовышке и ходили вокруг камня.

- Кто здесь похоронен под этим камнем? - спросил Курьянов.

- А разве здесь кто-то похоронен? - удивился один из молодых людей.

- Но раньше тут камня не было, - пояснил полковник.

- А мы не знаем, был здесь камень или нет, впервые сюда приехали, захотелось полазить по вышке.

Возвратясь в Каунас, Курьянов всё понял. Не было никакого русского солдата, заявившего, что отказался убивать литовцев. Это была переодетая в солдатскую форму "подставка" Казимира для воспитания литовской молодёжи в националистическом духе.

И глыбу поставили на могиле для психологической обработки. Теперь  Казимиру, как герою, будут поклоняться.

Однако о том, что здесь похоронен литовец знали только трое: он, Курьянов, и двое его помощников, из которых один был… местный литовец. Следовательно, в Каунасе существует мощная группа националистического подполья. Такой гранитный камень можно было поднять лишь краном и довезти на крупном самосвале. Уже на следующий день Курьянов узнал, что глыбу к сигналу привёз некий Антанас, председатель колхоза. Тут же выяснилось, что Казимир - его двоюродный брат.

Антанаса доставили на одну из квартир, принадлежащих КГБ. Сам Курьянов допрашивал его.

- От кого вы узнали, где находится могила вашего двоюродного брата Казимира?

Антанас молчал. И тогда Курьянов показал ему фотографию своего помощника в капитанской форме госбезопасности:

- Узнаёте?

Антанас, чтобы отвести возможное подозрение от Веденина, хотел сразу кивнуть головой в знак согласия, но потом решил сделать вид, что упрямится.

- Не хотите говорить?

- Нет!

- Ваша дочь в Москве. Завтра она приедет в Каунас, думая, что у вас инсульт. Её тут же арестуют. Она - очень активная националистка, как и вы. А теперь вы узнаёте его?

- Да!

Когда Альбина появилась из дверей железнодорожного вагона, к ней подошла Татьяна:

- Вы Альбина?

- Да!

- А я Татьяна. По телефону лишь общались, а теперь вот увиделись.

При выходе женщин на привокзальную площадь к ним подошёл таксист:

- Могу подвезти.

Они сели в машину, и их тут же арестовали.

Через час Курьянов понял, что вторая задержанная не имеет никакого отношения к литовскому сопротивлению. Но отпустить её было невозможно, поскольку через неё начали бы беспокоиться о судьбе Альбины, попавшей в КГБ. Полковник решил уничтожить одновременно всех четверых, включая своего помощника. Всем сделали обездвиживающие уколы, предварительно накачав мужчин спиртом. Затем газик с ними был сброшен на галечный берег реки с находившегося по пути к дому Антанаса высокого моста.

Курьянов убедил себя, что не мог объявить наверх  о том, что его помощник работал на литовское сопротивление, так как в этом случае пострадал бы сам в не меньшей степени: во-первых, за политическую близорукость, а, во-вторых, из-за возможного рассказа помощника о неоправданных злоупотреблениях властью.

Оставив детей на попечение Ириных родителей, Алексей и Ирина вылетели в Каунас. Антанаса, Альбину и Татьяну похоронили на одном кладбище в рядом отрытых могилах.

Дом Антанаса и квартира Альбины переходили по наследству к сыну Альбины Алексею, и Веденин, как его отец,  четко записанный в свидетельстве о рождении, становился опекуном недвижимости сына до его совершеннолетия.

Поскольку Веденин был также однозначно указан отцом в свидетельстве о рождении сына Татьяны, то имел полное юридическое право забрать Таниного полугодовалого сына с собой в Москву. Лютиковы не стали сопротивляться такому решению Алексея, согласившись, что там, где двое детей, и третий не будет лишним.

Из-за постигших его несчастий Веденин осунулся и словно бы почернел. На руках его и Ирины оказалось трое сыновей.

Ирина увидела, как Алексей ночью грозил кулаком потолку.

- Ты думаешь Альбину и Татьяну убил Ничто? - осторожно поинтересовалась Ирина.

- Не знаю.

- А тогда зачем грозишь ему?

- Не знаю, - меланхолично ответил Веденин.

- Я поняла. Ты думаешь, что третьей жертвой буду я?! - заплакала Ирина.

Но Веденин ничего не ответил, а лишь прижал к себе жену.

Дети с Ириной стали жить на даче, а Алексей ездил на работу в МВТ.

- Поздравляю тебя, - сказала Марина Алексею в конце августа, -  ты выполнил свою мужскую функцию. У меня уже две недели задержка. Следовательно, я беременна.

Эти две недели после возвращения Ирины и Алексея с похорон из Каунаса были самыми трудными в отношениях между Нефёдовой и Ведениным. Деликатная Марина выразила ему сочувствие, поплакала вместе с Ириной, но сознательно стала избегать контактов с Алексеем вне работы, хотя и очень хотела помочь Ирине с детьми. Веденин также не пытался возобновить физическую близость с Мариной.

Её слова были обидны и потрясли его. Он хотел даже нагрубить ей, но первые слова вырвались из глубины сердца.

- Не бросай меня, прошу тебя!

В свою очередь она была удивлена его реакцией, но душу охватила радость от того, что он по-прежнему любит её:

- А почему ты решил, что я хочу тебя бросить?

- Ты же сама сказала, что я выполнил свою мужскую функцию. Вывод простой - я тебе больше не нужен.

- Глупенький, - взяла она его за руку, - наоборот: я сообщила тебе, что теперь мы связаны до конца жизни.

Они очень крепко поцеловались.

- Почему ты полюбил меня с первого взгляда? - спросила Марина. - Мне очень важно знать.

- В восьмом классе мне преподавала похожая на тебя фигурой учительница немецкого языка. Мой друг третьегодник Ястреб хватал ей все время за руку, а я завидовал, но не мог осмелиться дотронуться до неё. Мы её звали Дюймовочкой. И я поклялся себе, что у меня будет такая же женщина. Ты  очень похожа на неё, только у тебя, как и у Ирины, волосы каштановые, а у немки были черные. Я тебя увидел и сразу решил: Марина будет моей. Конечно, - начал шутить  Алексей, - эта мысль была очень эгоистичной с моей стороны, но я ей последовал. Хочешь, поклянусь, что у меня не будет больше ни одной женщины, кроме тебя и Ирины? - от избытка чувств тут же предложил Марине Алексей.

- Очень хочу, чтобы ты перестал окучивать другие огороды, - сказала Марина. - Но не клянись. Клятву ты всё равно не сдержишь, и что тогда? Станешь клятвопреступником, и Ничто за неправду отвернётся от тебя, а страдать придётся мне и Ирине из-за твоих мучений. Лучше дай слово, что после Ирины официально женишься на мне. Мне и достаточно.

Алексей дал слово, и Марина снова стала ездить с ним на веденинскую дачу.

- У тебя родится сын, - сказала Ирина Марине, -  у Веденина рождаются только сыновья. Но не называй его Алексеем, а то и так уже постоянно возникает путаница.

- Нет, я назову его Алексеем, - твердо заявила Марина.  - Хочу, чтобы был Алексей Третий.

- Может, ты и права, - согласилась Ирина. - Боюсь, что Дмитрий, когда подрастёт, потребует переименования себя в Алексея, чтобы стать Алексеем Первым.

 

29.

Алексей очень любил играть в преферанс. Эта увлекательная карточная игра предъявляла целый ряд важнейших требований к её почитателям: человек должен был быть выдержанным и последовательным в своих волевых проявлениях, а его ум - способным к мгновенному правильному анализу сложных игровых комбинаций. Кроме того, требовалось тактическое чутьё для перестройки в любой момент стратегии игры, а также особая оперативная память, позволяющая сохранять в голове различные моменты игры с постоянным их уточнением.

Углубившись в историю преферанса, Алексей узнал, что эта карточная игра возникла в девятнадцатом веке, по крайней мере, в сборнике 1902 года «Коммерческие игры»  он уже считался известной и признанной игрой. Правда, ко времени Веденина прежний преферанс претерпел ряд изменений и был обкатан миллионами игроков до высшей степени совершенства.

Жестко логичный, строгий преферанс позволял умному человеку при игре в коммерческих целях зарабатывать большие деньги, но сущность самой этой карточной системы заставляла хорошего игрока садиться за стол только с равным себе по силе. В противном случае, вместо активного отдыха после умственных нагрузок на работе преферанс превращался в обдираловку не  достаточно умных людей или начинающих.

Плохо играющие преферансисты могли позволить себе, чтобы проиграть несколько рублей за пулю, играть по одной десятой копейки за вист. Игроки среднего класса садились за стол при цене одной копейки за вист. Хорошие преферансисты играли уже по пятаку или даже по десять копеек за вист. Высочайший класс Веденина позволял свободно назначать за вист один рубль.

Павел Семёнович Нефёдов, замминистра МВТ, вызвал к себе в конце августа Веденина и попросил его определиться с дальнейшей работой:

- Ты, Алексей, был взят на временную работу на срок в два месяца. Из отдела кадров меня спрашивают, будешь ли ты увольняться или захочешь стать постоянным сотрудником.

- Я хотел бы поработать у вас вместе с Мариной ещё семь месяцев, пока она не уйдёт в декретный отпуск. Другого начальника мне не надо, а с ней я сработался.

Нефёдов резко встал из-за стола и минуту грозно ходил по кабинету.

- Я думал, что вы в курсе её беременности, - сказал Веденин, как бы извиняясь.

- Ладно, - махнул рукой Павел Семёнович. - В конце концов, это я сам тебя познакомил с Мариной, зная твои наклонности, и мне нет смысла особо возмущаться. Перейдём ко второму вопросу. Те двое аграрников из ЦК КПСС, которые с нами играли, остались очень довольны пулей и рассказали о ней, когда вместе выпивали, своему куратору члену Политбюро Николаю Петровичу Васину. Он загорелся играть с тобой. Вечером за нами заедет на своей «Чайке». Из Кремля ему всё равно мимо нашей высотки ехать.

 А теперь скажи мне, почему нарушаешь положение о внешнем виде сотрудника МВТ? Почему пришёл на работу в ковбойке, а не костюме, и без галстука?

- Так жара же на улице. А потом я ещё не постоянный сотрудник.

- Пригласите ко мне дочь, - попросил Нефёдов секретаршу через громкую связь.

Когда пришла Марина, Павел Семёнович постарался казаться как можно более суровым:

- Объявляю вам, товарищ Нефёдова, устное замечание за то, что ваш подчинённый, товарищ Веденин, вышел на работу не по форме одетым. А сегодня вечером у него важная деловая встреча. Вот деньги, идите вместе с ним в магазин прямо сейчас и купите всё необходимое: костюм, рубашку, галстук, туфли, даже носки под цвет костюма.

В конце своей речи Нефёдов не выдержал и рассмеялся:

- А расходы вычту из твоей зарплаты, дорогая дочурка. А теперь поздравляю с зачатием ребёнка от этого…  Веденина.

Марина бросилась на шею к отцу.

- Папа, я так счастлива. Прости, что ты узнал не от меня, а от Алексея. Представляешь, твоя хромоножка родит от любимого человека.

Услышав слово «хромоножка», Алексей притянул к себе Марину и обхватил руками, словно защищая от кого-то:

- Ты не хромоножка, а самая красивая женщина во всём мире. Ещё раз скажешь это слово, перестану целовать.

- Папа, мы ушли, - радостно сказала Марина, но вдруг остановилась в дверях. - А какого цвета выбрать костюм для вечерней деловой встречи: тёмных тонов или светлых?

- Васин предпочитает светлые костюмы. Подбери Алексею такой же.

- Так ты идёшь с отцом к Васину играть в преферанс? - догадалась Марина в лифте.

- Да.

- Возьми меня с собой, говорят, у него жена очень умна.

- Но тогда придётся и для тебя купить сейчас светлый  костюм, - попытался отшутиться Алексей. - Лучше в следующий раз. Вот познакомлюсь с ним поближе, а потом возьму с собой и тебя. Слушай, а почему Васин за нами заедет, а не попросил, чтобы мы добрались самостоятельно?

Немного подумав,  она сообразила:

- Не хочет, чтобы тебя обыскала его охрана на наличие оружия. При нем же тебя уже бессмысленно проверять. Видимо, думает, что после обыска, когда чужие руки тебя всего ощупают, ты не сможешь нормально играть в карты.

- Может, и так, -  не очень веря в версию Марины, все же согласился Алексей.

В распределителе МВТ Марина выбрала для Веденина строгий серо-голубой костюм.

- А здесь можно купить золотое кольцо? - спросил Алексей Марину.

- Да, в другом зале, - выдохнула она, поняв его намерение.

Он указал продавщице на кольцо того же типа, что и подаренные Ирине и Альбине. Марина перемерила несколько колец, пока не нашла с её точки зрения идеальное по размеру. Уже на улице он снял бирку и надел кольцо на её палец:

- Дорогая Марина, надевая это кольцо на твой нежный и прекрасный пальчик, клянусь, что буду до самой смерти любить тебя и всех наших детей.

- Ты хочешь от меня ещё одного ребёнка? - удивилась она. - Тогда у тебя их будет пятеро.

- Сколько будет, столько будет, - спокойно произнёс он ровным голосом. - Мне важно, чтобы с тобой, ненаглядная моя Дюймовочка, все было хорошо.

Нефёдов и Веденин сели рядом с Васиным в заднем салоне «чайки».

- Ты по рублю за вист играешь, - сказал Васин Веденину. - Это мне не по карману. Будем играть по десять копеек.

- Я не могу играть по десять копеек, - ответил Веденин к ужасу Нефёдова. - Мой класс - не менее рубля за один вист. Вы же не станете, будучи членом Политбюро, выполнять функции секретаря райкома, если даже вас попросят.

Васин рассмеялся:

- Хорошо, будем играть по твоей ставке.

 На  двухэтажной вилле Васина, нависшей над Москва-рекой, они сели за стол в круглом зале. Первым стал сдавать карты Нефёдов. Алексей никогда не смотрел свои карты в процессе сдачи, поскольку сдающий мог ошибиться, открыв случайно карту или сбившись в их числе. В таких случаях была необходима  пересдача, и было жаль, если уже увиденные карты позволяли сделать игру, а с ними приходилось расставаться.

Васин же сразу разглядывал свои карты, далеко держа их от тела. Он явно игнорировал преферансную заповедь: держи карты к орденам, партнёр не дремлет. Чтобы не объяснять Васину, как держать карты, Веденин показал ему взглядом, что видит их. Опередив возмущённый возглас Николая Петровича, Алексей сказал шутливо:

- Вначале посмотри карты соседа: свои всегда успеешь!

Васин захохотал, а Нефёдов сделал вид, что ошибся при сдаче и сдал снова. Теперь член Политбюро делал, как Веденин: дождался полной раздачи карт, а затем осторожно раскрывал их, чтобы не видели соседи.

Васин играл намного ниже среднего класса, но быстро учился. Главное, он сразу начал понимать красоту игры Веденина.

- Прежде чем объявить игру, - учил Алексей Васина, - определите, что лучше: сесть самому при перезаказе или не дозаказать, чтобы посадить партнёра? Вот вы сейчас не дозаказали,  Павел Семёнович и я почувствовали и отказались вистовать против вас. В результате, вы лишили себя возможности дополнительно получить десять рублей.

Когда Васин в процессе напряжённой игры выкурил почти полпачки сигарет, Алексей шутливо похвалил его:

- Вы молодец, Николай Петрович. Действуете по принципу:  кури больше - партнёр дуреет.

И Васин стал существенно меньше курить.

 К концу пули Васин проиграл полторы тысячи рублей.

- Сейчас позову жену, - сказал он, - чтобы расплатилась.

- В следующий раз позовёте, - махнул рукой Алексей. - Кто главный враг преферанса? Жадность. Не будем жадными.

- Я так не могу, - решил Васин. - Есть и другая заповедь. Карточный долг - долг чести. Сидите, сейчас расплачусь.

Васин вышел, а Нефёдов протянул Алексею двести рублей - свой проигрыш.

- Отдам Марине на булавки! - сказал Алексей.

- Кто это выиграл за три часа преферанса у моего мужа  его месячную зарплату? - словно тигрица  появилась жена Васина, за которой шел и посмеивался Николай Петрович, показывая своим видом, что гроза  показная.

- В следующий раз ваш муж проиграет тысячу рублей, потом пятьсот, а затем будет проигрывать, как Павел Семёнович, по сто-двести рублей, - пояснил Алексей. - Николай Петрович очень быстро подымает свой класс.

- Вы меня очень успокоили, - пошутила Елизавета Максимовна Васина. - Но я нашла выход. В следующий раз сама с вами играть сяду.

Вчетвером они ещё немного посидели за бутылкой коньяка, а затем Нефёдов и Веденин вместе уехали.

Марина не спала, ожидая их.

- Сколько выиграл? - спросила она Алексея, совершенно уверенная в том, что Веденин не может проиграть какому-то Васину.

- Полторы тысячи. И думаю, что гордая Елизавета Максимовна наймёт для своего мужа учителей, чтобы в конце концов он смог у меня выиграть.

- Да, Алексей крепко зацепил её, - подтвердил Павел Семёнович. - Только вот не знаю, радоваться или горевать. Васин обычно в отпуск идёт в сентябре, и может затребовать к себе на юг Алексея.

- Я не поеду к нему без Марины, - заявил Веденин.

- А в качестве кого она поедет с тобой?  - удивился наивности Алексея Нефёдов. - Елизавета Максимовна - основа морали в Политбюро. Никому не даёт там развестись. Она не потерпит, чтобы женатый мужчина был около неё не с женой, а любовницей.

- Марина - мой начальник по работе. Без неё я не поеду.

Пожелав им спокойной ночи, Павел Семёнович ушёл спать.

- Ужинать или завтракать будешь? - шутливо спросила Марина. - Сейчас ровно четыре часа ночи.

- Тебя бы съел и на ужин, и на завтрак, а так ничего не хочу.

Они без ласк лежали, прижавшись друг к другу, в постели. Марина понимала, что Веденин ещё не может любить кого-либо:  погибшие Альбина и Татьяна стояли перед его глазами каждую ночь.

- Ты плачешь? - спросила Марина, почувствовав слабое подрагивание его головы.

- Их убили, - прошептал он. - Само Ничто начинает каждый раз развиваться в виде большого взрыва, как определяют это явление физики. Любой появившейся частице соответствует античастица. Но материя возникает из духа. Поэтому есть дух и антидух, такие, что суммарно они есть Ничто. Личностным проявлением духа является бог, а антидуха - дьявол. На каком-то этапе развитие духа до уровня всеведения оно становится опасным дьяволу, и он осуществляет схлопывание вселенной  в Ничто. Ничто снова начинает развиваться. Возможен вариант, когда в одном из очагов сознания во вселенной всеведение достигает таких высот, что носители сознания, то есть люди, находят путь исключения сворачивания всего мира в Ничто. Тогда возникает рай. Конечно, то, что я говорю, есть всего лишь слова, моё мнение, и необходимо математическое обоснование такого представления о сущем.

Дьявол старается во всех всемирных центрах созидания исключить возможность появления всеведения. Убив Альбину и Татьяну, он как бы предупреждает, что если мне дороги Ирина и ты, я должен прекратить заниматься поиском всеведения. А я чувствую, что сейчас близок к самим основам метода всеведения, но никак не могу их открыть.

Время для Ничто не существует. Поэтому гарантом дальнейшего поиска всеведения для него являются мои сыновья. Генетически  данный  канал пробит. Возможно, что на Земле таких каналов много, или несколько, или один. Я не знаю. Но мне нужно определиться: пытаться найти всеведение  или уже сейчас отказаться от всяких попыток открыть его.

- Я соглашусь с любым твоим решением, - поддержала Алексея Марина.

 

30.

Алексея восстановили на учёбу в физическом институте. Тот же помощник, но уже нового ректора, внимательно посмотрел на Алексея и заметил:

- Письма вы писать умеете!

 Веденин  начал учиться на четвертом курсе вечернего факультета по своей прежней очной специальности, связанной одновременно с атомной энергетикой и ядерным оружием.

В начале сентября дождливой ночью Веденину приснилось уравнение сущности Ничто. Уравнение было по виду весьма простое: один тензор равнялся другому. Но совершенно не был ясен физический смысл формулы. Алексей проснулся и вылез из постели, невольно разбудив чуткую Ирину.

- Что случилось? - спросила она недоумённо.

- Хочу записать формулу Ничто, которая мне только что привиделась. Я, кажется, нашёл отправную точку всеведения.

Алексей воспроизвёл уравнение на бумаге  и показал жене:

- Это только формула уравнения, но без раскрытия содержания уравнение бессмысленно. Ничто как бы показал мне свой математический облик, но я, словно ребёнок, не умеющий читать, срисовал лишь внешний вид. Одно понятно: поскольку в уравнении отсутствует дифференцирование по времени и пространственным координатам, а само дифференцирование присутствует, то, следовательно, сами время и пространство порождаются от более общих величин… Ну, конечно, от духа.

В этот момент очень близко за окном сверкнула гигантская ослепительная молния и раздался такой грохот, что они оба не просто вздрогнули, а были охвачены дрожью.

- Мне страшно! - испугалась Ирина и добавила, немного успокоившись. - Пойду посмотрю детей.

- Я очень и очень близок к разгадке! - исступленно заметил Алексей. - Ещё день-два и всё выяснится.

На следующий день, вызвав мать и оставив на неё сыновей, Ирина после обеда решила показаться в институте философии и разобрать скопившиеся дела. Когда она вышла из подъезда и направилась к троллейбусной остановке, то к своему ужасу увидела на проезжей части стоящего мальчика двух-трёх лет, который, подражая в игре работе регулировщика, поднял одну руку вверх, а другую прижал к груди. Ирина бросилась к нему со всех ног и, подбежав, хотела схватить на руки и оттащить в сторону, но мальчик к удивлению Ирины исчез, словно растворился в воздухе.

- Я галлюцинирую, - подумала, сердясь на себя, Ирина и только в это мгновение обнаружила несущийся на неё со всей скоростью самосвал.

До машины оставалось ещё метров десять, и она, поняв, что самосвал сейчас непременно её раздавит, вдруг обнаружила, что время замерло. Она смотрела на водителя и его круглые от испуга глаза и очень жалела его, потому что, переехав её, он попадал в тюрьму на пять лет.

- Есть ли у него дети? - подумала она. - Судя по возрасту должны быть.

Затем она увидела мужа, сына Димочку, других его, а теперь и её сыновей: Алексея Первого и Алексея Второго. Внутренний голос спросил её:

- Ты не жалеешь, что любила Веденина? Если бы не он, у тебя, конечно, не было бы сына, но зато ты прожила бы очень долго.

Ирина не знала, что дьявол искушал её, и, если бы она в этот миг начала сожалеть о жизни с Ведениным, то тем самым досталась бы темным силам.

- Я нисколько не сожалею, - ответила она как бы самой    себе. - Иначе  не была бы так счастлива. И пусть моя смерть станет залогом создания Алексеем всеведения.

И тогда бог обнял прекрасную женщину и забрал к себе её дух и душу.

Проводить на кладбище в последний путь Ирину Веденину собралось более трехсот человек. Она легла в могилу рядом с первым мужем Полозовым.

Марина Нефёдова на похоронах и поминках держалась как можно дальше от Алексея. Ей казалось, что своей любовью к нему она накликала смертельную беду для Ирины.

Приехавшие Лютиковы предложили Веденину забрать у него их внука Алексея Второго, хотя бы на время, чтобы помочь, но Веденин отказал:

- Все братья должны жить вместе!

Мать Веденина Нина Александровна и мать Ирины Зинаида Ивановна Сухорукова были готовы сидеть с его сыновьями, но Алексей использовал предложение Нефёдова и отдал детей в хороший министерский ясли-сад, где они могли находиться на продлённой неделе. Тем самым разрешался вопрос о его вечерних занятиях в институте. Зинаида Ивановна, тёща Алексея, попросила у него на память о дочери её собольи шубу и шапку.

- Они принадлежат Дмитрию, - ответил Алексей. - Они для его будущей жены.

- Но меха за двадцать лет съест моль!

- Начнёт есть моль, продам и положу деньги на сберегательную книжку сына. Кстати, мать Татьяны Лютиковой, хотя и стала наследницей мехов дочери, вернула их мне для её внука Алексея.

Собственно и сама отдача детей в детский сад была частично вызвана резким ухудшением отношений Веденина и Сухоруковых.

В конце сентября Веденину позвонил Николай Петрович Васин:

- Знаю о твоём горе. Приезжай ко мне отдохнуть. Ведь преферанс лучше всего разгоняет тоску. По себе знаю: жена попилит-попилит, а сяду за карты и всё забыл.

- Могу я взять с собой трёх своих сыновей и сопровождающую?

- А что за сопровождающая?

- Возможно, моя будущая жена. Если помучается с ними, а потом согласится  нести всю жизнь такое бремя.

- А ты молодец! Здорово придумал. Елизавета Максимовна с удовольствием оценит родительские способности твоей сопровождающей. У нас самих двое: мальчик и девочка.

- Мои дети очень привыкли к замечательной собаке породы боксёр. Позволите взять её с собой?

- А что не с кем оставить?

- Боюсь, или она съест тещу, или её прожуёт тёща.

Васин подумал и согласился.

Восьмимесячного Алексея Второго всё же пришлось оставить в яслях, а Дмитрий и Алексей Первый, сидя на коленях у Веденина и Марины, полетели с ними на крымскую виллу Васина. Собака Монро спокойно перенесла полёт в клетке в багажном отделении, так как  слушалась и полностью доверяла Алексею.

Заметив, что Марину что-то беспокоит, Веденин попросил её поделиться с ним возникшими переживаниями:

- Расскажи, что тебя мучает сейчас, всё легче будет. А, может, я смогу дать совет, который поможет.

- Если я сниму обувь и начну ходить по пляжу босиком, сразу выявится моя хромота.

- Ну и пусть. Думай о том, что я тебя люблю, и улыбайся.

- Я мечтала выйти за тебя замуж, - скорбно вздохнула Марина, - вот Ирина и погибла.

- Ирину убил дьявол, также как Альбину и Татьяну. По-видимому, он не в силах уничтожить меня, как пытающегося создать всеведение, но в состоянии изменять окружение. Поэтому тебе очень опасно быть со мной.

- С тобой я ничего не боюсь.

- Я решил отложить разработку всеведения на двадцать-тридцать лет, пока не подрастут сыновья.

- Но ты же не можешь не думать об этой величайшей проблеме.

- А я стану ходить вокруг неё, осваивая периферию,  потом, когда она превратится в остров, захвачу её одним ударом.

В васинском доме его жена поселила Марину вместе с детьми в большой светлой комнате с верандой, а Веденина - в маленькой, но зато рядом. Затем Елизавета Максимовна повела их на пляж, где стояли тенты. На одном из столиков в вазах лежали фрукты, на другом были напитки и закуски. Марина сбросила туфли и весело побежала с детьми к морю. Заметив, что она хромает, Елизавета Максимовна прониклась сразу к молодой красивой женщине жалостью, а к Веденину признательностью за его добрую душу.

Васин предложил Веденину играть втроём, включая Елизавету Максимовну, а та вдруг сказала:

- Если Марина играет в преферанс, то пусть присоединяется. А за вашими милыми детками может присмотреть горничная.

Веденин научил Марину игре, но она была ещё начинающим игроком и поэтому могла при ставке рубль за вист проиграть свою годовую зарплату. Васин горячо поддержал жену, и Веденин не стал возражать. Дело стало за решением самой Марины.

Когда её позвали, она, хромая, пошла к ним. Все ласково смотрели на неё, но под пристальными взглядами она смутилась и захромала ещё сильнее.

- Мариночка, не хотите расписать с нами пулю? - спросила Елизавета Максимовна. - Алёша не возражает.

Марина подняла свои всегда задумчивые светло-карие глаза на Алексея и сказала:

- Если Алексей Дмитриевич не возражает против моей плохой игры, я согласна.

- По какой ставке будем играть? - метнул быстрый взгляд Васин на Алексея.

- Если никто не против, то по рублю… Чтобы пули были сопоставимы с той первой.

Веденин сразу понял, что Васина и его жену кто-то из профессионалов-преферансистов достаточно умело обучил за короткое время, прошедшее с момента проигрыша членом Политбюро полутора тысяч рублей. Васин стал вести себя более раскованно, постоянно используя преферансистские выражения и поговорки.  Сказав, нету хода, ходи с бубей, он действительно пошёл с бубей, или, объявив, под вестуза с туза, бросил на стол туза. Глаза Николая Петровича гордо горели от ожидания реванша.

Вначале супруги Васины слегка подыгрывали друг другу, но увидев, как Алексей безжалостно разделывался с Мариной, сами вошли в азарт игрока-одиночки. Марина проиграла тысячу двести рублей, Васин - двести, его жена  - четыреста. Был в выигрыше только Веденин.

Наступила пауза. Васины ждали, как будет расплачиваться Марина.

- Если вы, Елизавета Максимовна, не возражаете, - обратился Алексей к жене Васина, - я возьму с Марины свой выигрыш вместо денег поцелуями.

- А почему я должна возражать? - удивилась Елизавета Максимовна.

- Вы считаетесь в Советском Союзе оплотом нравственности. Народ уверен, что, пока вы в Политбюро, ни один его член не разведётся со своей женой.

Лицо Васиной вспыхнуло румянцем от удовольствия, и она гордо взглянула на мужа.

- В самом деле? - удивился Васин. - А я и не знал.

- А по какой цене вы хотите оценить поцелуй Марины? - испытывая удовольствие от своего остроумия, поинтересовалась Васина у Алексея.

- Поцелуй за рубль. Получится тысяча двести поцелуев.

- Нет, так не пойдёт, - погрозила ему пальцем Елизавета Максимовна, - слишком дёшево. Вы совсем не цените Мариночку. Мне кажется, будет справедливым, - поцелуй за триста рублей. Итого, вы, Алёша, выиграли четыре Мариночкиных поцелуя.

- А, может, Марина ещё дороже ценит свой поцелуй? - весело предположил Васин.

- Я согласна на поцелуй за триста рублей, - зарделась Марина. - Это моя месячная зарплата.

- Но за триста рублей только от Алёши, - повернулась Васина к мужу, - а с тебя возьмёт гораздо дороже.

Васин и Веденин отошли выпить по рюмке коньяка, а Елизавета Максимовна шепнула Марине:

- Держись этого парня, девочка! А детки его ещё маленькие, поэтому тебя мамой считать будут.

 Когда дети уснули, Марина пришла в комнату Алексея:

- Дети прекрасно спят, а я не могу без тебя заснуть. Пойдём, ляжем вместе.

- А если Елизавета Максимовна узнает? - пошутил Веденин.

- А как иначе я смогу отдать тебе четыре поцелуя? Не на виду же у всех!

- Отдашь, когда родишь сына. На моих губах ещё губы Ирины.

- Карточные долги - долги чести. Поэтому отдам сейчас, - чтобы расслабить Алексея, заявила Марина. - А Ирина никогда не была против моего влечения к тебе. Даже помогала мне советами,  как лучше тебя окрутить и удержать.

- Что же она советовала?

- Забеременеть от тебя, как можно скорее.

- Узнаю Ирину. Такой прекрасный жены, матери для детей и женщины у меня уже никогда не будет.

- А я?

- Ты совсем другая.

- Но ты меня любишь? - перепугалась Марина веденинскому указанию на своё какое-то существенное отличие от Ирины.

 - Да! Но мы с ней были равные по силе, воле, духу, а ты как бы меня много слабее. Тебя требуется защищать от внешнего мира, а Ирина сама защищала от него. Ты - Дюймовочка, принцесса на горошине, а она была Королевой. Я всегда буду её помнить и любить. А дьявол подло убил её из-за того, что, лежа головой на её волосах, я увидел во сне формулу Ничто.

- Отращу себе волосы, как у Ирины, - пообещала Марина, - чтобы ты спал на них.

- Постоянно отгоняю от себя всеведение, ибо не знаю, кто будет убит в следующий раз: один из моих сыновей, ты или ребёнок, которого ждём, или я сам. Как быть? Ирина сказала: «Иди смело вперёд!» - и погибла. Ты говоришь, поступай, как сам хочешь. Кто прав? И как мне поступить?

За неделю пребывания на крымской вилле Васина Алексей выиграл у супружеской пары около двух тысяч, а Марина проиграла ему сорок поцелуев по цене триста рублей за поцелуй. Все были довольны. В последней пуле член Политбюро выиграл у стола сто рублей за счёт жены и Марины и был счастлив. Его гордыня была удовлетворена.

Гости и хозяева прощались очень тепло.

- Мариночка, - шепнула Елизавета Максимовна, - если не пригласишь нас на свадьбу, очень обидишь.

 

31.

Полгода после гибели Ирины были для Марины очень трудными. Она старалась максимально помогать Алексею. Отговорила его от продлённой недели для детей в детском саду, сама забирала их после работы в те дни, когда Веденин учился, кормила, мыла, обстирывала и воспитывала, превратившись фактически в их мать - так дети её и звали. Под новый год от перегрузки Марина почувствовала слабость и испугалась за собственное дитя, которое носила под сердцем уже пятый месяц. Тогда она написала записку Веденину, что из-за плохого самочувствия уже не в силах ему помогать, и вернулась на собственную квартиру.

Утром, не заходя в свою контору, Алексей явился в приёмную Нефёдова. Через полчаса Павел Семёнович смог его принять.

- Я люблю Марину и мечтаю жениться на ней! - сказал Алексей.

- Так женись.

- А общественное мнение? После смерти Ирины не прошло и шести месяцев.

Нефёдов рассмеялся:

- Насколько я знаю, ты всегда шёл вопреки общественному мнению. Или ты хочешь появиться в загсе перед самыми её родами, чтобы все на свадьбе полюбовались  её большим животом?

- А можно обойтись без свадьбы, только расписавшись?

- Марина не достойна свадьбы?

- Достойна! - наклонил голову Алексей.

- А потом ты не забыл, что Васины ждут от вас приглашения?

- Моя тёща возмутится такой быстрой женитьбой.

- А ты подари ей шубу, которую она просила, прояви уважение.

- Но шуба предназначена для жены Дмитрия…

- Которому сейчас полтора года. Не смеши!

- Вы правы и ещё раз правы, - согласился Алексей.

- Вызовите ко мне дочь! - попросил Нефёдов секретаршу по громкой связи.

Когда Марина вошла в кабинет отца, Веденин встал перед ней на колени и протянул красную коробочку:

- Дорогая Марина, я люблю тебя и прошу выйти за меня замуж. И как своей жене преподношу эти серьги.

Увидев удивительные серьги стариной работы, похожие на букет полевых цветов, Марина вдруг ощутила лёгкость во всём теле.

- Встань долгожданный муж мой, - сказала она, не стесняясь присутствия отца.

Они поцеловались, и Марина вдела серьги в уши.

- Откуда они у тебя? - спросил Нефёдов Алексея. - Это не те серьги, о которых говорил Шадрин, как подарке одного из твоих друзей  его дочери Лиде в день вашей свадьбы?

- Именно те, - ответил Алексей. - Лида вернула их, потому что дореволюционный банкир Ломов хотел, чтобы его родовые серьги стали серьгами моего рода, чтобы их носила моя жена, а потом жена моего сына.

- У тебя трое сыновей, - сказала Марина, - и в апреле будет четвёртый. Жене кого из них они предназначаются?

- Твоему ребёнку, - ответил Веденин. - Если будет дочь - дочери, если сын - его жене.

- А почему ты не подарил их Ирине? - удивилась Марина.

- Когда я развёлся с Лидой, то был в армии, и она вернула серьги моей матери. Я хотел подарить их Ирине, но мать не дала. Я не стал спорить, думал через год, два мать отдаст серьги. А месяц назад она принесла их мне для тебя.

- Я так ей нравлюсь? - ещё раз удивилась Марина.

- Очень! Она боготворит тебя.

- Позвони Васину по моей вертушке, - предложил Нефёдов Веденину, - и пригласи на свадьбу.

- Но день ещё не назначен загсом.

- Вот и хорошо. Узнай у Николая Петровича удобный для него день, и в этот день сыграете свадьбу.

Алексей тут же позвонил Васину и тот указал на один из дней в конце января.

Веденин отвёз тёще шубу и шапку.

- Я не возражаю против свадьбы, - сказала Зинаида Ивановна Сухорукова. - Тебе очень трудно с детьми, да и  Марина была близкой подругой Ирины. Но мне обидно, что ты не даёшь Дмитрию побыть с нами одному. Твои Алексеи - это твои сыновья, а внук нам лишь Дима.

 - Поймите, Зинаида Ивановна, детей ничто не должно разъединять. Они все воспринимают вас в качестве своей горячо любимой бабушки, а, начав уже сейчас разбираться в мире по взрослому, они станут ущемлёнными. Берите к себе в гости сразу троих.

- А мне одновременно с тремя тяжело, уже не тот возраст.

И снова между Алексеем и Ириными родителями возникло трение, которое он не знал, как преодолеть.

Марина не очень себя хорошо чувствовала, и Веденин перевёл детей на продлённую неделю в детском саду.

Свадьбу сыграли в квартире Нефёдовых. Было около сорока человек. Васины подарили Марине и Алексею дюжину серебряных рюмок в подставке в виде ковша-ладьи.

- До сих пор не пойму, почему ты на мне женился, - сказала Марина Алексею, когда они остались одни. - Я старше тебя на четыре года, к тому же хромая, к тому же маленькая.

- К тому же бесконечно красивая, - продолжил Веденин, - к тому же бесконечно мудрая, к тому же бесконечно добрая, к  тому же бесконечно мною любимая…

- Можешь не продолжать, - зарделась Марина, - всё сказанное тобой перевешивает сказанное мною. Я просто дала понять, что не тешу себя иллюзиями.

- Когда ты много раз мыла моих детей, - сказал Алексей, - то я каждый раз давал себе зарок, столько же раз вымыть тебя. И теперь тебе не отвертеться.

Он поднял Марину на руки и хотел отнести в ванную.

-          Тебе удобнее раздеть меня здесь, - предложила она.

-          Но тогда мы не попадём в ванную!

- Немного раньше, немного позже, - какая разница. Главное, ты теперь только мой, - прошептала Марина, когда он начал осторожно раздевать её.

К неожиданности Алексея Марина родила девочку.

- Если не возражаешь, назовём её Ириной, - внимательно посмотрела в глаза мужу Марина, пытаясь уловить его реакцию.

- Конечно, согласен, - радостно ответил Веденин. - Возникает как бы преемственность в семье.

После родов фигура Марины вернулась к прежней форме. Алексей полюбил смотреть на жену, особенно, когда она голой ложилась на живот и поднимала ноги вверх, сгибая в коленях так, что пятки нависали над симпатичными холмиками зада. Он не мог в такой момент не ласкать её. Марине очень нравилось, что на Веденина так действуют её разнообразные позы в обнажённом    виде, - это доказывало ей, что он действительно её любит, несмотря на хромоту.

 Веденин проанализировал Лушино гадание ему на Тарасовой горе и пришёл к выводу, что, увидев во сне формулу сущности Ничто, он как бы опередил запланированные Ничто события в своей жизни, и свернул на новую траекторию судьбы.

Из-за того, что Алексей, боясь за свою семью, перестал заниматься всеведением, его разум остался без постоянной большой умственной нагрузки и требовал, как желудок еду, интеллектуальную пищу. Веденин стал много играть в карты: преферанс, покер и двадцать одно. Он всегда выигрывал и получил среди преферансистов кличку «Всеведущий». Против шулеров он пользовался их же оружием.

Когда, например, один из них при игре в преферанс новой колодой пометил семёрки слабым загибом угла карты, Алексей точно так же пометил тузов. Уверенный, что в прикупе лежит семёрка, позволяющая ему сыграть чистый мизер, шулер объявил при торговле мизер, но получил вместо ожидаемой семёрки туза, а в конце игры - коллектив из пяти взяток, проиграв сразу за одну сдачу триста сорок рублей.

Семейный рай Веденина всё более контрастировал с убожеством его умственной деятельности. И тогда его Плоть, Дух и Душа, соединённые прежде Татьяной, Ириной и Альбиной,  перестали быть триединством. Сознание его плотского тела было счастливо, сознание духовного тела ощущало глубокую скорбь, а сознание душевного тела занимало нейтральную позицию.

- Дьявол победил меня, но именно мои сыновья создадут всеведение! - этой мыслью Веденина закончились его молодые годы.

 

 

3 июля – 5 августа 1998 г.,

дер. Григорово Московской обл.