Потемкин В.Ф.

 

Стология «Русская жизнь, или всеведение»

 

Книга 9. «Женская грудь, или толстушка»

 

 

1.

          Ульрих Блех был единственным наследником Вальтера Блеха, владельца гигантского немецкого концерна "Блех". Среднего роста, с короткой круглой бородой и довольно пышными усами, русоголовый Ульрих в свой тридцать один год уже трижды пытался жениться, но каждый раз неудачно.

          Вначале он остановил свой выбор на Анетте Эдерер, дочери крупнейшего текстильного фабриканта. Два года Блех планомерно ухаживал за ней, но сватовство завершилось тем, что Анетта неожиданно для всех выскочила замуж за клавишника из знаменитого английского музыкального ансамбля. Затем Ульрих стал обрабатывать Еву Ренк, семья которой владела сетью железных дорог в северной Германии, однако снова потерпел провал. Еву в буквальном смысле похитил Михель Юнг - солист рок-группы "Ад". Спокойный, как большинство людей плотной, коренастой конституции, Ульрих Блех всё перетерпел и потратил три года на завоевание Маргот Фидлер, дочери знаменитого судостроителя. Но и Маргот предпочла Блеху ворвавшегося в её жизнь модного французского автогонщика.

          Все эти события расстроили  нервную систему Ульриха настолько, что он вступил в партию зелёных и стал часто появляться на людях в облезлом свитере. Обладая трезвым умом, Блех с юности считал, что через равноправную женитьбу нужно и следует увеличить своё состояние вдвое, как это обычно делали его предки, но почему-то получалось, что многие немецкие наследницы крупных состояний выходили замуж за кого угодно, но только не за своих скучных для них сословных партнёров.

          И тогда Ульрих Блех создал международную организацию наследников крупных капиталов с сокращенным названием "Монк", которая содействовала бы детям богачей заключать между собой браки. Как инициатор, Ульрих стал президентом ассоциации "Монк", а в её правление вошли француз Патрик Паскаль (концерн "Паскаль"), англичанин Берт Фолл (страховая компания "Фолл") и американец Говард Вебер (корпорация "Вебер"). Все эти руководители  "Монк", как и сам Ульрих Блех, также несколько раз жестоко прокалывались при попытках жениться на примерно равных себе по имуществу девушках.

          Самым старым из членов правления "Монка" являлся француз Патрик Паскаль, ему исполнился сорок один год. Самым молодым был англичанин Берт Фолл с его двадцатью восемью годами. Американцу Говарду Веберу пошёл тридцать третий год.

          Француз Патрик Паскаль почти всегда улыбался. Точнее его кончики губ, как у многих французов, были настолько подвижны, что легко загибались вверх, придавая кареглазому лицу смеющееся выражение. На лоб Патрика, прямо на середину падала непослушная черная прядь, очень похожая на специальную челку, выполненную рукой профессионального парикмахера. Паскаль одевался всегда очень модно, но ходил в строгих деловых костюмах.

          Американец Говард Вебер в отличие от официально выглядевшего  Паскаля на рубашку с открытым воротом, как правило, светлую, надевал безрукавку-жилет черного цвета. Вебер носил тонкие круглые очки, и его голубые глаза казались несколько больше своих действительных размеров. Он так же часто улыбался, как Паскаль, но в отличие от последнего не путём умильного подъема кончиков губ, а за счёт образования саблеобразных складок от носа к тем же губным окончаниям.

          Британец Берт Фолл был, пожалуй, самым красивым из членов правления "Монк". Черные горизонтальные брови вместе с прямым носом составляли мужественную букву "Т".  Губы  были чувственны, а волосы  лезли вверх замысловатыми прядями. Берт почему-то любил носить рубашки в тонкую полоску.

 

2.

          В январе 1999 года правление "Монк", скрепя сердце, решило собраться в русской столице. Несколько миллиардеров-россиян на протяжении двух лет умоляли правление через непрерывные факсы, письма и звонки, чтобы был рассмотрен вопрос о возможности принятия их молодых наследников в  престижный клуб богатых людей мира "Монк".

Четверо мужчин остановились в московской гостинице "Националь". За два дня они встретились с девятью претендентами, которым всем отказали.

Наиболее трудная беседа состоялась с миниатюрной дочерью Белоглазова, бывшего премьер-министра России. Патрик Паскаль вынес вердикт:

          - Госпожа Белоглазова, поймите нас правильно. Ваш отец владеет пятью процентами акций "Роснедрапрома". Если Россия развалится на мелкие части, то стоимость ваших акций составит почти пятьдесят миллиардов долларов. Поэтому ваш отец и занимался уничтожением государства, будучи руководителем российского правительства. Но уже почти год, как он не у дел. Если в России выберут нового честного президента, то ваши акции непременно конфискуют. Ваша семья станет не только бедной, но окажется за тюремной решёткой. Как же мы, правление "Монк", можем рекомендовать вас в качестве равноправной невесты для наших членов? Человек на вас женится, а потом не оберется горя.

          - Но у нас есть более ста миллионов долларов на зарубежных банковских счетах! - возразила Наталья Белоглазова, чуть не плача. Её лицо скривилось, отчего тело показалось ещё более маленьким, почти детским, и лишь торчащие груди говорили о женской сексуальности.

          - Ну, и что, - ничуть не удивился  Паскаль, - мы знаем. Но всё это будет отобрано, как только к власти  в России придут умные люди. Ни один банк не захочет ссориться с сильной Россией.

- Никогда Россией не будут править умники! - топнула ногой Белоглазова. - Мы не позволим.

- Вы переоцениваете возможности вашего    отца, - попытался убедить претендентку Патрик Паскаль, как всегда улыбаясь. - На смену российским придуркам-руководителям двадцатого века обязательно придут новые разумные люди двадцать первого века.

- Не думаю, - ответила Наталья и положила ногу на ногу. Поскольку на ней было длинное платье до щиколоток, то в результате такого движения оно приняло впереди форму какого-то странного балахона. Паскаль даже невольно поморщился: ему стало обидно за красивое модное платье, которое хозяйка не умеет правильно носить.

- Приглашаю вас сегодня вечером, -  как ни в чём не бывало, сказала Наталья, - на подведение итогов московского конкурса "Женская грудь - 98". Я сама участвую в конкурсе в качестве председателя жюри и предлагаю вам также войти в него. Зрелище вам понравится. Вы ориентируетесь в своей сексуальной жизни на фотомодели 90-60-90, а здесь первый размер может превышать 100, 110 и даже 120.

 

 

- Что она имеет в виду под указанными  числами? - спросил Ульрих Блех переводчика.

Переводчик уточнил у русской вопрос. Выяснилось, что речь идёт о размерах в сантиметрах последовательно бюста, талии и бедер.

- Мы не можем, - поторопился ответить за всех немец Ульрих Блех, - вечером улетаем.

- Как хотите, - невозмутимо заметила хрупкая телом, но не душой Наталья, - но представляю себе заголовки в здешних, а потом ваших газетах: "Четыре руководителя "Монк" испугались русских женских грудей большого размера!"

 

 

- Вы не поступите так с нами! - возмутился Паскаль.

- Почему? - как бы удивилась Наталья Белоглазова. - Разве вас должна жалеть? Я   же  - не член "Монк".

Первым ситуацию до конца понял американец Говард Вебер. Ему стало ясно, что Белоглазова объявила "Монк" войну. Нужно было снять напряжение, и он решил пожертвовать собой:

- Я, пожалуй, приду на ваш конкурс.

Патрик Паскаль также сообразил, что внимание прессы к их визиту в Москву весьма нежелательно, особенно в ракурсе русских женских грудей. Оказалось, что маленькая двадцатилетняя Белоглазова способна бить наотмашь, не получив желаемого. Вся в отца!

- Тоже поприсутствую на конкурсе, -  с улыбкой сказал француз Патрик. - Тем более, что мой друг Говард изъявил желание быть там.

Тут же пожелали провести вечер с очаровательной Натальей немец Ульрих Блех и англичанин Берт Фолл.

Уходя, Белоглазова помахала рукой:

- Я не прощаюсь, вечером увидимся. Но приходите в черных костюма. Так у нас принято на конкурсе для членов жюри.

- Я был готов убить её, - запальчиво сказал Блех. Но Вебер его успокоил:

- Нам вообще не нужно было появляться в Москве. Однако, поскольку мы здесь, давайте играть по их правилам, но под свою музыку. Если в жюри наши голоса будут решающими, то выберем не самую красивую женскую грудь, а самую большую, и тем самым посадим Белоглазову в лужу.

 

 

В этот момент англичанин Берт Фолл захохотал:

- Знаю, как сделать эту лужу ещё глубже. Вначале мы выберем самую большую грудь, а затем бросим жребий. Кому он выпадет, тот должен жениться на победительнице и прожить с ней не менее трёх лет и родить ребёнка. Бросая жребий, мы как бы  сыграем в своего рода русскую рулетку.

Все опешили. Другие, конечно, знали склонность Берта к фатализму, но предложить такое,  - это был уже весьма скверный фатализм.

Однако француз Паскаль не захотел уступать в смелости англичанину Фоллу и согласился с пари. Третьим выразил согласие американец Вебер, посчитав, что он не менее смел. Ульрих Блех долго молчал, просчитывая варианты.

  - А что будет, если человек в силу каких-то причин не сумеет жениться на победительнице? - спросил, наконец, Блех. - Он же должен, наверное, как-то за это пострадать.

- Тогда он передаст ей миллион   долларов, - тут же нашёлся британец Фолл.

- Мне кажется, - попытался завершить свою мысль тугодум Блех, - если первый по жеребьёвке не женился, то тогда его дело должен продолжить второй и так далее. В этом случае жребий будет как бы выровненный.

После раздумий все согласились с идеей Блеха, президента "Монк".

- Может, сейчас бросим жребий? - предложил горячий Фолл.

- Нет, - заявил Блех, - в этом случае проигравший будет стараться, чтобы избрали красавицу. Мы же хотим, чтобы досадить Белоглазовой,  лишь  наличие самой большой груди у победительницы.

 

3.

Московский конкурс "Женская грудь - 98"  проходил в ночном клубе "Президент". В жюри оказалось семь человек: четверо мужчин из ассоциации "Монк", Наталья Белоглазова, киноактриса Евгения Свиблова и журналистка Екатерина Деева.

 

 

Вечер открыла Деева в качестве главного редактора газеты "Московская жизнь":

- На протяжении всего 1998 года многочисленные читательницы "Московской жизни" присылали в редакцию свои фотографии топ-лесс, то есть с обнаженной грудью. Некоторые снимки помещались в газете, а затем с учётом мнения читателей и редколлегии были отобраны двенадцать главных претенденток на победу в конкурсе "Женская грудь - 98". Девиз нашего конкурса "Не стесняться больших форм!" Красоту дам мы, члены жюри, будем оценивать  по пятибалльной системе. Начнём со стандартного размера тела и будет затем подниматься все выше и выше.

Сейчас вы видите перед собой Людмилу. Она родилась и выросла в столице. Ей 28 лет. Она не замужем и воспитывает пятилетнюю дочь. У неё фигура классических размеров 90-60-90. Людмила мечтает до старости оставаться профессиональной танцовщицей. Вся её жизнь - это танцы. А теперь оценка за членами жюри.

 

 

Людмила, словно танцуя, прошла по специальному подиуму, потом присела на корточки в сторону зала и напрягла губы в виде страстного поцелуя. Ей бешено зааплодировали.

Женская половина жюри оценила Людмилу максимально по пять баллов, но неожиданно для всех четверо западных богачей выдали ей по одному баллу. Зал притих, потом зашумел от возмущения. Блеху пришлось объяснить позицию мужской части жюри:

- Девиз нашего конкурса - "Не стесняться больших форм!" А прекрасной Людмиле совершенно нечего и незачем стесняться и даже наоборот.

Мужчины в зале, которые только что рукоплескали идеальному телу Людмилы, снова зааплодировали в восторге уже от слов немца. Конечно, иностранец прав: они пришли смотреть и оценивать большие женские формы; чем больше будет мяса, тем интереснее.

Ульрих Блех, упитанный и широкий, сидел за столом-президиумом рядом с тонкотелой Белоглазовой. Она повернулась в его сторону:

- Чувствую, вы все что-то задумали против меня. Но не следует обижаться. Я поступила чисто по-женски. А сейчас очень раскаиваюсь. Простите, если сможете. Конечно, ваша организация не для выскочек, не для таких, как я, отцы которых нажились на народном горе. Понимаю, вы правильно поступили… Но было очень обидно, и не смогла сдержаться. Простите, ещё раз прошу!

Немец посмотрел в зелёные глаза Натальи, которые ему показались весьма далёкими от раскаяния. Уж не шутит ли она?

- Я не шучу, - угадала мысль Блеха  Белоглазова, - в самом деле раскаиваюсь… Если хотите, можете уйти.

- Коли пришли, - ответил Ульрих, - поддержим вас до конца.

Однако тут же увидел, что Наталья, прекрасно зная английский язык, поняла двусмысленность его слов.

Следующую конкурсантку представляла уже немолодая Евгения Свиблова:

- У Лидии фигура размерами 96-61-96. Она работает в ателье и обшивает всех своих подруг. В свои двадцать четыре года Лидия стала вегетарианкой и начала изучать французский язык.

 

 

Мужчины в жюри дали Лидии по три балла, а женщины разделились: Белоглазова поставила пятёрку, другие - четверку.

С каждым новым выходом претенденток на победу в конкурсе "Женская грудь - 98" размер их бюста постоянно увеличивался, пока не появилась последняя толстушка с формами 120-70-100. Зал замер от восторженного удивления, смешанного с восхищением. Чудо представляла Белоглазова:

- Светлана - педагог, преподаёт английский язык в школе. Любит классическую музыку и… тишину. Её груди совершенно натуральные, без добавок силикона, поэтому выглядят красивее любых подделок. Она не замужем, но имеет восьмилетнего сына.

В отличие от предыдущих женщин, на которых были надеты лишь нижние части купальников из одноцветной ткани под цвет туфель, Светлана вышла в полном гарнитуре в красно-белую клетку, причём бюстгальтер спереди был приспущен и вылезшие гигантские груди удобно опирались на него. При движении педагога по подиуму груди встряхивались, как бы приветствуя публику. Восторг мужчин  в зале был очень большим. Конечно, опора грудей на ткань лифчика являлась нарушением правил показа выставляемого тела, но женская часть жюри сделала вид, что всё в порядке, а мужская даже не поняла, что имеет место какое-то отклонение от правил.

Правление "Монк" оценила Светлану максимально высоко, но и женщины в жюри, захваченные энтузиазмом зала, также единогласно поставили по пять баллов. В результате Светлана Николаевна Туманова набрала максимальное количество баллов из числа возможных и стала победительницей.

Англичанин Берт Фолл передал друзьям записку:

"Если мы сейчас бросим жребий, то тогда сразу можем объявить, что победительница получает возможность пожить месяц в стране проигравшего. Это облегчит его задачу по женитьбе".

Мужчины кивнули друг другу в знак согласия и вышли в фойе, предупредив Белоглазову, что хотят сделать победительнице сюрприз. Вначале монету подбросили американец Вебер и англичанин Фолл. Выпал "орёл", и в финал вышел Вебер, поставивший на "орла". Затем монета была брошена в паре француз Паскаль - немец Блех. "Победил" Паскаль. Наконец в финале дрожащий Вебер и также мандражирующий Паскаль доверили свою судьбу металлическим пяти рублям. Монета  долго звенела и подпрыгивала, пока не легла цифрой вверх. Паскаль от горя схватился за голову, поскольку   выбрал "решку", и вырвал несколько волос из своей фотогеничной челки. Ну, почему ему так не повезло?! Почему он, тонкий ценитель женщин, должен жениться на русской толстухе, с грудями которой можно играть в футбол?

После их возвращения в зал Ульрих Блех объявил собравшимся, что от имени иностранных членов жюри предоставляет победительнице бесплатную возможность отдохнуть целый месяц во французском замке на Луаре вместе со своим сыном в любое удобное для них время. Зал одобрительно загудел с долей зависти, а Белоглазова решительно спросила Блеха:

- Не сообщите ли мне, что вы затеваете?

- Сперва посоветуюсь со всеми, а потом скажу вам, - ответил осторожный Ульрих. Он решил, что Белоглазова могла бы помочь Паскалю жениться на Тумановой. Ради этого можно было бы даже принять Наталью в "Монк".

 

4.

Перед торжественным ужином членов жюри и победительницы правление "Монк" уединилось.

- Чтобы Паскалю легче было жениться на Тумановой, предлагаю сделать Белоглазову членом нашей организации "Монк", -  первым начал говорить Блех, - тогда она ему поможет.

- Но я не собираюсь жениться на этой    толстухе! - взорвался Патрик. - Мне легче отдать ей миллион долларов.

- Это твоё право, - согласился Ульрих Блех. - После тебя к женитьбе на Светлане приступит Вебер. А я и Фолл сейчас бросим монету, чтобы определить, кто станет третьим претендентом руки толстушки.

Фолл выбрал "орла". Монета со звоном упала на паркет, сделала какой-то замысловатый вираж и выставила к небу заказанного Бертом "орла". Фолл захохотал:

- Вот и я, наконец, попался. Однако мне кажется, именно Ульрих любит толстеньких, как все немцы, а оказался в очереди последним… Ха-ха-ха! Может, Ульрих, поменяешься местами с Патриком?

Но Блех так посмотрел на Фолла, что последний тут же смолк, и даже улыбка сползла с его лица.

- Нет возражений, чтобы Наталья Белоглазова стала членом "Монк"? - спросил Блех.

- Я против, - ответил Паскаль. - По крайней мере, пока против. Её помощь мне ещё не нужна. Пусть толстуха с сыном приедут в мой  родовой  замок, а там посмотрим.

- Жалко расставаться с миллионом долларов? - засмеялся англичанин Фолл.

- Да, жалко, - подтвердил Патрик Паскаль. - Они у меня на клумбе не растут.

Во время ужина каждый из мужской четверицы протанцевал как с победительницей конкурса Тумановой, так и с Белоглазовой. Получился контраст. Если Наталья Белоглазова была маленькой и миниатюрной, то Светлана как бы подавляла телом. Будучи ростом примерно с Фолла и Блеха, она была выше Вебера, но уступала Паскалю с его 190 сантиметрами дециметр, который скрадывался её каблуками и копной соломенных волос.

Танцуя с Тумановой, все мужчины прижимались к её огромной груди, но не потому, что хотели, а иначе не хватило бы рук, чтобы поддерживать её за спину. Горестный Паскаль попытался вести Светлану, касаясь только её рук, но со стороны это выглядело так, словно он её боялся. Поэтому Патрик вынужденно положил ладони на спину Тумановой, но тут же при движении её грудь автоматически упёрлась в его тело.

У Светланы были большие чувственные губы и огромные голубые глаза. Если бы не полнота, не гигантские груди, то её можно было бы признать красавицей.

- Почему вы ещё не замужем? - спросил француз.

- Не нашла мужчину, который любил бы меня так, как я его, - спокойно ответила Туманова.

- А как вы любите? - поинтересовался Паскаль.

- Если люблю, то люблю одновременно любовями моих плоти, духа и души. Мужчины же не имеют, как правило, любви духа, а любовь души для них очень редка. Плотской же любви мне недостаточно.

Патрик удивился. Как почти все французы, он не любил слишком хорошо говорить по-английски, но данный разговор заставил его искать более точный смысл произносимым словам.

- По-вашему, получается, - сказал он, - что у людей есть три сознания: сознание плоти, духа и души.

- Да!

- Это смешно! Я изучал психологию в Сорбонне и знаю, что сознание человека едино.

- А я изучала всеведение, или единое знание о мире. Это - новая русская наука, религия и культура. Всеведение создал Алексей Веденин, президент Лиги свободных учёных России, раскрыв математическое строение мысли. Так вот, по всеведению, сознание, конечно, едино, но оно есть триединство сознаний плоти, духа и души.

- Это бред! - возмутился темпераментный Паскаль, но неожиданно для самого себя почувствовал, как его плоть стала возбуждаться от соприкосновения с грудями партнёрши по танцу. Невольно он отвёл взгляд.

- Нам лучше сесть, - предложила Светлана, заметив его состояние, - иначе вы сейчас воспалитесь, и ваше сознание души не справится с сознанием плоти.

Когда они оказались за столом, Паскаль попытался уточнить спорную проблему:

- А почему вы не сказали о сознании моего духа?

- У вас просто нет духа! - решительно заявила Светлана, и её прекрасные глаза вспыхнули с какой-то запальчивостью.

- Откуда вы знаете? - обиделся Патрик и попытался освободить лоб от челки волос, поскольку вдруг почувствовал испарину на коже.

- Если у мужчины есть дух, то такой человек ищет себе партнёра через любовь среди духовных женщин, а для вас женщина - это женская плоть для удовлетворения вашей мужской плоти. Вы уже давно мертвы в духе.

 

 

Патрик настолько разозлился, что решил поставить Светлану на место,  пусть даже не по-джентельменски:

- А какое сознание заставило вас заниматься стриптизом?

Лицо Тумановой вспыхнуло, но она сумела сдержаться:

- Думаю, что сознание духа. В декабре стала безработной. За фотографию газета "Московская жизнь" заплатила 30 долларов, сегодня выиграла приз в тысячу долларов. Если экономить, хватит почти на год.

- А когда вы поедете во Францию? - спросил Паскаль. - Все расходы вам будут оплачены. Вы станете жить в моём  родовом замке.

- О, как интересно, - не сдержалась Светлана, словно ребёнок. - Узнаю, как вы обитаете. А когда вы хотите, чтобы я приехала?

- В любое время.

- Будет задержка из-за визы.

- Я всё оформлю сам.

- Тогда чем быстрее, тем лучше, -  сказала Туманова и так взглянула в глаза Паскалю, что он снова попытался убрать челку со лба.

- Сама стригу сыну волосы, - заметила Светлана, - могу и вам, когда приеду, подправить. А то этот клок волос, падающий на лоб, кажется искусственным, каким-то жеманным.

- Он и есть специально сделанный, - сознался Патрик, - мой мастер считает, что это придаёт моему лицу индивидуальность.

- Ваш мастер не очень умен! - почему-то разозлилась толстушка. - У вас красивый лоб, который совершенно не следует скрывать.

- У меня красивый лоб? - удивился Патрик.

- Да, красивый. И ваша улыбка чудесна. Даже мешки под глазами делают ваши черные круглые глаза какими-то возвышенными,  мужественными.

Паскаль был потрясён. Впервые в жизни женщина восхищалась его лицом, при том, разбирая лицо детально.

- А у вас прекрасные глаза, - сказал он, стараясь ответить добром на доброе проявление чувств, - в них можно утонуть, а рот, словно лодка в любовном море.

- О, вы настоящий галантный француз, - тут же отреагировала Светлана, - сравнения рта с лодкой в океане любви нигде ещё не читала и не слышала.

- Я сказал о лодке в любовном море, - уточнил Патрик.

- Но "лодка в океане любви" звучит лучше. Не правда ли?

- Да, лучше, - согласился француз, - но это же не мои слова.

- У нас, у русских, есть афоризм Крылова: "Кукушка хватит петуха за то, что  хвалит он кукушку". Давайте перестанем расхваливать друг друга. Но имейте в виду: вы мужчина моего типа. Поэтому дайте сейчас честное слово, что не вскружите мне во Франции голову и не попытаетесь совратить. Договорились?!

Патрик Паскаль опешил и снова поправил челку.

- Непременно отрежу эту прядь ваших волос, - заявила Светлана. - Вам не к лицу быть жеманным.

- Я не могу дать такое обещание, - сказал француз. - Точнее,  сознание плоти может  пообещать, но мои сознания души и духа, когда проснутся от спячки, могут обратить любовный взгляд в вашу сторону. Правильно ли я трактую всеведение?

Туманова рассмеялась:

- "Один-ноль" в вашу пользу. Вы такой находчивый. Сразили меня моим же оружием. Я люблю умных мужчин, а вы даже сверх умны.

Приятное чувство тщеславия охватило Паскаля. Никто так не говорил об его уме, да ещё на весьма удачном примере.

- Вы не менее умны, - сказал он с удовольствием.

- Снова играем в кукушку и петуха, - рассмеялась Светлана. - Но не могу не сказать, что галстук, который на вас, очень симпатичный, и вам чрезвычайно идёт. Сразу видно, что вы тонкий ценитель красоты. Поэтому знаю, что вы никогда не прельститесь мною.  Моя  грудь вызывает у вас чувство негодования на природу. Но у меня нет никакого комплекса. Даже наоборот. Многие мужчины хотели бы проспать всю ночь, положив голову на мои груди. Поверьте, это в тысячу раз приятнее любой подушки.

Патрик представил свою голову среди грудей Светланы и покраснел. Заметив его смущение, Туманова в свою очередь смутилась:

- Знайте, поскольку вы меня не домогаетесь в отличие от других, то у меня к вам возникло большое доверие. Вот и начала обсуждать с вами свои проблемы. Простите!

- Ничего, ничего, - успокоил её    Паскаль. - А как зовут вашего сына?

- Пётр.

- Пётр?! В честь апостола Петра?

- Нет, в честь русского императора Петра Первого.

 

5.

Когда через две недели Туманова пришла за визой во французское посольство, то выяснилось, что с ней хочет поговорить атташе по культуре мадам де Туше. Француженка была примерно лет Светланы.

- Господин Паскаль просил за вас, а он во Франции не последний человек. Через три дня лечу в Париж. Если хотите, можем лететь вместе.

Светлана с удовольствием согласилась. Когда женщина ушла, де Туше  позволила Паскалю:

- Туманова с сыном прибудет в Париж в четверг. В самолёте мы будем вместе. А ты проказник, Патрик! У твоей пассии грудь - мечта всех женщин.

Только сейчас Патрик Паскаль решился поговорить с родителями. Конечно, он мог поселить Туманову на своей парижской квартире без какой-либо связи с собственным семейством, но… что-то заставляло его с самого  начала вести себя так, словно он влюблён в русскую толстушку. Все-таки миллион долларов на земле не валяется. А, может, его сознание духа проснулось?!

Лишь в среду вечером Патрик отважился на семейный разговор. Когда Пьер и Сильвия Паскаль подняли вверх бокалы с вином и сделали несколько глотков, Патрик осторожно заявил:

- Должен вам сообщить нечто важное. Завтра утром встречаю в парижском аэропорту прилетающую из Москвы… де Туше.

- Катрин де Туше? - очень удивилась Сильвия. - Их поместье ниже по Луаре. Я её хорошо помню. Она смазливая. Твой выбор не дурён.

- С ней приезжает её русская подруга с сыном. Женщину зовут Светлана, а сына Пётр. Светлана выиграла в московском конкурсе "Женская грудь - 98".

- Зачем ты это рассказываешь? - насторожился Пьер Паскаль. - Русская не имеет к тебе никакого отношения, поскольку всего лишь подруга Катрин.

- Да, это так… Но хотел бы, чтобы Светлана и Петр пожили в нашем замке.

- Почему? - очень удивилась Сильвия.

- Я видел Светлану, когда был в Москве. Она очень умная и замечательная женщина.

- Если она стала "Бюстом Москвы - 98", - наигранно заинтересовался Пьер, - то какой размер её груди?

- 120!

- 120? - удивлённо переспросила  Сильвия. - У меня 98. Не могу себе представить 120. Это, наверное, ужасно.

- Нет, не ужасно, - заступился Патрик за Туманову, - мне… так даже нравится.

- Если ты оставишь у себя Светлану, то как к тому отнесётся Катрин? - резонно заметила Сильвия, одновременно лукаво разглядывая сына.

- Хочу, чтобы… Катрин де Туше начала ревновать.

- О, - удивилась Сильвия, - что-то новое.  Сделай Катрин предложение - вот и всё. Думаю, она согласится. По крайней мере, её мать Изабелла явно обрадуется. Она уже пятнадцать лет делает мне намёки.

- Иду спать, - попытался отбиться Патрик, - завтра рано ехать в Париж.

 

6.

Пётр Туманов оказался худеньким мальчиком. Когда Паскаль встретил Светлану и Катрин, Пётр спрятался за спину матери. Патрик удивился, но не стал беспокоить ребёнка.

Посадив русских в машину, Паскаль отвёл де Туше в сторону:

- Катрин, сказал родителям, что Светлана - твоя подруга. Еще сморозил другую глупость: сообщил, что хочу поселить у себя Светлану, чтобы ты ревновала. А мама Сильвия предложила, чтобы  я сразу объяснился тебе в любви. Выручай! У тебя же есть бой-френд?!

- Нет у меня никакого бой-френда! - возмутилась Катрин. - Вот почему вступила в твою дурацкую ассоциацию "Монк". Но до сих пор ты не нашёл мне равноправного мужа. Так что не буду поддерживать твой обман и всё скажу тёте Сильвии и дяде Пьеру. Да, у твоей русской бюст 120. А у меня - 100. Меньше, но меня устраивает. А ты сексуальный маньяк. У женщины главное не размер груди, а сердце. Тупица!

Слыша возбуждённые крики на французском языке и увидев, как де Туше стукнула Паскаля кулаком по груди, Светлана поняла, что они близкие друзья и, скорее всего, любовники.

В институте иностранных языков вторым языком  у Тумановой был французский. Ещё в самолёте она хотела начать говорить с Катрин по-французски, чтобы снова почувствовать французскую речь, но не решилась. Из отдельных выкриков де Туше Светлана кое-что поняла. Оказывается, Катрин завидовала Светланиной груди. Это было так странно, что Туманова улыбнулась очень широко, открыв свои прелестные зубки. Увидев смеющуюся толстушку и думая, что она потешается над ними, Патрик замкнулся и, сев за руль, очень быстро повёл машину.

- Потише, - попросила Катрин, расположившаяся  на месте около водителя.

Светлана также испугалась  такой быстрой езды, особенно за сына, и потому вслед за де Туше обратилась к Патрику по-французски:

- Потише, пожалуйста.

Это было так неожиданно для Патрика, что он невольно резко затормозил, и всех швырнуло вперёд.

- Вы знаете французский? - спросил Светлану Патрик, справившись с управлением.

- Немного.

- А почему мне не сказали раньше?

- Вы не спрашивали.

Катрин рассмеялась:

- Сегодня день сплошных сюрпризов не  только для меня, но и Патрика. Лучше позвоню домой. Ждет ли меня моя мамочка?

 

 

Замки Паскалей и де Туше находились вблизи Луары между Жьеном и Орлеаном, ближе к Жьену. Примерно через два часа они подъехали к поместью де Туше. Дома их встретила Изабелла. Дочь и мать де Туше имели примерно одинаковую комплекцию: стройное тело и высокую полноватую грудь. Они обнялись и поцеловались, словно подруги одного возраста. Потом хозяйка занялась гостями.

Изабелла хотела, чтобы Паскаль заночевал у них, поэтому предложила всем пообедать вместе, а потом прогуляться перед ужином в дубовой роще. Такой вариант Патрика вполне устраивал, поскольку давал возможность присмотреться к Светлане и её сыну и определиться в своём отношении к ним.

У Тумановой грудь стала быстро расти примерно лет с двенадцати, к концу школы бюст достиг ста пяти сантиметров. Поэтому Светлане приходилось всё время переделывать платья, делая новые выточки. Постепенно она научилась шить и моделировать собственную одежду. Она приехала во Францию со своими последними творениями, и дочь и мать де Туше очень изумились, когда увидели русскую гостью в явно модном платье, но выполненном в каком-то неизвестном им русском направлении. Груди Светланы были полуоткрыты и крепко обтянуты тканью, но зато от лифа начинались как бы свободные ленты, которые на самом деле представляли собой хитро устроенные гофры из одного куска материи. Получилась как бы женщина-цветок.

Катрин уже успела сказать матери, что, скорее всего, Патрик задумал жениться на русской. Поэтому Изабелле де Туше Светлана начала представляться в негативном свете. Как женщина прямая, Изабелла, взглянув на шикарное платье Светланы, спросила  в лоб, воспользовавшись отсутствием Паскаля:

- Вы приехали выйти замуж за Патрика?

- О, нет, - улыбнулась Светлана. - Мне кажется, Патрик любит Катрин. А я лишь гостья на месяц.

Изабелла удивилась:

- Но Катрин считает, что Паскаль младший влюблён в вас.

- Нет, нет! Я победила в московском конкурсе "Женская грудь - 98". Членами жюри было правление "Монк",  они наградили меня  поездкой во Францию.

- Ах, чем занимаются эти проказники из руководства "Монк", - развеселилась несколько  успокоенная Изабелла, - ходят на конкурсы красоты. А у вас, Светлана, замечательное платье.

- Спасибо за оценку.Шила его полгода.

- А мне сошьёте  такое же? - попросила Катрин.

- Хорошо, я покажу, как кроить по вашей фигуре, а потом вы сами легко сошьёте. Здесь главное не ошибиться в расчете,  а я все время ошибалась, вот долго и шила.

- С удовольствием поучусь, - поблагодарила Катрин. - А почему бы нам, живущим в центре Луары, не провести конкурс "Бюст Луары"? Это будет замечательно.

 

 

- Вначале страшно смущалась на конкурсе, - созналась Светлана, - но потом поняла, что груди в большей степени не символ секса, а символ материнства, просто не все это понимают. Во многих южных странах женщины ходят с обнаженной грудью, и это не вызывает вожделения мужчин.

Размещая гостей за столом, Изабелла посадила около себя Светлану, затем её сына, а Патрика с Картин устроила напротив.

- Они - прекрасная пара,- шепнула хозяйка дома русской.

- Конечно, - тихим голосом согласилась Светлана. - Катрин - красавица, а Патрик очень мил.

- Если они поженятся, вы будете на свадьбе нашей лучшей гостьей. Это из-за вас они оказались снова вдвоём.

- А раньше они были вдвоём?

- Не то, чтобы вдвоём, но хорошо знали друг друга. Дело в возрасте. Патрик на десять лет старше Катрин. Он уже учился в Париже, а она ещё здесь ходила в школу. Потом дочь начала учится в Сорбонне, а он стал помогать своему отцу. Затем у Паскаля были неудачные попытки женитьбы, далее он создал знаменитый "Монк", куда тотчас вступила Катрин… Но чего-то у них не получилось. Тогда Катрин стала служить в МИДе и попала в Москву.

- Им обязательно нужно пожениться. Постараюсь убедить в этом Патрика! - шепотом заверила Изабеллу Светлана.

- Мама, нехорошо сплетничать за нашей  спиной, - громко сказала Катрин и посмотрела на Паскаля, словно ища одобрения своим словам.

Патрик кивнул головой в знак согласия, но вдруг встретился взглядом со Светланой. Он почувствовал, как будто сердце ухнуло и куда-то провалилось. Ему безумно захотелось заняться с русской женщиной любовью.

Патрик представил себе, как его голова покоится между грудей Тумановой, и вожделеюще засопел.

- Что с тобой? - недоумённо спросила Катрин.

- Мне нужно подойти к машине. Я кое-что забыл там.

Без плаща Паскаль вышел на холодный воздух. Вся прежняя жизнь развернулась перед ним. Он понял, почему хотел жениться на девушке с равным капиталом. Причина была в том, что он мечтал управлять фамильным концерном, а отец вечно держал его на вторых ролях. Удачная женитьба позволила бы Патрику сразу стать совладельцем "Паскаля" или открыть собственное большое дело. А сейчас, в сорок один год, он перегорел. Отныне Патрик начнёт иную жизнь: совсем отойдёт от семейного бизнеса. Пусть отец поймёт, что в лице сына он потерял наследника по родовому делу, а приобрёл обычного прожигателя жизни.

Слёзы навернулись на глазах Паскаля младшего. Замерзнув, он сел в машину и включил обогрев. Потом стал думать о том, что же он мог забыть в автомашине, чтобы показать эту забытую и найденную вещь де Туше. Но ничего подходящего не находил. Паскаль искал, а перед глазами стояла Светлана. Все то, что прежде было для него её недостатками: гигантские груди, крутые бедра, полноватые ноги, мощный зад, вдруг стало замечательным преимуществом перед другими женщинами. Патрик безумно желал эту толстушку. Муки любви были столь сильны, что Паскаль резко дернул автомобиль с места и понесся неизвестно куда.

Услышав шум отъезжающего автомобиля, Катрин де Туше выглянула в окно, но казалось, ничуть не удивилась:

- Патрик ведёт себя в своей холостяцкой манере. Встречал нас в аэропорту без цветов, теперь, наверное, вспомнил об оплошности и привезёт нам… розы.

Катрин угадала. Паскаль вернулся с тремя букетами алых роз и подарил дамам.

Светлана был поражена. Принимая букет,  она почувствовал дрожь своих и мужских рук. Скорее всего, мир прав, что нет галантнее французов.

Потом, тепло одевшись, все пошли через дубраву к Луаре. Патрик подхватил сына Светланы на руки и посадил себе на плечи. Затем стал бегать с ним от дерева к дереву, позволяя ребенку цепляться руками за ветви, как бы оказывая сопротивление похищению. Туманова заметила, что впервые после отлёта из Москвы Петр улыбнулся, а потом даже залился смехом.

Планы Изабеллы де Туше бесцеремонно нарушила мать Патрика. Позвонив, она предложила всем перебраться к ужину в их замок. Как ни настаивала Изабелла, чтобы Пьер и Сильвия Паскали сами приехали именно к ней, из этого ничего не получилось. Чтобы сохранить остатки гордости, де Туше старшая захотела отправить к Паскалям дочь, а самой остаться дома, но Катрин слишком устала, чтобы ехать к кому-то на ночь. В результате в машине оказалась троица. Пётр  захотел сидеть рядом с Патриком, но, беспокоясь о сыне, помня резкость Паскаля в вождении, Светлана сама разместилась около водителя, взяв сына на колени.

Как только они отъехали, Патрик спокойно сказал по-французски:

- Светлана, я люблю вас и прошу вашей руки.

- Такими словами не играют! - смогла лишь ответить потрясённая толстушка.

- Я не шучу. Когда приедем ко мне, хочу представить вас родителям в качестве будущей жены.

- Но… я дала слово мадам де Туше, что похлопочу перед вами о её дочери Катрин.

- Забудьте о де Туше. Катрин - славная девушка, но сердцу не прикажешь.

Светлана задумалась, потом начала издалека:

- У вас, французов, есть особое  слово "мезальянс". Неравный брак очень опасен. Если вы женитесь на Катрин, то ваши дети, пребывая то в одном родовом замке, то в другом, будут счастливы. Если я выйду замуж за вас, то все ваши соседи проклянут меня, а мой сын Пётр всегда будет изгоем. В конце концов, все станут несчастными: и вы, и я, и Пётр, и ваши родители, и Катрин… Мне лучше уехать сейчас в Москву или пожить у Туше. Выбор за вами, но к вам не поеду.

Паскаль остановил автомобиль, поскольку из-за резкого нервного расстройства уже не мог управлять им.

- Никакого мезальянса между нами нет и не будет, - сказал он, продолжая сильно сжимать руль, словно собираясь сломать его. - Вы, Светлана, богатая женщина. У вас есть миллион долларов.

Туманова посмотрела на Паскаля, словно на сумасшедшего:

- Почему вы так решили? У меня сейчас есть только тысяча долларов.

- Завтра расскажу вам. А пока прошу верить мне.

Всю оставшуюся дорогу они молчали. Замок Паскалей был гораздо больше родового здания де Туше. Остановив машину у парадного входа, Патрик сжал руку Светланы:

 

 

- Посидите несколько минут. Скоро вернусь за вами.

Пьер и Сильвия ожидали сына в гостином зале. Подскочив к ним, Патрик почти что закричал:

- Я привёз свою русскую жену и ребёнка. Или вы к ним выйдете, или мы сейчас же уедем в Париж!

Отец и мать одновременно выразили совершенно противоположные пожелания.

- Мы выходим, - странно спокойно сказала Сильвия.

- Убирайся на свою парижскую    квартиру! - заорал Пьер.

Тут же Пьер и Сильвия взглянули друг на друга и прыснули со смеха. Впервые у них были разные точки зрения на поведение сына. Но Патрик уже не увидел улыбки родителей. Словно вихрь, он выскочил на улицу и так рванул машину, что Пётр буквально вдавился в мать.

- Слава богу, что сын сидел на мне, - подумала Светлана, - все же Патрик взрывной мужчина.

- Мы едем в Париж, - заявил Паскаль. - Будем там через два часа.

- Мы возвращаемся в Москву, - наклонилась Светлана к сыну.

- Почему?

- Так надо.

Услышав в русской фразе слово "Москва", Патрик повернул лицо к толстушке.

- Вы думаете, что мы едем в аэропорт?

- А куда же ещё?

- На мою парижскую квартиру. Начнём с осмотра Парижа.

Но Туманова женским сердцем всё почувствовала:

- Ваши родители совершенно правы, что не приняли меня. Они думают о вашем хорошем будущем.

- Дело не в вас, а во мне. Это я стал другим, каким уже не понравился отцу. Отныне делаю только то, что решил сам. И папа Пьер мне не указ!

 

7.

В квартире Паскаля были две ванные. Вначале Светлана вымыла сына, потом накормила молочными продуктами и уложила спать. Затем сама приняла душ. А Патрик молча лежал в воде, пока она не стала совсем холодной. Они встретились уже в столовой. Стол накрывали вместе, и эти чисто житейские действия, требующие постоянного контакта, их сблизили.

 

Гостиная в квартире Паскаля

 

- Жду рассказа о том, почему я, толстуха, стала толстухой-миллионершей,  - потребовала, стараясь шутить, Туманова, когда они начали поздний ужин.

- Завтра расскажу.

- Нет, сегодня!

- А сегодня я вас поцелую. Можно?

Светлана весело рассмеялась.

- Почему вы смеётесь?

- Думала, что кто-кто, а французы не спрашивают у женщин о возможности поцеловать их. Просто целуют - вот и всё.

- Вы разочарованы?

- Если честно, то да. Вы со мной хитрите. Если позволю поцеловать себя, то вы начнёте обниматься, залезете рукой под юбку… Ведь так?

- Да!

- Поэтому не разрешаю вам касаться меня. Конечно, вы красивый мужчина, и многие женщины захотят ваших ласк, но только не я.

- Почему?

- Влюбилась в вас так крепко, что очень хочу, чтобы вы соединили свою судьбу с Катрин де Туше. Так поступает снег: он любит солнце, но отдаёт ради него свою суть.

Когда ужин завершился, они вымыли и убрали вместе посуду. Это действие снова сдружило их.

- Мне очень легко с вами, - сказал Паскаль и обнял Светлану за плечи, притянув к себе. Толстушка сразу притихла в его руках. Он поцеловал её сочные губы, одновременно ощупывая левой рукой её большие груди. И вдруг он ощутил себя владельцем этих женских телес. Только он, Патрик, может ласкать их. Мысль была столь сладостна, что Паскаль нежно повёл Туманову к своей постели. Она послушно, словно завороженная, шла за ним, как приклеенная. Части их тел не могли разъединиться.

Когда Патрик лёг на толстушку, то ощутил невыразимое новое для себя чувство-наслаждение. Это было его поле, с холмами и ущельями, которое он мог пахать в любых направлениях.

Светлана была настолько страстна, что стонала от всех ласк Патрика. Он, словно плуг, входил в неё то глубже, то меньше, то в одном месте, то в другом. Точнее было несколько плугов: и рот с языком, и руки, и его копьё, и даже колени, и пальцы ног. Всё его тело было сплошным плугом, а её - благодатной почвой. А потом вместе они породили дивный гимн - крик плоти, получившей все земные наслаждения.

Патрик думал, что не уснёт всю ночь, беспрерывно лаская тело своей горячо любимой толстушки, но вдруг осознал, что только что проснулся. Было ранее утро, его голова лежала между грудей Светланы. Патрик вдохнул её чудесный запах, похожий на запах уютного обжитого дома, и начал приподниматься, однако, в этот момент проснулась и Туманова.  Она обняла его голову и поцеловала в лоб:

- Спасибо тебе, мой дорогой. Еще никогда не была такой счастливой.

Потом Светлана кокетливо прижалась к Паскалю и, грозя пальцем, шутливо потребовала:

- А теперь рассказывай, почему обладаю миллионом долларов!

И Паскаль, уже безмерно обожая свою жену-толстушку, рассказал ей про всё, чтобы у них не было тайн друг от друга.

Вначале Светлана пожелала его убить или…  откусить нос, поскольку всё же его любила и захотела оставить живым. Ах, наглец, он посчитал её безмозглой рабой, вещью, которой можно манипулировать. А эта троица его наглых друзей! Их нужно уничтожить всех вместе. Не зная, как поступить, Туманова вдруг вспомнила, что является верующей Церкви Всеведения. Их пророк, автор всеведения Веденин, утверждал, что в трудные моменты жизни нужно общаться с богом рационально, через слово. Для этого мысль, совокупность слов, следовало облечь в особую мыслеформу, отвечающую по структуре строению божественных мыслеформ. Только тогда бог поймёт человека и окажет ему поддержку.

Закрыв глаза, Светлана обратилась к богу:

- Боже, скажи, как мне поступить? Эта четверица надругалась надо мной, превратив в рабыню их помыслов. Но я принадлежу только тебе. Помоги мне, умоляю тебя! Дай мне совет, которому последую.

Туманова, конечно, мысленно произнесла нечто другое, иными словами и другим порядком, её тайна принадлежит только ей, но смысл обращения к высшему разуму был примерно такой.

Светлана знала, что если её мыслеформы бог воспримет, как свои собственные, то перед глазами появятся мириады её ангелов-хранителей, идентичных ей по внешнему виду, которые сольются в единый образ. Появится как бы она сама, но обладающая опытом всех остальных её аналогов в других очагах цивилизации во вселенной. И эта усреднённая вселенская она передаст ей самой, но живущей лишь на Земле, именно тот совет, который наиболее правилен, ибо проверен опытом её аналогов, уже давно переспавших с аналогами Паскаля.

Как Туманова захотела, так и получилось. Толпы небесных Тумановых слились в одну Светлану, которая махнула рукой и тут же земная Светлана сообразила, как ей действовать дальше.

- Ты почему молчишь, счастье моё? - спросил Патрик.

- Потому что я твоё несчастье, - очень спокойно ответила толстушка. - Отказываю тебе в женитьбе. Позвони Блеху, президенту "Монк", и скажи, что настала очередь действовать Говарду Веберу. А ты должен передать мне миллион долларов.

Паскаль остолбенел, но потом решил уговорить Светлану изменить решение.

Парижский дом Паскаля

 

 - Концерн "Паскаль" имеет в год оборот более миллиарда долларов. После смерти отца это всё будет наше. Не мелочись из-за паршивого миллиона. Потом это не так много. Данная квартира, например, стоит миллион долларов.

- Вот и перепиши её на меня! - потребовала, вставая Туманова. - Звони Блеху, а потом можешь съезжать, забрав вещи… Я тебя ненавижу!

Патрик гордо встал. Они стояли обнаженными друг перед другом, готовые или биться насмерть, или снова, целуясь, лечь в постель. Патрик вспомнил, что изучал психологию. В такой ситуации важно было перехватить инициативу, перекинуть разговор в другую сторону.

- Наступило утро, дорогая, а я не преподнёс тебе ещё букет цветов. Сейчас схожу на улицу и принесу.

- Что же мне самой звонить Блеху? - продолжала возмущаться Светлана, но уже явно слабее.

- Как хочешь, милая, ты здесь хозяйка. Его номер введён в телефон. На моём рабочем столе лежит картонка с номерами абонентов, с которыми я часто общаюсь… Нажмёшь две кнопочки - вот и всё… О, я забыл поцеловать тебя, когда встал…

- Не подходи, изверг!… Не подходи!

Но было уже поздно. Патрик поцеловал одну её грудь, потом вторую. Светлана автоматически взлохматила его волосы. Они упали в постель так, что матрац долго вибрировал. Когда Паскаль захотел уже овладеть ею, Светлана сквозь закрытые веки увидела саму себя, которая укоризненно смотрела на неё.

Вывернувшись из-под Патрика, толстушка бросилась в комнату сына, по пути завернувшись в одеяло. Войдя, она встретила его внимательный взгляд.

- Мы сегодня летим в Москву? - спросил её сын.

- Нет, дорогой. Нужно сделать ещё кое-какие дела.

Когда за Паскалем щелкнул замок входной двери, Светлана позвонила из его кабинета немцу Блеху. Тот как раз завтракал. Туманова обстоятельно обрисовала Ульриху создавшуюся ситуацию:

- Могу уже сегодня отказать остальным негодным членам "Монк" в замужестве, как отклонила предложение Паскаля. Четыре миллиона долларов мне в Москве пригодятся. Но хочу, чтобы у всех вас, четырёх негодяев, были равные шансы. Поэтому делю этот месяц, февраль 1999 года, на четыре части - четыре недели. С 1 по 7 февраля меня может домогаться Говард Вебер, с 8 по 14 февраля  - англичанин Берт Фолл, с 15 по 21 февраля - вы, немец Ульрих Блех, а последнюю неделю с 22 по 28 февраля отдаю ненавистному французу Патрику Паскалю. Вы согласны?

- В принципе согласен, - ответил    Ульрих. - Правда, свою неделю пропущу, много дел, а миллион могу перевести хоть сейчас. Скажите, на какой счёт?

- А вы у своего мальчика спросили? - решила похулиганить Светлана.

- У какого мальчика? - удивился Блех.

- У своего. Спросите его: "Мальчик, ты хочешь русскую толстушку?" И он вам не соврёт.

Ульрих  захохотал:

- Беру свои слова обратно! Мальчик, в самом деле, сказал, что жаждет победы. Конкуренцию люблю.

- Тогда объясните всё Говарду Веберу. Первое февраля начинается завтра. Пусть звонит и приезжает. Живу на квартире Паскаля, точнее уже на своей квартире.

Когда Патрик вернулся с букетом алых роз, Светлана пересказала ему разговор с Блехом.

- Ты можешь остаться здесь ещё на одну ночь, если хочешь, - сказала Туманова, - но квартира уже считается моей. Договорились?!

- Ладно, - легко согласился Патрик, посмеявшись над мальчиком Блеха.

- Учти, - продолжила толстушка, - думаю, завтра в Париж прилетит Говард Вебер. У него красивые голубые глаза, но очень жаль, что он на пять сантиметров меня ниже. Однако вы все четверо будете валяться у моих ног!

Мужчины верят, что именно они выбирают женщин. Какая чепуха! Это мы, дамы, даём возможность вам, мужчинам, себя выбрать. Чем страшнее женщина, тем легче ей подцепить представителя другого пола. Для этого достаточно выпятить свой недостаток. Подумай сам, когда у женщины очень стройные ноги, совершенно прямые, то они не физиологичны, они - брак природы, это отклонение, а вы, мужчины, любите таких. Моя     грудь - тоже отклонение. И на неё повешу всех вас четверых. А потом вынесу решение.

- Ты переспишь со всеми?! - возмутился Паскаль.

- Конечно!

- Но этого не переживу. Ты всех нас поссоришь.

- Женщина и должна ссорить мужчин и властвовать над ними. Вот сейчас потребую, чтобы  ты встал на колени передо мной, и ты встанешь!

- Встану! - согласился Патрик. - Только не отдавайся больше никому.

- Когда вы заключали пари, то победительница конкурса была ещё безлична. Это можно простить. Но когда уже конкретной победительницей выбрали меня, и вы, негодяи, бросали монеты, играя на меня, как бы вашу рабыню, человека, лишенного собственной воли, то тем самым подписали себе приговор… Я - толстушка, а не тонконожка. Я способна за себя постоять. Могу грудями, как мешком, ударить и свалить с ног.

- Не свалишь! - заявил Патрик.

- Тебя, может, и не свалю. Ты из четверых самый сильный. А вот американца Вебера завалю запросто. А потом, когда вы все будете лежать у моих ног, выберу того, кого Петя захочет видеть своим отцом.

 

 

Целый день Паскаль показывал Светлане  и её сыну Париж. Патрик держал ребенка всё время за руку, а тот, когда этого не видела мать, прижимался к доброму гиганту. В такие моменты у Паскаля щемило сердце, словно Петр был его собственным сыном, который только что нашелся.

Когда поздно вечером они вернулись домой, уставшие и счастливые, Паскаль завил, что до 22 февраля уедет из Парижа.

- Делай, что хочешь, - заявил он толстушке, - но не смогу видеть, как ты будешь флиртовать с моими друзьями.

- Куда ты поедешь?

- На юг.

- И не хочешь сегодня остаться на ночь?

- Нет, не хочу. Иначе завтра тебя убью от ревности.

- Подожди, уложу сына и провожу тебя.

Патрик присел в кресло и задремал. Ему мерещилось, что его голова лежит между грудей Светланы. Но оказалось, что это не сон.

- Ты всё же хочешь уйти? - нежно спросила она.

- Теперь нет!

 

8.

Как Туманова догадалась, Вебер прилетел в Париж первого февраля. Благополучно приземлившись, он позвонил из аэропорта и предложил встретиться в банке, указав адрес.

- Но я приду с сыном, - предупредила толстушка.

- Конечно.

На Говарде было длинное черное пальто нараспашку, из под которого была видна белая рубашка без галстука.

- Почему вы без галстука? - строго спросила Светлана после приветствия.

- Не люблю галстук.

- Но вы должны были обязательно его надень, чтобы продемонстрировать своё уважение ко мне.

Вебер в задумчивости поправил пальцем очки, потом улыбнулся:

- Я проявил к вам большое уважение… Перевел в этот банк миллион долларов, который сейчас перейдет на ваш счёт.

Светлана в свою очередь тоже улыбнулась и распахнула шубу.

- Посмотрите, какое платье я надела, чтобы понравиться и угодить вам.

Под черной шубой серебрилось что-то вроде модернизированной короткой туники с кружевным лифом, из которого так и выпирали румяные женские перси.

- Польщён вашим отношением к себе, - заявил Говард, показывая лукавой улыбкой, что скорее шутит, чем говорит истину.

- Не смейтесь надо мной, - продолжала гнуть своё Светлана, - хочу, чтобы вы влюбились в меня без оглядки.

- Влюбиться? - удивился Вебер. - Ах, да, ведь Паскаль полюбил вас. Но Патрик француз, а я сухой янки.

- Вовсе вы не сухой, - сказала Светлана, - а очень симпатичный. Мне кажется, что в Америке небо столь же красиво, как ваши глаза. Очень хочу, чтобы вы  пригласили меня в США и познакомили со своими родителями.

- Зачем? - сухо спросил Говард.

- Просто интересно, у каких родителей может появиться на свет такой замечательный сын.

- Если вы  скажете моему отцу, что я замечательный сын, он будет очень долго смеяться.

- Смеяться или плакать?

- Почему плакать?

- Если он увидит нас вдвоём, то заплачет… от умиления.

- Да, вы умеете вкручивать мозги мужчинам: чуть не подпал под ваше влияние. Теперь понимаю, как Патрику было трудно.

- Я заключила с Патриком своего рода негласное пари, что собью вас грудью на землю.

- Что? Что? Вы правильно сказали, что собьёте грудью? Вы понимаете значение английского глагола "сбивать"?

- Конечно, знаю. Можно сбивать орехи, яблоки, бананы… А можно мужчин.

- Как вы, леди, представляете себе, что собьёте меня грудью?

- Очень просто, сэр. Размахнусь ими и собью вас на пол.

- Ну, нет, леди, у вас ничего не выйдет.

- Всё выйдет, но сперва оформим перевод миллиона долларов. А то вы попадёте в больницу.

Оформление счёта и перевод денег заняли примерно час. Все это время восьмилетний Пётр сидел в фойе и очень серьёзно, не улыбаясь, водил по столу машинкой.

- Итак, где мы проверим вашу устойчивость? - спросила Светлана Говарда.

- Даже не знаю, я не заказывал номер в гостинице, поскольку думал, что сегодня же улечу назад.

- Так давайте снимем. И советую на неделю.

- Почему на неделю?

- Потому что вы американец.

- Не понимаю! - удивился Вебер.

- Ну, как же. Сегодня я вас собью грудью. Вы захотите реванш. Но и завтра я вас собью. Вы опять пожелаете расквитаться… Но всё это может продолжаться лишь до седьмого февраля включительно, потому что восьмого февраля в Париж примчится уже Берт Фолл.

- Вы и его попытаетесь сбить грудью?

- Нет, Фолл устоит!

Говард Вебер был взбешён до чрезвычайности. Они молча приехали в гостиницу "Наполеон" и сразу поднялись в заказанные на неделю покои.

Пётр стал играть в только что купленные для него автомобильчики в одной комнате, а Туманова в другой поставила Вебера спиной к кровати.

- Если упадёте, не будет больно.

Потом она подошла к нему, повернулась спиной, а затем очень резко крутанулась винтом. Её огромные груди приобрели такую инерцию, что Вебер буквально был вмят в кровать.

 

- Где вы этому научились? - с наигранным интересом спросил он, вставая с постели.

- Так прощаемся до завтра? - не отвечая на вопрос, поинтересовалась Туманова. - Может быть, завтра вы устоите на ногах?!

- Если не возражаете, хотел бы побыть с вами целый день. Давайте покажем мальчику Париж.

- Я не против, но при одном условии.

- Каком?

- Вы не будете меня гладить ни по одной части тела. Ребёнок ведь всё видит.

- Ах, до чего вы умная женщина, - с удовольствием заметил Вебер. - У меня от таких слов аж руки чешутся, чтобы до вас дотронуться, особенно, до тех гантелей, которые, как мне кажется, могут сбить любого мужчину.

- Так вы отказываетесь обещать не ласкать  меня? - как бы грозно спросила Светлана.

- Обещаю, обещаю! С вами очень интересно… Но завтра я устою!

Они поехали в Версаль. Помолодевший Говард и Петр бегали наперегонки по аллеям, а Светлана думала о Паскале.

 

9.

На следующий день перед тем, как стать в стойку, американец Говард Вебер заранее снял очки.

- Я понял, почему вчера упал, - сказал он, - слишком близко стоял к кровати, и когда хотел немного отступить, приняв ваш удар, то автоматически опрокинулся.

- Мне раньше не казалось, что вы принадлежите к мужчинам, которые оправдываются в любой собственной неудаче  ссылками на внешние обстоятельства.

- Я не  оправдываюсь.

- Тогда приступим.

На этот раз Говард встал посредине комнаты и подбоченился, расставив ноги.

- На ковер падать будет больнее, чем на  кровать, - предупредила толстушка.

- Не беспокойтесь, я устою.

Совершив круговое движение туловищем, Светлана с такой силой обрушила бюст на Говарда, что он сразу потерял равновесие. Поскольку ноги его уже заранее были широко разведены в стороны для устойчивости, то у Вебера просто не оказалось возможности за счёт их движения хоть как-то демпфировать  удар. Поэтому он рухнул стоймя, словно гнилое дерево. Несколько секунд Говард неподвижно лежал, приходя в себя. Снизу вверх он смотрел на массивные, но приятные по форме ноги русской.

- Не заглядывайте мне под юбку! - приказала Светлана.

- А вы отойдите в сторону…

- Хотела подать вам руку!

- Спасибо,  справлюсь сам.

Вебер вскочил, но голова продолжала гудеть от  приземления на жесткий пол.

- Если так пойдет дальше, - сказала Светлана, - то седьмого февраля вы уже с пола не встанете.

Поскольку голова сильно болела, Говард вынужден был начать её массажировать.

- Бедненький, - пожалела его толстушка, - давайте помогу.

У неё были нежные и мягкие пальцы. Сидя на диване, американец закрыл глаза, а Туманова теребила его голову, словно втирала шампунь в собственную.

Потом Вебер отвез толстушку с сыном домой, договорившись, что все они встретятся вечером и вместе поужинают. Оставшиеся полдня Говард решал трудную проблему разрешения на недельный въезд в США Светланы Николаевны Тумановой с сыном.

- Они въедут и выедут из США под мою ответственность! - доказывал он американскому  послу. - Моей матери послезавтра исполняется пятьдесят пять лет. Не могу не присутствовать на торжестве, но Туманову также не могу оставить здесь. Кстати, ваш кузен Пол приглашён на мамин бал, передать ему от вас привет? В конце концов, мы свои люди. Помогите!

Наконец, посол сдался. Он не мог не оказать содействие наследнику гигантской корпорации "Вебер", дающей работу почти ста тысячам американцев.

К удивлению Говарда толстушка легко согласилась лететь в Нью-Йорк.

 

 

- Сегодня сретенье, - сказала она. - У нас, у русских, есть такая поговорка: "В сретенье зима с летом встретились". Ещё говорят: "Какова погода на сретенье, такова и весна будет". И часто наступают сретенские оттепели и сретенские морозы. А сейчас в Москве десять градусов мороза, завтра обещают минус тридцать. Я так люблю мороз. Шубу расстегнёшь, мороз по груди вдарит, а сердцу теплее становится, - ибо хочет любить. На сретенье русские бабы готовы с мужиками в снегу валяться и в снежки играть.

- Я и забыл, что второе февраля - сретенье, сороковой день после рождения Иисуса Христа, - с удовольствие продолжил тему Говард, истинный христианин. - Вы верующая?

- Да, но верующая Церкви Всеведения.

- Не знаю такую церковь, - скривил лицо   Вебер. - Думал, вы христианка.

- И христианка тоже. Христианство - это форма религиозной жизни, а Церковь Всеведения - рациональное общение с богом.

- С богом нельзя общаться рационально! - заявил Говард, чуть ли не возмущаясь вслух, но краска лица выдала ярость.

- "Нельзя или можно" определяется конкретными фактами и самим богом. Дать вам неделю меня надоумил бог.

В Нью-Йорк они прилетели третьего февраля. Светлана захотела остановиться в гостинице, но Вебер уговорил поселиться на его квартире. Он  нашел очень убедительный довод, сказав, что в этом случае после её отъезда он сможет отчётливо представлять себе, что здесь побывала Светлана с сыном. Туманова тут же согласилась:

- Конечно, вы должны знать, помнить и постоянно смотреть на место, где вас сбила грудью русская толстуха.

 

Дом Вебера в Нью-Йорке

 

- Сегодня вы меня не завалите! - гордо поднял палец вверх Вебер. - Это будет место моего триумфа.

- Уж не хотите ли вы поставить здесь памятник своему подвигу?

- А что?! Идея хорошая.

Зайдя к сыну, Светлана попросила его не выходить из комнаты. Потом, вернувшись к Веберу, заявила:

- К барьеру!

- В тот раз слишком широко развёл ноги, - сказал Говард.

- Снова оправдываетесь! - возмутилась Туманова. - А что заявите в этот раз? О том, что коленки не привели в нужный ракурс?

- Я готов! - разозлился американец и принял боксёрскую позицию.

- Так не годится! - запротестовала Светлана. - Что же я грудью должна бить вас по голове?! Примите нормальное положение.

Сообразив, что Светлана полностью права, Говард встал по стойке смирно, слегка выпятив правое плечо вперед, чтобы удар пришёлся именно по нему. Однако на этот раз толстушка сделала противоположное вращение, и вся инерция её большого тела обрушилась на левую часть туловища американца. Вебер рухнул боком на пол, попытался удержаться в таком положении, но не смог, и оказался на спине, раздавив при этом слетевшие с носа очки.

 

Гостиная в квартире Вебера

 

Светлана присела около мужчины:

- Вам очень больно?

- Пустяки, вот очки жаль, но у меня они есть в запасе.

- А почему вы их не сняли?

- Забыл!

Туманова положила руку на грудь Вебера:

- Говард, боюсь идти завтра на день рождения вашей мамы. Может, вы обойдётесь без нас?… Или вы хотите продолжить наш поединок при всех завтрашних гостях? Тогда, конечно, вынуждена буду пойти. Потому что место поединка выбираете вы.

Вебер представил себе, как на глазах нью-йоркского высшего света  падает на мраморный пол и разбивает лицо в кровь.

- Хотел бы отменить нашу завтрашнюю битву, если вы, конечно, не возражаете.

- Замечательно, тоже хотела предложить такое решение. Вы не должны быть завалены на пол  русской бабой в день рождения вашей мамы.

Вебер поцеловал руку Светланы:

- Светлана, прошу вас пойти завтра на мамин бал вместе со мной.

- Может быть, тогда вызвать для Петра няню? Хотя он способен и один побыть дома.

- Вы не хотите взять сына с собой? - удивился Говард.

- Думала, вам будет стеснительно с ним. Но мы можем его спросить, хочет ли он пойти с нами.

Но Пётр не захотел.

 

10.

Фейрен Вебер принимала гостей в банкетном зале корпорации "Вебер". Рядом с ней стоял её муж Джон. Светлана обратила внимание на то, что супруги были очень похожи. Одного роста и достаточно стройные, они олицетворяли собой продукт здорового образа жизни. Туманова поняла, что её появление с их сыном станет неприятной неожиданностью. Поэтому она освободила свою руку от руки Говарда и сказала:

- Мне лучше уйти. Толстуха в вашем доме не к месту.

Однако молодой Вебер снова взял её под руку и повёл к родителям:

- Если ты им не понравишься, уйдём вместе.

Туманова не могла не прижать его руку к своему бедру из-за возникшего чувства благодарности.

Когда родители увидели Говарда с красивой статной женщиной выше его ростом, как казалось, сантиметров на десять, да ещё с гордо выпирающим полуоголённым большим бюстом, то были потрясены.

- Познакомьтесь, - сказал Говард. - Светлана - победительница русского конкурса "Женская грудь - 98".

- Так вот зачем ты ездил в Москву! - решил сгладить Вебер старший наступившую неловкость.

- А как же "Монк"? - не смогла не спросить Фейрен.

- К черту дурацкий "Монк"! - ответил Говард. - У Светланы в Париже квартира стоимостью в миллион долларов и ещё один на счету в банке.

Отец никогда до этого не видел сына в такой запальчивости и рассмеялся, одновременно сообразив, как можно сразу его  проучить:

- Так вот куда ты дел миллион, снятый со счёта.

- Так вы следите за моими тратами? - возмутился Говард.

Фейрен решила прекратить мужскую склоку:

- Говард, нам просто позвонил директор парижского банка. Он подумал, что ты поступаешь неразумно.

- Поздравляю тебя, мама… но мы уходим!

- Нет! - взяла мать инициативу в свои руки. - Постой с отцом и принимай гостей, а я хочу подняться со Светланой наверх, в нашу квартиру. Нам, женщинам, нужно привести свои покрасневшие от избытка чувств лица в идеальный порядок.

- Миссис Вебер, - сказала Светлана, когда они оказались в будуаре Фейрен, - между мной и Говардом ничего нет и не будет, клянусь вам. Так что можете не беспокоиться.

- А я и не беспокоюсь, - ответила  Фейрен. - Примерьте вот это колье и эти серьги.

- Зачем?

- Дарю их вам в мой день рождения. Я так хочу. Наденьте их ради меня.

Светлана молча послушалась.

- Нам давно нужно улучшить породу рода Веберов, - очень спокойно сказала Фейрен. - Вы идеальная пара для Говарда.

- Но мы не любим друг друга!

- Не верю. Когда нам позвонили из Парижа, я всё сразу поняла.

- Всё как-то странно, - удивилась Туманова, - вы, американская миллиардерша, согласны, чтобы ваш единственный сын женился на русской толстухе. Вся Америка будет смеяться.

У Фейрен голубые глаза сузились и стали, словно стальные:

- Никто не посмеет смеяться, и все будут завидовать… моему сыну.

Лицо Светланы вспыхнуло:

- Вы такого хорошего мнения обо мне?

- Да! Я хотела бы иметь ваше тело и ум.

- У меня есть восьмилетний сын.

- Знаю, уже многое о вас знаю.

- И знаете о пари правления "Монк"?

- А о пари вы мне сейчас подробно расскажете, хорошо? - попросила Фейрен русскую толстушку.

Светлана хотела вначале не рассказывать, поняв, что проговорилась, но, увидев на себе в огромном зеркале бриллианты, не смогла отказать американке, в которую влюбилась из-за её отношения к себе. Туманова бросилась к Вебер на грудь и разрыдалась. Та гладила её волосы, а Светлана поведала всё.

- Можно, выброшусь в окно? - закончила она свою эмоциональную речь.

Взглянув на Фейрен, она увидела, что та тоже плачет, но тихо, сдерживая слёзы.

- Ты думаешь, что любишь Паскаля? - спросила Вебер.

- Да!

- Если ты выйдешь замуж за француза, то станешь в его семье человеком второго сорта, потому что французы могут любить только себя, французов. А твой сын вообще будет несчастлив, над ним будут издеваться от школы до самой смерти.

- Почему вы так думаете?

- Просто знаю. Потом обрати внимание: родители Паскаля отказались с тобой встретиться. Ты для Патрика Паскаля - своего рода вызов его отцу. И ничего более.

- Но ведь и ваш сын ещё не возглавил семейное дело?!

- Да, но по другой причине. Из большого уважения к отцу он предоставляет ему первую роль, но давно неофициально управляет всем сам.

- Я этого не знала. Однако Говард на мне не собирается жениться. Просто у нас поединок…  Трижды я его бросала на пол.

- Расскажи побыстрее, - попросила нетерпеливая Фейрен.

Когда Светлана завершила речь, мать Говарда  смеялась до слёз.

- Теперь, Светлана, понимаешь, почему нам нужно улучшать породу Веберов… Ха-ха! Говард уже на ногах не стоит… Нужно всё рассказать Джону.

- Стоит ли? - насторожилась Туманова.

- Стоит, стоит! Но сперва мы   с тобой поедем за твоим сыном…

- Вам не следует покидать гостей. Могу съездить за ним одна, - предложила толстушка.

- Лучше сделаем так: пошлём машину с сопровождающим, а ты сыну позвонишь и предупредишь… Ха-ха!  А потом ты и Говард будете состязаться здесь. Если он устоит, ты выйдешь за него замуж. Договорились?! Ха-ха! Жизнь оказывается прекрасна и смешна.

- Но он не устоит, - заметила напряженным голосом Светлана. - У меня масса, наверное, вдвое больше… Но поддаваться я не собираюсь.

- Ну, не вдвое, а в полтора раза больше - это точно… Если любит, то устоит.

В этот момент появился Вебер старший:

- Дорогая, гости хотят видеть именинницу.

- Скажи, Джон, - обратилась Фейрен к мужу, - если Говард сделает предложение Светлане, ты не будешь возражать?

- А почему должен возражать? - удивился Вебер, лукаво глядя на русскую толстушку. - Если бы у меня не было тебя, дорогая, то я бы сам предложил прекрасной Светлане собственную руку и сердце.

Лицо Тумановой зарделось от радостного ощущения какой-то тайной духовной близости с людьми, которых знала меньше часа. Смеясь, Фейрен поведала мужу о поединке их сына со Светланой.

- Джон, милый, Говард падал три раза, сражённый грудью Светланы… А на сегодня в честь моего дня рождения попросил прервать поединок. Но я… Ха-ха! Не согласна. Наоборот, пусть в честь меня совершит подвиг именно сегодня, даже сейчас… Сходи за ним, Джон, прошу тебя.

- Но гости, дорогая, ждут…

- Кто сегодня именинница? Я или гости? Пусть ждут… Ха-ха! Сходи за ним, Джон, и побыстрее.

Когда Джон вернулся с сыном, рассказав ему все по дороге, Фейрен уже не смеялась. Она твёрдо посмотрела на сына, и синева её глаз стала стальной:

- Говард, сын мой, сделай матери лучший подарок - устои перед ударом Светланы. Если ты устоишь, она выйдет за тебя замуж.

- Это верно? - спросил Говард, глядя в бездонные глаза русской толстушки.

- Ты не понимаешь, что делаешь, - ответила Туманова, чуть не плача. - Я могу обещать, даже обещаю, но ты не устоишь. Я не собираюсь поддаваться, но закон удара тела большей массы о тело меньшей массы никто не в силах отменить.

- Итак, если выдержу и не упаду, ты выйдешь за меня замуж?

- Да!… Но сними очки.

- Не сниму.

- Почему?

- Если не устою, мне очки больше не понадобятся!

Толстушка хотела спросить, почему очки не понадобятся, но вдруг поняла, что он тогда не захочет больше жить. Сердце у неё забилось, словно колокол, а всё тело резко ослабло. Она зажмурилась и крутанулась, но вдруг оказалась в крепких мужских руках.

Фейрен радостно закричала:

- Ура! Мой сын женится. Он победил, не подвёл нас, американцев. Дайте, вас поцелую.

- Я потеряла свою силу! - удивилась вслух Светлана. - Говард меня сжимает так, что уже не могу сопротивляться. Как странно.

Джон тоже подошёл к ним и присоединился к  групповому обжиманию. Потом все спустились к гостям на десять этажей вниз.

Светлана шла под руку с Говардом, и она была так горда собой, что её взгляд стал королевским.

- Когда ты полюбил меня? - спросила она Вебера младшего.

- Ещё в Москве!

- А почему не объяснился?

- Верил, что смогу выкинуть из головы… Завтра мы продолжим поединок. Мне кажется, ты нарочно поддалась.

- Нет, не поддалась. Бог отнял силы, чтобы ты победил.

Говард стал столь же гордым, как и Светлана. Со стороны их пара смотрелась безупречно именно из-за их одновременных надменных взглядов. Они словно смотрели сквозь людей, но зато внутрь себя.

- Я переспала с Патриком Паскалем, - решила быть до конца честной толстушка.

- Это не ты переспала с ним, а он с тобой.

- А какая разница? - удивилась Светлана.

- Большая, после постели объясню.

Появился Пётр и подошёл к матери. Светлана поставила его между собой и Вебером и сказала по-русски:

- Возьми Говарда за руку.

- Но я не хочу! - насупился Пётр.

- Тебе больше нравится француз? - спросила Светлана.

- Да!

- Но твоим отцом станет Говард.

- Хорошо.

Пётр взял Вебера за руку и заглянул снизу в глаза. Говард невольно поправил пальцем перекладину очков.

- Что-то не так? - спросил он Светлану.

- Я сказала, что ты станешь его отцом.

И тогда неожиданно для Светланы Говард взял Петра на руки и посадил себе на плечи. К ним подошла Фейрен:

- Что случилось?

- Говард решил усыновить моего сына, - ответила Светлана.

- Так и должно быть, - успокоилась Фейрен, - Говард же не француз.

 

11.

Вечером Говард и Светлана решили остаться ночевать у его родителей, квартира которых представляла собой целый этаж небоскрёба "Вебер".

- Почему ты не живёшь с ними? - поинтересовалась Туманова.

- Ты сама знаешь ответ, а спрашиваешь. Зачем?

- Согласна, ты поймал меня. Ответ знаю. Ты имел собственную холостяцкую квартиру, чтобы встречаться с любыми дамами в любое время.

- Примерно так, - пожал плечами Вебер младший.

- Скажи ещё, почему твоя мать так хорошо ко мне отнеслась?

- Нашла сразу в тебе родственную душу… А ещё, возможно, из-за Хантеров. Миллиардер Майкл Хантер женился на русской, а его мать Сьюзен - подруга моей матери. Насколько знаю, они живут так счастливо, что всем завидно.

(Историю о Хантере см. в книге 3 "Русская любовная рулетка").

- Так я знаю Екатерину Олеговну Уткину, ставшую Хантер, - воскликнула изумлённая    Светлана, - она всеведущая, как и я. У неё - дочка Маша. Глаза у Кати прекрасные: изумрудные. Куда моим глазам до её.

Вебер обиделся за глаза толстушки:

- Твои глаза много лучше: они мягкие и тёплые. А у Кэтти радужки зелёные, как кактусы. Всё время словно колют. Брр!… А теперь скажи, как появился на свет твой сын?

- Я тогда заканчивала институт. Как-то вышла из здания и увидела, что автобус уже подъезжает  к остановке. Я, дура, и побежала. В тот день надела туфли на высоких каблуках. Разогналась, а остановиться не могу. Ну, думаю, сейчас об автобус стукнусь. Один студент решил меня спасти, выскочил навстречу и развёл руки. Я налетела на него, и мы так грохнулись об асфальт, что у моего спасителя произошло сотрясение мозга. Месяц в больнице лежал. Я каждый день к нему приходила, а потом ему отдалась там же в клинике, кажется, в ординаторской, и сразу забеременела. Затем мы расстались.

- Грустная история, - сказал Говард и нежно поцеловал руки толстушки.

Светлана всплакнула. Говард поцелуями высушил её слёзы, потом ответственно заявил:

- Давай выберем день свадьбы.

- Давай, - согласилась с готовностью      Светлана. - Мне кажется, твоя мама смогла бы подобрать день. Но как мне быть с твоими друзьями? С 8 февраля за мной должен ухаживать англичанин Фолл, с 15 февраля - немец Блех, а с 22 февраля право ухаживания переходит к Паскалю.

- Не беспокойся, всё улажу. Заплачу им по миллиону долларов отступного, они будут довольны.

- Тебе виднее, ты их знаешь. Но квартира Паскаля мне уже не нужна. Пусть забирает назад.

- Ты не совсем понимаешь наши отношения в "Монк". Конечно, есть элемент игры, но мы все джентльмены и готовы за честь отдать жизнь. Твои два миллиона: квартира Паскаля и миллион в банке - это лишь твои деньги. Я же дам отступного, чтобы прекратить пари.

- Ты выплатишь им три миллиона долларов? - восхитилась Светлана.

- Да, выплачу, но зато тебе не придётся с ними больше встречаться в качестве объекта для притязаний.

Туманова поцеловала Говарда в щёку.

- Извини меня, - попросила она, - за то, что не смогу спать с тобой до нашей свадьбы. Иначе себя почувствую какой-то подстилкой… Очень жалею, что отдалась Патрику… Но он сделал много ошибок. Мы, русские женщины, очень горды и всё замечаем. Ему следовало самому прилететь за мной в Москву. Поручив меня Катрин де Туше, своей возможной жене, он разрушил саму завязь цветка любви. Потом получилось, что я дала слово, которое не нарушу, матери Катрин посодействовать соединению семей де Туше и Паскалей. Далее Патрик обидел меня тем, что оставил в машине, когда говорил с родителями. Но, с другой стороны, он рассказал о вашем пари, передал мне имущество на миллион долларов… Даже думала, что полюбила его… Но появился ты. Патрик был плугом, а я полем… А с тобой мы словно магдебургские полушария, из которых в 17 веке откачали воздух. Их даже лошади не могли разъединить.

- Мне очень  нравится         твоё        сравнение, - улыбнулся Говард.

- И еще Паскаль был очень добр с моим     сыном, - продолжила Светлана. - Но он старше меня на одиннадцать лет, а ты лишь на три года. У меня голова кругом идёт… Уж не передаёте ли вы меня с рук на руки?

- Я люблю тебя, - очень просто сказал Вебер, и Туманова снова ему доверилась.

Фейрен Вебер предложила сыграть свадьбу первого марта. Светлана и Говард согласились. 5 и 6 февраля Вебер младший пытался связаться по телефону со своими друзьями, членами правления "Монк", но к его удивлению все куда-то разъехались. Особенно он хотел переговорить с Бертом Фоллом, однако, лондонская секретарша Фолла все повторяла и повторяла, что господина Фолла нет, но, как появится, тут же позвонит в Нью-Йорк.

Эти дни, включая первую половину седьмого февраля, были счастливыми для Светланы, Говарда и Петра. Они много веселились, шутили, гуляли, кутили…

Берт Фолл позвонил в семнадцать часов по нью-йоркскому времени.

- Звоню из Нью-Йорка, - торжествующе сказал он Говарду.

- Очень рад, что ты позвонил, - начал Вебер, -  я  и Светлана играем свадьбу первого марта. Ты друг со стороны жениха. Согласен?

- Послушай внимательно, Говард, - проигнорировал вопрос Фолл. - Как юрист, ты знаешь, что наш договор относительно Светланы осуществляется по московскому времени, поскольку иное не было оговорено.

- Да, это так. Ну, и что?

- В данный момент в Москве пошли первые минуты восьмого февраля, и, следовательно, Светлана теперь должна быть со мной. Сейчас приеду за ней.

- Ты что, с ума сошёл? - заорал Вебер. - Мы женимся 1 марта. Она тебе отказала, но не возьмёт с тебя миллион долларов, который лично передам тебе в качестве компенсации. Ты рад?

- Для меня честь дороже денег! - гордо заявил Фолл. - А ты, Говард, нарушаешь соглашение. Ты должен был жениться на Светлане с 1 по 7 февраля 1999 года, но не женился. Теперь завоевать её руку и сердце имею право я: с 8 по 14 февраля. Я еду. Пусть она собирается.

Вебер хотел закричать, что Фолл  - негодяй, но вдруг осознал, что англичанин абсолютно прав. Теперь стало ясно, почему до Берта нельзя было дозвониться.

- Хорошо, мы ждём тебя, - согласился Говард.

Когда он рассказал всё Светлане, толстушка зарыдала:

- Ты и я дураки. Кто нам мешал жениться даже час назад?! Но не волнуйся! Я же не рабыня. Слетаю на неделю в Лондон, похожу с ним в оперу, как с тобой…

- Я тебя не отпущу! - строго заявил  Вебер. - Иначе Берт совратит тебя. Он же лорд. Познакомит тебя с английской королевой… Ты не устоишь.

- Устою! Но слово своё должна сдержать. Берт Фолл имеет полное право охмурять меня неделю. Но он ничего не добьётся. Клянусь! Хочешь, Петра с тобой оставлю?

- Да, очень хочу.

- Вот и славно. Давай поцелуемся, а если желаешь, можем и в постель лечь.

- Очень хочу тебя, но, зная Берта, уверен, что он звонил из машины прямо от дома. Сейчас появится.

- Ну и что. Примем его в постели, - легко предложила Светлана.

- Нет, нельзя! - яростно заорал Вебер. - Очень хочу, но уже пошли минуты Фолла!

Берт Фолл был очень красив. Ростом со Светлану, если она без каблуков, моложе на два года, он излучал сексапильность. Букет  редких по окраске орхидей стоил, наверное, целое состояние.

Поцеловав руку даме, Фолл затем стал олицетворять собой типичную британскую деловитость:

- Самолёт ждёт нас, леди, - сказал он и замолчал.

- Сколько вы мне даёте минут, чтобы собрать вещи? - спросила Туманова, не выдержав его  пронзительный и одновременно в те моменты,  когда он чуть прикрывал глаза, томный взгляд.

- Десять минут для вас и сына.

- Но сын остаётся!

- Нет, сын летит с нами. В самолёте  сидит даже няня, говорящая по-русски. В противном случае будет нарушение соглашения честных людей.

          Светлана развела руками перед Вебером и пошла за вещами и сыном.

- Я люблю её! - твёрдо сказал Вебер Фоллу, когда толстушка ушла.

- Я тоже люблю её! - парировал Берт.

- Если ты обидишь её, убью тебя! - пригрозил Вебер.

- А если ты обидишь её, то я убью тебя! - ответил на угрозу угрозой Фолл.

Они замолчали и разошлись по углам.

 

12.

Уже при полёте в частном самолёте англичанин Берт Фолл объявил русской толстушке свои планы:

- С 8 по 12 февраля, то есть в течение пяти дней, в моём поместье будет происходить беспрерывный бал. 13 февраля мы поедем к королеве, и я представлю вас в качестве моей будущей жены. Как пэр Англии, формально должен получить королевское разрешение на брак. А на 14 февраля назначено наше бракосочетание.

- Но я не собираюсь выходить за вас замуж! - возмутилась Туманова.

- Ваша воля, - спокойно ответил Фолл. - Так и скажете королеве, а потом священнику, что отказываетесь от брака со мной.

- Но зачем вам нужен этот позор? - изумилась Светлана.

- Позора не будет, потому что, узнав меня лучше, вы непременно выйдете за меня замуж.

Светлана рассмеялась, а у самой ёкнуло сердце, поскольку очень захотела увидеть английскую королеву.

- Почему вы желаете на мне жениться? - спросила она. - Зачем английскому пэру нужна русская грудастая баба с толстым задом и слоновьими ногами?

- Вы очень сильно утрируете. На мой взгляд, у вас идеальная фигура настоящей красавицы. А ваши глаза - единственные в мире, более прелестных не видел.

Лесть Берта пришлась толстушке по душе.

- А когда вы меня полюбили? - продолжила она интересную для себя тему.

- С первого взгляда ещё в Москве. Ваши голые груди обращались именно ко мне при каждом вашем движении:

- Поцелуй нас! Поцелуй нас!

Светлана зарделась:

- Вы умеете покорять женщин… Но прошу вас, не совращайте меня: я люблю Говарда.

- И любите! Настоящая женщина любит всех мужчин, а принадлежит одному.

- Я принадлежу Говарду, - заверила не столько Фолла, сколько саму себя Светлана.

- Это совсем не так, - возразил Берт, -  вы ещё не замужем.

- Но свадьба с Вебером назначена на 1 марта!

- А со мной  на 14 февраля.

Светлана снова зарделась от слов обольстительного англичанина.

Из аэропорта они вначале заехали в лондонский банк, в котором, не смотря на  ранее  время, их ждал клерк. Оказалось, что Фолл открыл толстушке счёт на два миллиона долларов.

- Я вношу, как Паскаль и Вебер, один миллион долларов  из возможного условия, что вы меня не полюбите, а второй миллион - мой свадебный подарок вам.

Произнеся эти слова, британец поцеловал Тумановой руку, и женская рука, естественно, задрожала.

- Не могу принять такие деньги, - сказала Светлана, - они обязывают относиться к вам по-особому.

- Если вы выйдете за меня замуж, то будете каждый месяц получать по миллиону долларов.

Берт так посмотрел на Светлану, что у неё подкосились ноги.

- Не глядите на меня так, - попросила она, - иначе я… умру. Мне очень стыдно. Такое чувство, словно любой мужчина из правления вашей ассоциации  "Монк" может сделать со мной всё, что хочет. Вы все добиваетесь меня так, словно от этого зависят ваши жизни. Но, скорее всего, каждый из вас борется за меня из желания оказаться победителем, доказав остальным свою мужскую силу.

- Я выхожу из "Монк", - ответственно заявил Фолл.

- Почему?

- Организация «Монк» выполнила свою задачу для меня: эта организация нашла и предложила мне вас.

Туманова снова покраснела.

Поместье Фоллов находилось недалеко от Оксфорда вблизи Темзы. От Лондона они доехали примерно за два часа, но не более того. Особняк был большой, массивный, трёхэтажный, в викторианском стиле.

Светлана уже знала, что здесь постоянно жили мать и сестра Фолла, а сам Берт бывал наездами, приезжая из Лондона. Фолл не говорил о своём отце, но Туманова поняла, что он умер.

Светлана Николаевна Туманова в свободное время на протяжении шести лет готовила диссертацию по теме "Изменение оксфордского произношения в 19-20 веках". Она отлично училась в институте иностранных языков, и её даже хотели оставить в аспирантуре, но рождение Петра и забота о нём всё разрушили. Примерно раз в полгода она согласовывала полученные результаты с профессором кафедры английского языка, не особенно торопясь к завершению работы. А теперь, попав в зону своих языковых научных интересов, очень обрадовалась.

Мать и сестра Фолла были словно на одно лицо: худосочные, с некрасивыми, почти мужскими, чертами лица. Мать имела имя Маргарет, а дочь - Рут.

Они встретили гостей около дома, чему Светлана удивилась. На Тумановой была шуба из голубого песца и такая же высокая шапка в стиле русской боярыни. Первой почему-то Светлану обняла и поцеловала в щёку Рут:

- Добро пожаловать! Мы так вас ждали.

Потом примерно те же слова повторила Маргарет. И толстушка решила блеснуть, произнеся сразу несколько фраз на оксфордском диалекте начала девятнадцатого века:

- Очень тронута, что вы, глубокоуважаемые леди, так тепло сразу принимаете меня. Но я недостойна вашей такой большой внимательности. Мне кажется, что у Берта сейчас не всё в порядке с головой, вот он и ухватился за первую подвернувшуюся русскую юбку. Постараюсь, чтобы через два-три дня он бежал от меня, словно от чумы. Вам не о чем беспокоиться.

Дикция Светланы заворожила всех. Маргарет и Рут переглянулись.

- Откуда вы знаете этот старый диалект? - удивилась Рут.

- Готовлю диссертацию на данную тему… Но, повторяю, не собираюсь выходить замуж за Берта.

- Мы не   вмешиваемся в его дела, - хладнокровно ответила Рут. - И в ваши проблемы тоже влезать не станем. Мы встречаем вас как дорогую гостью дома, которая интересна нам сама по себе.

- О, благодарю вас, - выразила признательность Светлана.

А в это время Берт, уставший в дороге от долгого сидения в автомобиле, подхватил и стал подбрасывать вверх и ловить сына толстушки. Пётр залился смехом.

До двух часов дня Светлана, Петр и Фолл отсыпались в своих комнатах, а потом начали съезжаться гости. Фолл объявил высшему свету, что с двух часов дня до двух часов ночи в его доме в течение пяти дней будут бальные танцы. Затея была весьма необычной и интригующей, поэтому желающих потанцевать нашлось много. Кто-то пустил слух, что Фолл привёз из Москвы русскую женщину-корову, особый гибрид, груди которой разят мужчин наповал. Конечно, мало кто верил, что женщина-корова даёт двадцать литров молока в день, которые выпивают лежащие на ней любовники, но ажиотаж возрастал.

Когда около пяти часов вечера Фолл и  Светлана появились в бальном зале, вздох восхищения возник и как бы повис в воздухе. На русской пассии Фолла было умопомрачительное платье из блестящей металлической кольчуги. Большие мраморные груди были полуоткрыты, а голубые глаза сияли воинственно. Она шла под шум бьющихся о её голое тело колец кольчуги. В какие-то мгновения, когда все  кольца образовывали максимальный просвет, были видны соски и низ живота русского чуда, но этих долей секунды было недостаточно, чтобы закрепить в памяти подсмотренные прелести.

Фолл и Туманова начали танцевать. Всем было настолько интересно, что другие отошли к стенам. Кольчуга так егозила по заду русской красавицы, что окружающим вдруг становилась видна какая-нибудь впадинка, которая тут же  открывалась уже в другом месте. Берт и Светлана танцевали и танцевали, не обращая ни на кого внимания, и постепенно все тоже снова вошли в круг. Желающим официанты предлагали шампанское и дорогие закуски. Было так здорово, что некоторые от избытка чувств даже пили шампанское во время танца, передавая потом напиток через рот своему партнёру или партнёрше.

К двум часам ночи подали автобусы, чтобы неспособные вести собственные автомобили могли добраться домой.

Лёжа в постели, Туманова долго не могла уснуть. В голову приходили странные мысли. В самом ли деле её любит красавец Берт? А, может, между членами правления "Монк" просто идёт мужское соперничество из-за неё? Наверное, дело в этом. Танцуя беспрерывно с одним Фоллом, Светлана ужасно расчувствовалась, особенно из-за кольчуги, кольца которой постоянно терли её кожу, возбуждая эрогенные зоны.

Не в силах спать, Туманова накинула халат и постучалась в комнату Рут.

- Прости, что разбудила тебя, - извинилась она перед сестрой Берта. - Но так хочу пойти к твоему брату, что не в силах устоять. Спаси меня. Я вся горю.

- Я не спала, - созналась Рут. - Вот заполняю пригласительные билеты на послезавтра.

- Но разве они успеют дойти по почте? - удивилась толстушка.

- А мы рассылаем через фельдъегеров.

- У вас всё схвачено! - пошутила Светлана.

- Не всё. Сегодня были незнакомцы. Наверное, купили билеты, хотя мы их раздаём бесплатно только среди своих.

- Я боюсь, Берт меня завоюет. Но я люблю Вебера… Или уже не люблю? Я, наверное, самая развратная на свете. Сознание моего плотского тела полюбило француза Паскаля, сознание душевного   тела  - американца Вебера, а сознание духовного тела хочет любить твоего брата. Конечно, это полный разврат.

- Как ты всё хорошо разложила по полочкам, - прониклась уважением к русской англичанка. - Значит, мы, женщины, можем любить троих?

- И мужчины тоже.

- Но откуда ты всё это знаешь?

- У нас в России создана новая культура - всеведение. Я всеведущая, то есть сторонница всеведения.

- А когда всеведение дойдёт до Англии?

- Не знаю.

- Ты такая умная, расскажи что-нибудь ещё о всеведении.

И они проболтали целый час, пока сон не сморил их.

Чтобы на бал не проникали посторонние для высшего света люди, Фолл потребовал от охраны сверять пригласительные билеты с личными документами. Возник переполох, поскольку примерно у половины людей не было с собой удостоверений. На счастье Фолла Рут взялась сама улаживать каждый конфликт, безжалостно отсекая всех, кого лично не знала. Такая строгость привела к тому, что лейбористские газеты набросились на консерватора Фолла, обвинив в рытье ущелья между классами. Но Берт лишь посмеялся.

В последний день бала-пятидневки Светлана окончательно влюбилась в Берта. На этот раз она танцевала в черном платье из кружев и пушистого черно-бурого лисьего меха. Поскольку Фолл прижимал её целиком к себе, мех всё время приятно раздражал кожу толстушки, и она перевозбудилась.

- Завтра едем к королеве, - напомнил Берт.

- Хорошо, - безропотно согласилась Светлана.

И тогда при всех Фолл впился в её губы. Они продолжали танцевать, а он целовал её длинным, бесконечным поцелуем. А когда Берт хотел уже отвести губы, Светлана вдруг сдалась и раскрыла в ответ свои.

 

13.

Королеве понравилось классическое английское произношение русской пассии лорда Фолла.

 

 

- Милорд, вы не будете возражать, - спросила королева Фолла, - если я и леди Туманова коснёмся в вашем присутствии кое-каких женских проблем?

- Конечно, ваше величество. Но прошу разрешения удалиться на время обсуждения вами столь важных проблем.

Когда Берт вышел, королева задала русской даме вопросы о том, где она так хорошо научилась говорить по-английски. Светлана рассказала о себе, о диссертации, даже проговорилась о всеведении.

- А что будет с Россией по всеведению? - заинтересовалась королева.

- На основании книги Веденина, которая называется "Россиеведение", к середине 21 века в России уже будет мощная всеведенческая монархия.

- Монархия?! - очень обрадовалась королева. - Это весьма хорошо. Тогда вам сделаю  подарок. Присваиваю вам титул баронессы.

- О! - была потрясена Туманова. - Благодарю вас, ваше величество… Я должна стать на колени?

- Не обязательно… Вы любите лорда Фолла?

- Не знаю… Скорее нет, чем да, - призналась Светлана.

- Но вы выйдете за него замуж?

- Не знаю… Колеблюсь.

- Леди Спенсер давно любит лорда Фолла, но мужскому сердцу не прикажешь… Желаю вам счастья.

Когда вернулись в поместье, новоиспеченная баронесса Туманова обняла сына за плечи, потом легко щелкнула по носу:

- Мой барончик!

- Должен разочаровать вас, - заметил Берт  Фолл, - ваш баронский титул по наследству от вас, женщины,  не передаётся.

- Ну, вот, - сказала сыну Светлана, - прости, я тебя зря щелкнула по носу: ты не барон, но за это тебя люблю ещё больше.

Они стали возиться,  а Фолл посмотрел в небо, словно задавая богу вопрос или прося помощи.  

После ужина, перед сном, Фолл напомнил Светлане о предстоящем завтра бракосочетании:

- Процедура состоится в местной церкви.

- Но я не хочу, - попыталась переубедить Берта Фолла толстушка-баронесса и чуть не сказала вслух, что и королева не очень-то хочет, явно предпочитая леди Спенсер.

- Если не пожелаешь, скажешь об этом священнику, - улыбнулся Фолл.

Тумановой приснился ужасный сон: она лежит спящая на кровати, а вокруг неё сидят на четырёх стульях члены правления "Монк" и играют на неё в карты.

- Ваши карты биты! - радостно закричал Фолл.

Толстушка проснулась и встала под холодный душ. Потом, плача, позвонила Фейрен Вебер:

- Миссис Фейрен, не знаю, как мне поступить. Завтра я и Фолл должны венчаться в церкви, и там, у алтаря, должна ему сказать "да" или "нет". Боюсь, что из-за присутствия людей скажу "да", но я люблю Говарда… Или мне кажется, что люблю его.

- Не плачь, деточка. Возьми платок и вытри слёзы. Вытерла?! Молодец! Ни Берт, ни Говард не стоят твоих слёз. А теперь подумай о том, кто предложил это пресловутое пари, кто был его инициатором?

- Фолл!

- Правильно. Фолл - игрок. Вначале жеребьёвка должна была стать наказанием, а оказалась, когда победила именно ты, -  погоней за суперпризом. И кто стремится непременно победить, невзирая на свои чувства?

- Главный игрок! Фолл!

- Правильно.

- Но он подарил мне два миллиона долларов и обещал давать по миллиону каждый месяц.

- Для тебя так важны деньги?

- Не очень… А как Говард поживает?

- Крепится. Но ты ему не звони. Сильнее любить будет.

- Вы думаете, завтра сумею отказать Берту?

- Конечно. Завтра откажешь Фоллу, потом этому немцу… Как его зовут?

- Ульрих Блех.

- Желаю удачи, деточка.

В церкви было столько народу, что Светлана ужаснулась. Она поняла, что не сможет сказать "нет". Многие удивлялись, что на невесте было не белое новобрачное платье, а черное, выполненное из облегающего тело бархата. Но мало ли какие причуды у русских. Во все стороны при  движении брызгал свет от колье и серёг, подаренных Светлане матерью Вебера. Эти алмазы и спасли толстушку.

- Согласна ли ты, Светлана, выйти замуж за Берта? - сладкоголосо спросил священник.

Тело её словно потеряло вес, и Туманова почувствовала тяжесть драгоценных камней на шее и в ушах.

- Нет, не согласна! - громко ответила она и всхлипнула.

- Согласна ли ты, Светлана, выйти замуж за Берта? - ещё раз невозмутимо спросил священник, не обращая внимания на поднявшийся шум.

- Нет, не согласна!

- Тогда бракосочетание отменяется!

 

14.

Ульрих Блех прибыл за баронессой Тумановой поздно ночью, когда прошло лишь несколько минут 15 февраля. Светлану провожали Маргарет, Рут и Берт Фоллы. Она расцеловалась со всеми, а Берту, не выдержав, шепнула:

- Королева хочет, чтобы ты женился на леди Спенсер.

- А ты появишься на моей свадьбе? - спросил он.

- Конечно, если пригласишь… Тебе не жаль двух миллионов? Я тебя не очень обидела, отказав в самой церкви?

- Глупенькая, все богатые женщины мира, увидев по телевизору, как ты меня опозорила, хотят страховаться только в моей фирме. Уже несколько часов  идут сплошные заказы по всем сетям.

- Так ты на мне сделал деньги? - разочаровалась толстушка.

- Или любовь, или деньги, - легко и мягко ответил Берт. - Не обижайся. Я изначально ничего не терял.

- Так ты меня не любил?

- Любил.

Но уже не любишь?

- Да, не люблю.

Размахнувшись со всей силы, баронесса хотела ударить Фолла по щеке, но, увидев его лукавый взгляд, успела остановить руку и лишь погладила его чудные кудри:

- Привет от меня леди Спенсер.

В мюнхенском аэропорту Блех, Светлана и Петр пересели в вертолёт и через час оказались на вилле в горах.

- Вы хотите, чтобы стала чемпионкой по горным лыжам? - шутливо спросила Светлана бородатого Ульриха.

- Примерно.

- Ну, что ж, буду учиться… падать.

Дом был двухэтажный, но не типовой, как другие, разбросанные по склонам, а индивидуальный - в каком-то мавританском стиле, что очень странно смотрелось среди заснеженных елей.

 

 

- Это ваша вилла, - сказал Ульрих.

- Но такой дом должен стоить больше, чем миллион долларов, чем ваша ставка в игре.

- Да, он стоит гораздо больше. Однако я купил его вам ровно за один миллион, но с двумя условиями, которые выдвинул продавец - восьмидесятилетний Клаус Менке, хозяин издательства и журнала "Квадрат". Первое условие, что вы продадите именно ему свои мемуары.

- Но я не сочиняю никаких мемуаров! - удивилась толстушка.

- Сейчас вы самая знаменитая в мире секс-бомба. О вас только и говорят. А мемуары покупаются до их написания для того, чтобы они были сочинены… правильно. За мемуары в сто страниц вам заплатят миллион долларов.

- И я увижусь с Менке?

- Да, он мечтает об этом.

- Тогда согласна. А в чём суть второго условия?

- Вольф, ко мне! - крикнул Ульрих.

Появилась огромная немецкая овчарка с черной спиной и серым брюхом. Такой окрас называется у собаководов чепрачным. Овчарка умными глазами смотрела на людей, ожидая следующую команду.

 

 

- Вольфу три года. Он любимец Клауса Менке. Но хозяин считает, что Вольф должен продолжать счастливо жить в этом доме, в котором вырос.

- Я боюсь Вольфа, - призналась  Светлана, - он такой огромный.

- Сейчас мы узнаем, признает ли он вас своей хозяйкой, а вашего сына  - своим хозяином и другом.

Ульрих присел перед собакой:

- Вольф, твой хозяин Менке передаёт тебя вместе с домом баронессе Тумановой. Если ты не согласен, отвезу тебя в Мюнхен к Клаусу. Решай сам.

Вольф внимательно посмотрел на Блеха, потом на Светлану, затем на её сына. Наконец, решившись, он подошёл к Петру и облизал его руки.

- Вольф признал вашу семью! - обрадовался Ульрих. - Это очень умный пёс. Вы можете ходить с ним здесь куда угодно, он не даст заблудиться и всегда защитит… Погладьте его, пожалуйста, в знак того, что принимаете его в семью.

Светлана присела перед собакой, погладила по спине, потом по голове. Уши Вольфа прижались к телу. Неожиданно он лизнул новую хозяйку в нос.

Туманова счастливо рассмеялась:

- Хороший пёсик, умный пёсик. Мы будем любить друг друга. Я тебя больше не боюсь. Ты теперь наш защитник.

Глаза собаки были настолько умны, что женщина поверила, что Вольф на все 100% понял её слова.

- В гараже стоит машина, - продолжил Ульрих ознакомление русской с домом. - Когда вам нужно будет неделю заниматься Паскалем, вы свободно можете доехать на ней до его французского замка или парижской квартиры.

Толстушка удивилась:

- Разве вы, Ульрих, не будете домогаться меня?

- Нет! Я немец и предпочитаю, чтобы сама женщина делала первый шаг.

- О, как мне повезло с вами! - обрадовалась Светлана.

- Не думаю. Уверен, вы сами объяснитесь мне в любви.

- Почему? - удивилась Светлана. - Вы верите, что мне нравятся бородатые?

- Я очень умный, - спокойно ответил Блех. - И вы не менее разумны. Если два умных человека проведут неделю вместе, одни, в горах, в дивной природе, они не смогут не начать сопереживать друг другу.

- Вы очень умны, - согласилась   Светлана. - Но что мы будем ещё делать кроме лыж и разговоров?

- Сочинять ваши мемуары.

Светлана засмеялась:

- Ульрих, вы очень опасны… А теперь мечтаю прокатиться на лыжах.

Светлана не захотела брать горные лыжи, чтобы спускаться по трассе.  Она предпочла движение по снежным тропинкам в лесу на обычных лыжах, что  очень обрадовало Вольфа. Овчарка бежала впереди, как бы указывая путь, и все ей доверились. Неожиданно пёс их вывел к началу ущелья. Внизу под ногами была пропасть. Достаточно долго люди наслаждались открывшимся прекрасным видом. Туманова погладила Вольфа по голове:

 

 

- Умница, умница! Спасибо, что показал нам такую красоту.

- Видимо, Клаус Менке часто приходил сюда, - предположил Блех.

- Всё больше влюблена в Вольфа, - заметила Светлана. - Не знала, что овчарки столь умны. Вольф поступил так, как сделал бы его хозяин, показывая гостям окрестности. Хочу вернуться и поблагодарить Менке.

На обратном пути бегущий впереди Вольф одним своим грозным видом согнал встречного лыжника в сугроб. Овчарка держала постороннего мужчину в напряжении, пока её новые хозяева не проехали. Затем она снова побежала впереди.

- Что вам говорил, - сказал Светлане Ульрих, - лучшего защитника не может быть. Учтите, что есть он будет только из ваших рук или Петра. Поэтому его нельзя отравить через обманную приманку.

Светлану показывали по всем телеканалам мира, даже московским. Она многократно увидела себя, отказывающую английскому жениху. Голос за кадрами о Тумановой на одном из американских телеканалов сказал:

- Русская секс-звезда, победительница российского конкурса "Женская грудь - 98" Светлана Туманова отказала во время бракосочетания самому завидному жениху мира английскому лорду Фоллу. После чего скрылась в неизвестном направлении с немцем Ульрихом Блехом, наследником гигантского концерна "Блех". В чём причина такого громкого успеха женщины с размерами 120-70 -100? Что это? Изменение взглядов мужчин на красивую форму женского тела в начале нового тысячелетия? Или просто модельеры-гомосексуалисты, пичкавшие нас женскими моделями с телами мальчиков, потеряли своё влияние в мироощущении человечества? Чтобы ответить на эти вопросы, наш телеканал готов взять часовое интервью у баронессы Тумановой за десять миллионов долларов. Баронесса, если вы нас видите и слышите, отзовитесь.

Блех выключил телевизор:

- Клаус Менке уже на проводе. Держите трубку.

- Бесконечно благодарна вам за собаку, за милого Вольфа,- заговорила толстушка. - Вначале я его очень испугалась, а потом влюбилась. Понимаю, как вам трудно будет без него. Прошу вас, приезжайте как можно быстрее и подтвердите Вольфу сами, что теперь я его хозяйка.

Через два часа появился Менке, прилетев на вертолёте. Это был высокий сухопарый старик с живыми глазами. Вольф, посмотрев на Туманову и получив одобрительный знак, медленно подошёл к прежнему владельцу.

 

 

- Я уже  старик, - извинился Клаус перед собакой, - тебе нужен молодой хозяин, как госпожа Туманова. Но вижу, ты к ней уже привязался. Ты прав, что очень обиделся на меня. Но, дорогой, я не мог взять тебя с собой в Мюнхен, поскольку у тебя плохие отношения с моей внучкой, точнее с её доберманом. Но я не могу не жить теперь в Мюнхене с внучкой, поскольку она слушается только меня. У неё дикий характер, её надо постоянно сдерживать. Да, ты, друг, и сам это знаешь. Прости!

- Что у вас с внучкой? - сочувственно спросила Туманова.

- Алкоголь, наркотики, секс - все компоненты разврата. И ещё воровство в магазинах.

- Хотите, я её вылечу? - предложила Светлана, ощущая симпатию к всемирно известному издателю.

- Это невозможно… Но попробуйте. Урсула Менке - зверская штучка.

Во время ужина Светлана окончательно согласилась сочинить книгу о своей жизни, и сама предложила название "Жизнь толстушки".

- Предлагаю более экстравагантное название, - сказал Менке, - "Женская грудь, или толстушка". В этом случае не нужно описывать ваше детство и юность. Можно прямо начать с конкурса и пари членов правления "Монк".

- Вы и о пари знаете? - удивилась Туманова.

- Теперь весь мир знает. Кто-то из монковцев выдал прессе информацию… Скорее всего, Фолл.

- Нет, - вмешался Ульрих, - из нас никто ничего бы не сказал. Видимо, кто-то из родственников или друзей. Мы, глупцы, особо не скрывали своё пари.

- Вы будете диктовать свои мысли на   диктофон, - сказал Менке Светлане, - кассеты с записями станут обрабатывать мои люди, а затем вы начнёте править готовый текст. Согласны с таким методом работы над книгой?

- Да! Но я могу немного приврать?

- Конечно! Вы даёте своё восприятие событий, выбрасывая всё, что вам не нравится.

- Вы, господин Менке, очень добры ко мне.

- Поэтому сейчас покидаю вас. Из-за своей доброты не хочу мешать вам двоим. До встречи.

Пол ночи Светлана диктовала книгу. Ульрих сидел рядом и слушал. Но его молчание было красноречивым. Если Туманову заносило в сторону, он слегка морщился, и она возвращалась на главную колею. Не спал также Вольф. Прекрасно выдрессированная овчарка сидела или лежала у ног хозяйки, примерно через каждые пятнадцать-двадцать минут обходя комнаты дома и прислушиваясь к дыханию Петра. По совету Менке, Туманова уже несколько раз кормила с рук Вольфа полосками сырого мяса.

- Запах ваших рук должен ассоциироваться у собаки с лучшей пищей, - вспомнила она слова Клауса.

Пётр проснулся утром и начал играть на улице с Вольфом. Светлана и Ульрих встали лишь к обеду, когда прилетел за магнитофонными плёнками вертолёт. За кассетами явилась сама Урсула Менке. Светлана поняла, что дед специально направил именно внучку.

Урсула была очень красивой двадцатилетней девушкой. Но взгляд её голубоглазых глаз казался каким-то внеземным, скорее болезненным и даже жёстким.

- Так вы и есть знаменитая секс-звезда?! - заявила Урсула Светлане с порога. - Пожалуйста, покажитесь. Теперь ясно, почему дед продал вам свою виллу.

- Вы жалеете об этом?

- Совсем нет. Даже наоборот. Никогда не любила бывать здесь… Не смотри на меня так, противная собака.

Урсула топнула ногой, и Вольф медленно вышел из комнаты.

- Почему вы не любите Вольфа?

- А за что его любить?! Всё время принюхивался ко мне и докладывал деду. Даже рюмку нельзя было опрокинуть, начинал рычать.

- Хотите, вас вылечу? - предложила Светлана.

- Лечить нужно больных, я же здоровая. А минуты наслаждения никому не повредят.

- Минуты, - повторила Туманова, - но наслаждением должна стать вся жизнь, а не какие-то минуты или даже часы.

- И что же интересного может предложить мне новоиспеченная баронесса?

- Всеведение!

- Всеведение? С чем его едят и чем запивают?

- Всеведение - это знание о мире в его неразрывном единстве.

- И что?

- Человек, посвятивший жизнь всеведению, становится счастливым.

- Разве можно балдеть от какого-то знания, даже всемирного?! Это же скучно!

- Всеведение очень интересно. Стоит вам прикоснуться к нему, как жизнь изменится.

- Почему должна верить вашим сказкам?

- А вы не верьте, а проверьте! Давайте так договоримся. Если захотите поговорить, то завтра снова прилетите за кассетами.

- Ладно. Захочу, прилечу. Прощайте.

- Могу я кое о чём попросить замечательного человека? - обратилась Светлана к Ульриху Блеху, когда они остались наедине.

- Конечно.

- Хочу, чтобы вы, хотя бы на день, вызвали сюда Говарда Вебера. Люблю его и соскучилась.

- Это невозможно. Могу позвонить ему, но он не приедет, чтобы не нарушать договоренности. Более того, он поймёт так, словно я его считаю слабым соперником.

- Наверное, вы правы, - согласилась Туманова. - Начинаем работать над мемуарами.

 

15.

17 февраля Урсула Менке прилетела вновь.

- Решила прокатиться по трассе, - сказала она Светлане. - Вы не хотите составить мне кампанию?

- Если грохнусь на трассе, костей никто не соберёт.

- Но вы катались на горных лыжах?

- Каталась, но не очень много.

- Здесь есть хороший склон для начинающих и середнячков.

Светлана хорошо поняла, что Урсула прикрывается горными лыжами, чтобы остаться один на один и поговорить, и согласилась. Чтобы дамы были одни, Блех уединился с Петром дома, а Вольф пошёл вслед хозяйке. Вертолёт с новыми записями улетел в Мюнхен без Урсулы.

- Приехала только потому, - попыталась вторично оправдаться Урсула, - что прочитала ваш текст. Вы пишите прелестно, мне понравилось.

- Рада, что вам нравится.

- А теперь расскажите мне о всеведении, коли я здесь.

Туманова начала говорить и увлеклась. Потом они скатились с горы, да так быстро, что у Светланы потекли слёзы и забился нос. Поднимаясь на вершину, женщины снова говорили о всеведении.

Вернувшись на виллу, они совместили обед и ужин. Светлана заметила, что Ульрих нравится Урсуле.

- Как здорово, - сказала Туманова, - что в ваших именах одинаковы три буквы: "у", "р" и "л". Это очень символично.

- Мне не нравятся бородачи! - вырвалось у Урсулы.

Они выпили шампанское и развеселились. Поэтому Светлана предложила Урсуле:

- А давай Ульриха побреем!

Они стали носиться по комнатам, пока Блех не догадался запереться в одной из них.

- Будешь травку? - спросила Урсула, переходя на "ты", и протянула Светлане дорогой портсигар с сигаретами.

- Нет, и тебе не советую.

- Но мне скучно! - скривила красивое лицо Урсула.

- Лучше садись и включи для меня магнитофон. Продолжу свои записи, а ты слушай. Мне нужен как бы молчаливый собеседник. Например, Ульрих делал весьма ценные замечания. Может, и ты сможешь помочь мне?!

Урсула согласилась, тут же забыв о прежнем намерении.

18 февраля первым встал Блех и как всегда здесь, на вилле, приготовил завтрак. Женщины проснулись примерно в одинаковое время: с 8.30 до 9.00. Когда они увидели Ульриха, то изумились: щеки и подбородок мужчины были тщательно выбриты.

- Вы объясняетесь мне в любви? - с  наскоку насмешливо спросила Урсула.

- И да, и нет. Я объясняюсь в любви вам обеим.

В этот день после завтрака Светлана начала править готовый текст, а снова не улетевшая на вертолёте Урсула решила прокатиться на лыжах вместе с Ульрихом. На склоне она нарочно упала и сделала вид, что больно растянула ногу. Блех растерялся, но лишь на несколько секунд. Потом поставил лыжи и палки в виде пирамиды, чтобы вернуться за ними, и предложил девушке забраться на его спину. Он донёс Урсулу почти до самого дома, когда она соскочила с его спины и весело закричала:

 

 

- Дурак умную домой привёз!

Весь потный Блех не мог перенести такой наглости и бросился за Урсулой. Чувствуя, что он её догоняет, девушка свернула с тропы  в глубокий   снег, думая, что Ульрих не полезет за ней. Однако Блех был так зол, что, не раздумывая, ринулся в сугроб. Настигнув добычу, он повернул Урсулу спиной к себе и стал бить по её заду, совсем не больно для девушки, скорее как символ возмездия.

- Как вам не стыдно! - возмутилась           Урсула. - Вместо того, чтобы поцеловать, - бить женщину. Вы не мужчина, вы животное. Я презираю вас.

Тогда Блех опрокинул её в снег и стал целовать.

- А как же русская баронесса? - съязвила Урсула.

- И ей на орехи достанется!

- Ах, ты, многоженец?! Ну, погоди!

 Урсула вывернулась и засыпала лицо Ульриха снегом:

- Вот тебе! Вот тебе!

 В этот момент Блех, не обращая внимания на снежные струи, задумался:

- Кого же он, в самом деле, любит?

Поняв состояние мужчины, Урсула замерла, а потом слёзы брызнули из её глаз:

- Я никому не нужна на этом свете!… Кроме деда.

- И меня, - неожиданно для себя сказал Блех.

Он сделал шаг к Урсуле и стал нежно целовать её. Урсула ощущала как снег на губах и щеках Ульриха, соприкасаясь с её кожей, быстро тает. Чувство было странным. Потом она ответила ему собственным поцелуем.

- Ты женишься на мне? - спросила она. - Но учти, я - паршивая наркоманка.

- Ты первой объясняешься мне в любви?

- Да!

- Если женюсь, ты выкинешь из головы всякую дурь?

- Постараюсь.

- А отчего ты стала такой?

- Отец и мать готовы убить друг друга, а я у   них - средство, чтобы причинять максимальную боль.

- Тогда ты с сегодняшнего дня будешь только со мной. Согласна?

- Ещё как! Уедем куда-нибудь вместе, а баронессу оставим. Я очень ревную.

- А куда ты хочешь поехать?

- Туда, куда желаешь ты. Ты всё решаешь в нашей семье, пока не вылечусь.

Когда они объявили Тумановой о том, что вместе уезжают, она обрадовалась за них.

- А как вы поедете?

- Спустимся вниз, в деревню, а там наймём машину, - ответил Блех.

- Возьмите лучше из гаража. Потом с кем-нибудь назад пришлёте. А я сейчас позвоню Веберу, чтобы он прилетел сюда из Нью-Йорка.

- Не поступай так! - предостерёг Светлану Ульрих. - Вам лучше сразу завершить все дела с Паскалем. Поэтому поезжайте на своей машине в Париж ещё до начала срока. Решив проблему с Паскалем, вы получите несколько свободных дней до свадьбы с Вебером.

- Наверное, вы правы, - согласилась толстушка. Потом строго посмотрела на Блеха:

- Поклянитесь мне, что женитесь на Урсуле Менке.

- Клянусь.

- Когда вы сообщите своим родителям?

- Когда женимся, - легко ответила Урсула.

- Я помогу вам, - заявила Светлана. - Завтра переговорю с дедом Урсулы. У меня есть одна идея…

- Какая? - заинтересовалась Урсула.

- А вдруг не получится?! Лучше не буду говорить.

Когда счастливые влюблённые уехали, Туманова вначале позвонила Клаусу Менке, пригласив его на следующее утро к себе, а затем Фейрен Вебер. Поскольку в связи с отъездом Блеха одна из проблем свалилась с её плеч, то Светлана начала разговор с матерью Говарда в очень радостной, даже шутливой форме.

- Привет, мамочка! - сказала она.

- Привет, дочка! - подыграла ей Фейрен.

- Говард ещё не забыл меня?

- Тебя забыть невозможно.

- А как он относится к собакам? У меня теперь есть собака - трехлетний волкодав.

- Думаю, он тебя примет даже с трехлетним слоном.

- Как он?

- Скучает, горюет, много работает, но не пьёт - не волнуйся.

- Сегодня уехал Блех, завтра поеду в Париж, чтобы рассчитаться с Паскалем.

- Будь осторожна. Французы сильны на любовную выдумку.

- А откуда матушка так много знает о французах?

- Приедешь, расскажу.

19 февраля в 10.00 приземлился вертолёт с Клаусом Менке. Вокруг вертолета снег кружился, как в буре. Дождавшись, когда лопасти замедлили  бег, Клаус прямой походкой направился к своей прежней вилле.

 

Светлана поцеловала старика в щёку:

- Благодарю, что смогли прибыть.

- К вам прилечу на край света, - ответил старый ловелас.

- Ловлю вас на слове и приглашаю на мою свадьбу с Говардом Вебером. Сможете выбраться?

- Не люблю Америку, особенно Нью-Йорк, но прибуду без опоздания.

Светлана снова поцеловала старика в щёку, но уже в другую:

- Благодарю за всё.

- Я смотрю, Вольф ко мне не подошёл. Это очень хорошо. Презирая меня за предательство, он тем самым привязывается к вам ещё сильнее, навсегда.

- Завтра уеду в Париж на вашем бывшем "Мерседесе". Хочу, чтобы вы дали мне в сопровождение женщину-журналиста, умеющую водить машину. Заодно и меня обучит. Я боюсь, что в противном случае журналисты могут в пути меня покалечить…

- Я понял: вы едете к Паскалю. А где Блех? Где моя внучка?

- Они решили пожениться.

- Чушь! Ульрих Блех никогда не женится на наркоманке.

- Не думаю, что Урсула наркоманка. Больше играет, чем действует. Но вы должны поддержать их.

- Почему?

- Для вас открывается интересная перспектива. Я видела по телевизору, что новый еженедельник "Треугольник" теснит ваш еженедельник "Квадрат". Это верно?

- Отчасти. Финансовая группа Бауэра, которую мы часто критиковали за разные махинации, решила со мной расквитаться путём создания параллельного издания. Даже название выбрали схожее. Денег вложили они много, довели тираж до двух миллионов экземпляров, как у меня, но неизвестно устоят ли. Поскольку именно я начну печатать ваши мемуары, то в течение месяца "Треугольнику" придётся порезать половину тиража, а я увеличу объём в полтора раза.

- Если вы скажете Блеху старшему после женитьбы Ульриха на Урсуле, что передадите всё ваше дело не сыну, а внучке Урсуле, то концерн "Блех" начнёт вкладывать в "Квадрат" деньги. Верно?

- Да! Но обидится мой сын.

- Почему жена вашего сына, с которым живёт, как кошка с собакой, не разведётся с ним?

- Не знаю точно, но могу лишь предположить…

- Думаю потому, что только после вашей смерти ваши деньги перейдут к сыну, и тогда в случае развода она получит половину. Она не разведётся, пока вы живы.

- Тоже так считаю. Наверное, мне следует поступить, как вы советуете… Думаю, что президентом "Монк" должен быть не Блех, а вы, - нашёл силы пошутить Клаус.

- Вы сейчас придумали прекрасный конец моих мемуаров. Вот возьму и в самом деле стану главной свахой "Монк", президентом этой организации.

Затем Клаус позвонил в "Квадрат", нашёл нужную для поездки Светланы партнёршу и отдал команду, чтобы журналистка уже сегодня добралась до виллы Тумановой. Забрав правку текста мемуаров и новые магнитофонные записи, старик поцеловал русскую толстушку на прощание в лоб:

- Когда будете уезжать, сообщите смотрителю виллы, его телефон на доске памяти. Не забудьте также взять с собой документы на Вольфа… Или вы оставите его со смотрителем?

- Нет, заберу с собой. Иначе он умрёт… предварительно перекусав всю округу.

После ухода Клауса Менке Светлана позвонила Катрин де Туше:

- Завтра выезжаю к вам из Мюнхена. Блеха женила, теперь нужно женить Паскаля на вас. Вы моя единственная надежда… Только зачем вы сообщили в  прессу о пари на меня членов правления "Монк"?

- А как вы догадались?

- Нужно очень сильно любить, чтобы начать ненавидеть и мстить!

- Да, я люблю Паскаля… Но его нигде нет. Он исчез. Его родители беспокоятся.

- Не волнуйтесь, 22 февраля Патрик непременно появится в Париже. Но у меня есть идея. Почему бы 21 февраля не провести в Жьене конкурс "Женская грудь Луары". Уверена - вы победите.

- Но как можно организовать конкурс за один день?

- Дайте завтра объявление по местному телеканалу, предварительно сняв зал. Скажите, что я буду председателем жюри конкурса.

- О, тогда большегрудые приедут даже из Орлеана! Вы, баронесса, сейчас секс-звезда.

 Журналистка "Квадрата" Кристина Мартин появилась вечером. Светлана сразу поняла, что они родственные натуры, поскольку грудь немки имела размер 110 сантиметров. Светлана заулыбалась, сообразив, что старик Клаус тем самым передаёт ей дополнительный привет. Рыжей и веснушчатой весёлой хохотушке Кристине было двадцать пять лет. Когда она увидела своего кумира, русскую секс-звезду, бросившую вызов своей грудью всем мужчинам мира, то захохотала от избытка счастья:

- Я так рада, что буду вас, баронесса, сопровождать. У нас, в Германии, вас называют "баронесса-грудь". Во всех пивных за вас поднимают кружки. И даже таких, как я, ваш свет высветил. Теперь горжусь, что у меня грудь в 110 сантиметров. Но до вас ещё далеко. Может, мне больше сосисок есть, как вы считаете?

 

16.

Когда перенесли вещи и Пётр с Кристиной расположились в "Мерседесе", Светлана передала ключи от дома пожилому смотрителю. Вольф сидел у дверей. Толстушка наклонилась над ним и посмотрела в умные погрустневшие глаза:

- Вольф, я - твоя хозяйка и хочу, чтобы ты поехал со мной. Ты поедешь?

Поняв по интонации человеческого голоса, что его не бросают, Вольф мгновенно привстал и лизнул Светлану в нос. Она открыла заднюю дверцу и приказала:

- Садись около Пети.

Тумановой не пришлось повторять. Овчарка одним прыжком достигла сиденья и села, высунув язык.

Было восемь утра 20 февраля. Они поехали по разработанному Кристиной Мартин маршруту: Мюнхен - Штутгарт - Страсбург - Нанси - Париж - Орлеан. От Светланиной виллы в горах до замка де Туше получилось по счётчику 1150 километров. Меняясь за рулём, женщины проехали это расстояние за четырнадцать часов с учётом обедов в ресторанах Страсбурга и Парижа.

Изабелла де Туше поцеловала Светлану в обе щёки, словно близкую приятельницу или родственницу:

- Я так рада, что вы приехали. Катрин заночевала в Жьене. Основной конкурс начнётся завтра в пять вечера, а отбор будет производиться до 16 часов.

Сегодня в полдень она выступила по местному телевидению, и начался ажиотаж, даже бедлам. Завтра вся Франция соберётся в Жьене.

 

Французская толстушка

 

Для конкурса были отобраны двенадцать кандидатур из двухсот. Чтобы Катрин сама могла принять участие в соревновании, Светлана освободила  21 февраля её от всех забот. Мероприятие проходило в конференц-зале мэрии Жьена. Интерес к нему был очень большой. Особенно всех интересовала председатель конкурса баронесса Туманова, мемуары которой только что начал печатать немецкий еженедельник "Квадрат". Из трёхсот глянцевых страниц журнала тридцать были посвящены Светлане. Её фотографии были умопомрачительны. Конечно, все догадывались, что в мемуарах баронессы за французом "П" скрывается Паскаль, за англичанином "Ф" - лорд Фолл…

Светлана очень переживала за Катрин де Туше и желала ей победы, но в Жьен съехались полногрудые красавицы со всей Луары, и конкуренция была очень сильной. Несмотря на симпатии к де Туше, Туманова не могла кривить душой.

 

 

Первое место заняла милая девушка из Орлеана с габаритами 115-66-93. Хотя надежда Тумановой на победу Катрин не исполнилась, они веселились до невозможности, возвращаясь в замок и обсуждая перипетии конкурса "Женская грудь Луары".

 

 

- Граф де Равенель так смотрел на мою обнажённую грудь, -  сказала Катрин, - словно ничего слаще не видел. У него даже руки тряслись. А банкир Бретиньи так закусил губу, что она у него тут же вспухла… Спасибо вам, Светлана. У меня теперь куча поклонников.

 

- Но вы же любите Паскаля?!

- Если честно, уже не знаю!

Кристина Мартин, выполняя наказ хозяина "Квадрата", умело отгоняла от Тумановой всех других журналистов:

- Право общаться с баронессой имеет только "Квадрат". Мужчины-журналисты пасовали перед массивной Кристиной, понимая, что она способна приложить к мужской голове свою тяжёлую руку.

Светлана предложила Катрин поехать с ней на следующий день в Париж, говоря, что Паскаль обязательно объявится, но де Туше заупрямилась:

- У меня тоже гордость есть. Коли любит, сам придёт, если… не опоздает.

Кристина Мартин довезла Светлану, Петра и Вольфа до парижской квартиры Тумановой, а потом сразу, не заходя в дом, погнала машину в Германию на Светланину виллу - в Мюнхене уже ждали репортаж от Кристины о поездке с секс-звездой.

Патрик Паскаль сидел на газете у дверей своего бывшего жилища. Вольф не знал, как поступить,  и, рыча на незнакомца,  посмотрел на хозяйку.

- Спокойно, Вольф, это свой, - сказала толстушка и обратилась к Патрику:

- Ты почему не зашёл внутрь, у тебя же есть ключи?

- Но квартира теперь твоя!

- Хорошо, проходи.

Паскаль хотел обнять Петра, но тот уклонился, а Вольф грозно зарычал.

- Зачем тебе такой зверь? - спросил Патрик. - Или Блех подарил?

- Нет, Вольф - бывшая собака Клауса Менке, хозяина "Квадрата". Я влюбилась в Вольфа и оставила  себе.

- Понятно… Видел тебя и Катрин по телевидению. У Картин прекрасная грудь.

- Вот и женись на ней. Несколько дней она ещё подождёт, а потом выйдет замуж за графа де Равенеля… Торопись.

- Я хочу жениться на тебе!

Ничего не ответив, толстушка пошла на кухню.

- Почему молчишь? - спросил Патрик, идя следом за ней.

- Думаю… Пойми, у нас нет будущего.   Ты француз, а я всегда буду изгоем во Франции, как  и мои дети. То, что произошло между нами, было ошибкой.

- Но я так не считаю.

Баронесса Туманова начала злиться:

- Я никогда не соглашусь быть человеком второго сорта во Франции!

- Но другие русские женщины выходят замуж за французов!

- И становятся рабынями. А не захочет русская унижаться, её выгонят, отняв детей. Нация - это как бы усреднённый человек. Вы, французы, считаете людьми только себя. У вас даже пословица есть: если не француз, то дурак. Когда перестаёшь любить, то в человеке всё начинает раздражать. Твоя чёлка выводит меня из себя. Или уходи, или её отрежу. Меня уже колотит от твоего вида. И перестань улыбаться… Вы, члены правления "Монк", заключив пари на меня, должны были быть покараны богом, но все почему-то выиграли…

- Я один ничего не выиграл, - жестко сказал Паскаль.

- Не ври! - возмутилась Светлана. - Ты первым взял меня… Или тебе этого мало?!

- Да, мало!

- Но теперь я принадлежу только Говарду Веберу!

Паскаль вспыхнул, рука его, ведомая злостью, понеслась к щеке русской шлюхи... Однако Вольф, услышав повышенные тона, прокрался на кухню и в нужный момент схватил Патрика за запястье. Вместе с собакой мужчина упал на пол.

- Отпусти его! - приказала овчарке толстушка.

Рука Паскаля была в крови.

- Иди в ванную, - приказала французу  Светлана. - Сейчас перевяжу тебя. И не бойся, уколы от бешенства тебе не грозят.

Перед самым уходом Паскаль спросил русскую:

- Почему я, конкретный человек, должен отвечать за всю свою нацию в её нелюбви к иностранцам? Да и другие народы точно такие же.

- Хорошо, чтобы ты понял, поставлю вопрос иначе. Ты согласишься жить со мною всё время в Москве?

Паскаль подумал и решил не врать:

- Нет!

- А Говард Вебер согласится!

- Не верю.

- Давай проверим!

Толстушка с замиранием сердца набрала номер американца. Когда услышала родной голос, тут же спросила:

- Привет, дорогой! Ты согласишься жить со мной постоянно в Москве?

- Конечно, любимая. Хоть на Марсе. Лишь бы ты была всегда рядом.

- Я рвусь к тебе всем сердцем, но прилети за мной в Париж.

- Я вылетаю.

Когда Паскаль уходил, толстушка пригласила его и Катрин на свою свадьбу 1 марта, выставив условие:

- Без Катрин де Туше лучше не приезжай.

Полдня, пока не появился Говард Вебер, Светлана объясняла Вольфу его будущую судьбу:

- Пойми, Вольф, я выхожу замуж за Говарда. Когда он появится, ты должен признать в нём хозяина и протянуть ему лапу. Понимаешь?

Но овчарка щурила глаза и отворачивалась, считая именно себя мужским хозяином семьи.

Светлана бросилась на шею Веберу, и он зашатался под её тяжестью.

- Прости, - тут же извинилась она, - за мою невоздержанность. Чуть тебя не раздавила.

Но Вебер не собирался выпускать из рук своё, хотя и массивное, но сокровище. И тогда Вольф зарычал.

- Какой красивый пёс, - восхитился Вебер, увидев через плечо любимой Вольфа, и, выпустив Светлану, присел перед собакой и начал её гладить.

Вольф не отважился укусить не совершавшего агрессию мужчину, но очень грозно зарычал.

- Да, успокойся, успокойся! - продолжал гладить овчарку Вебер.

Скосив глаза на явно уже нового хозяина, Вольф притих.

- Дай лапу своему хозяину! - потребовала Светлана.

Вольф протянул Веберу лапу. Последний с нескрываемым уважением пожал её.

- Вольф прокусил руку Паскалю, - призналась Туманова.

- За что?

- Патрик замахнулся на меня.

- Вот негодяй. Набью ему морду.

- Думаю, ты с ним не справишься… Но бить Паскаля не за что. Он своё уже получил от Вольфа.

- А если я замахнусь на тебя, то и мне Вольф прокусит руку? – заинтересовался Вебер.

- Ты хочешь сказать, что можешь поднять на меня руку? - возмутилась толстушка.

- Нет, нет, но интересно посмотреть, как будет реагировать Вольф.

- Я нисколько не сомневаюсь в твоих бойцовских качествах и мужестве, - сказала Говарду Светлана. - Но давай этот эксперимент проведём тогда, когда собака к тебе привыкнет. Мне самой тоже очень интересно… А ещё я хочу возглавить правление "Монк". На нашу свадьбу приедут Фолл с леди Спенсер, Блех с Урсулой Менке и Паскаль с Катрин де Туше. Это я всех поженила, по делам мне и быть президентом "Монк" за успешное выполнение задач устава организации… А теперь думай, как провезти Вольфа в Америку.

- Нет ничего проще, когда летишь частным самолётом. Даже в клетку не нужно запирать и в багаж сдавать.

- Я тебя люблю, дорогой.

- А я тебя, сладость моя, больше чем люблю, я тебя обожаю!… Но можно один вопрос?

- Можно даже два.

- Скажи, за что английская королева дала тебе титул баронессы?

- Думаю, присвоив мне титул, она как бы сказала, не женись на Фолле только из-за лордства… Он нужен нашим аристократическим девочкам, особенно леди Спенсер.

 

17.

Как было запланировано, свадьба баронессы Тумановой и миллиардера Вебера состоялась первого марта 1999 года. Предположение Светланы исполнилось: всё мужское правление "Монк" появилось на торжестве будущими семейными парами. Толстушка единогласно была избрана президентом "Монк".

За десять миллионов долларов Светлана дала часовое интервью по одному из американских телеканалов. Минута рекламы во время её передачи стоила миллион долларов. Передача шла в открытый эфир и длилась два часа. Минута интервью, затем минута рекламы. Всех телезрителей волновал вопрос, какими же свойствами обладает русская, если буквально за месяц стала всемирным секс-символом нового представления о красивых женщинах.

 

 

- Главное для женщины быть гармоничной во всём: от одежды до отношения к мужу и домашним животным, от косметики до воспитания детей, - заявила русская     баронесса, - но нужно ещё немножко знать… всеведение, чтобы найти истинную гармонию.

 

10-18 марта 1999 года,

                                            Москва